Пофилософствуем: странно все-таки устроен человек, мудрено. Взять того же Владимира Вольфовича. Казалось бы, все знали о нем, а выборы 12 декабря прошли, и в Кремле словно прозрели – заголосили, руками замахали. А чему, собственно, удивляться? Жириновский всегда таким был. Вы – или мы, как угодно – его не рассмотрели либо же не захотели рассматривать вовремя.
Это к вопросу о пользе чтения первоисточников.
Итак, ТОО “Писатель”, Москва, 1993 год. “Последний бросок на юг”. Автор – лидер Либерально-демократической партии России Владимир Вольфович Жириновский обозначил жанр произведения так: “Сок моего мозга, тот предел, которого я достиг в свои 46 лет”. Словом, почти как в песне: “Мои мысли, мои скакуны”. Специалисты называют подобные эпистолярно-мыслительные упражнения более респектабельно – “душевный стриптиз”.
Избранные страницы. Без комментариев.
***
Если собрать всю семью, это, наверное, будет около ста человек. И, конечно, там были люди разных национальностей. И были у нас в семье и уборщица, и кандидат наук. Просто солдат и полковник. Люди, окончившие вузы и не окончившие. Типичная средняя русская семья. Многонациональная.
***
Мама определила меня в круглосуточные ясли. Некоторые из нас не выдерживали ночью и мочились в кроватку. И нянечки, чтобы не менять белье, не сушить простыни, применяли вот такой метод: будили всю группу, ставили посреди комнаты два ведра, зажигали свет. Мальчики шли мочиться в одно ведро, девочки в другое. И может быть, тогда впервые, в три-четыре года что-то сексуальное шевельнулось во мне, я увидел совсем голых девочек. Я еще ничего не понимал, но уже осознавал, что… у них другие формы тела, другие органы. Не было, конечно, физического влечения в чистом виде, но я уже соображал: это – девочка. В марте 1953 года мою мать попросили забрать меня оттуда, поскольку я был неуправляемый ребенок.
***
Я был каким-то лишним всегда, мешал всем, был объектом критики. Меня почти не хвалили, чаще “склоняли” в отрицательном смысле. У меня не было успехов, я не был очень сильным мальчиком.
***
Мы, мальчики с одного двора, часто мечтали, как разбогатеть. Развести штук сто кур, продать их, купить барана, развести двадцать штук баранов, купить корову, коров развести, купить слона…
***
К 18 годам я уже был озабочен в социальном плане.
У московских мальчиков в это время уже вовсю – половая жизнь. А у меня, мальчика из провинциального города, еще были только первые поцелуи. Первые попытки вступить в половой акт были неудачны. В 17-18 лет я был очень робок, застенчив. И помню, под Сочи, в каком-то санатории, куда мы с классом приехали отдыхать на Черное море, я лег с девушкой, она была в купальнике, у нас были такие нормальные отношения, дружеские. И я ее попросил, чтобы она сняла трусики. Но какая девочка сама первая снимет трусики? Я не знал, что должен был бы сам это сделать, помочь ей, я тоже стеснялся. Так мы и пролежали, пока кто-то нам не помешал. И вот эта застенчивость, робость не дала мне возможность начать половую жизнь тогда, когда я уже хотел.
***
Что-то было уже в том маленьком мальчике… Мысли о чем-то великом витали в голове. Я не мог тогда осознать это конкретно. Но уже тогда я интуитивно предвидел, что мне, видимо, суждено будет заняться большой политикой.
***
В МГИМО надо было набрать 15 баллов, а я по географии, по сочинению и по английскому ни за что бы не получил пятерки. Поэтому я пошел в Институт восточных языков. Сочинение сдал на тройку, устный русский и литература – четверки, история – пять, английский письменно – три, устный английский – три. Этого оказалось достаточно, чтобы поступить. Тогда гуманитарные вузы не пользовались спросом.
***
У меня никогда не было чувства, что я очень-очень люблю свою жену, это были нормальные личные отношения, но не было забвения в любви. Поэтому я смог сохранить свои силы для занятия политикой. То же самое – отношение к сыну. Где-то на самом раннем этапе у меня были более нежные чувства к нему, но сейчас, когда ему уже за двадцать, все это стало практически очень средним, до предела спокойным. Поэтому у меня масса времени, которая поглощается именно политической деятельностью.
***
Если бы я родился в обеспеченной семье, в русском городе, среди русских людей, никуда бы не переезжал, друзья детства были бы рядом со мной, любимая девушка – тогда у меня, может быть, и не было бы ничего политического.
***
В целом я лично доволен своей жизнью, я достиг того, чего хотел, на “тройку” хотя бы. Сегодня обо мне знает весь мир, а не только вся страна – от Калининграда до Камчатки. И в Ираке меня знают чуть ли не как самого близкого друга иракского народа. А в Финляндии, наоборот, побаиваются. Недолюбливают в Польше, но хорошо относятся в Германии, отдельные политические силы во Франции, в ЮАР мне симпатизируют… Меня занесли в восьмерку лидеров правых политических партий мира… Мое имя внесено в различные справочники, на меня лежат отчеты различных разведок мира, в донесениях послов, в переписке среди чиновников на самом высоком уровне, в докладах президентам ведущих стран мира. Большей частью мое самолюбие удовлетворено. Я доволен политическим итогом своей жизни, хотя, возможно, это не итог, а только одна из первых площадок той лестницы, на которую я взобрался, и мне удастся подняться еще выше.
