Елена ЯМПОЛЬСКАЯ – театральный критик, которому театральная критика несколько прискучила. Во всяком случае, в последнее время. Потому как мало стало у нас спектаклей хороших и разных, а спектаклей плохих и одинаковых, напротив, стало очень даже много. И выхода из этой ситуации, кроме единственного – в деревню! к тетке! в глушь! в Саратов! – Лена, к сожалению, пока не видит.
Впрочем, может быть, не так все плохо? Надежда, как известно, умирает последней.
– Лена, скажите, вам действительно надоело писать о театре?
– Спектаклей, о которых бы хотелось писать, очень мало. То, что я вижу в последнее время, сильных эмоций у меня не вызывает. И как следствие – рука не тянется к перу, перо же соответственно не тянется к бумаге. В общем, цепной реакции, многократно литераторами всех мастей исследованной, не происходит.
– Но ведь должен быть хоть какой-то луч света в темном театральном царстве?
– Таким «лучом» стал для меня буквально на днях спектакль «Куба – любовь моя», поставленный Татьяной Ахромковой в театре им. Станиславского. Давно на московской сцене не было спектакля тоньше, нежнее, пронзительнее. А какие там Владимир Коренев и Роман Мадянов, играющие двух героев-бомжей! Кореневу по ходу пьесы даже достается пересказать своему товарищу по несчастью сюжет «Человека-Амфибии» – невероятно смешно получается! В общем, на этом спектакле я впервые за долгое время вспомнила, какая все-таки изумительная вещь – театр. Не знаю, каким будет общий «критический» глас моих коллег – театральных критиков, но лично я на этом спектакле и грустила, и плакала, и смеялась… В общем, получила полный комплект театральных эмоций.
– Я, кстати, давно заметил, что спектакли про бомжей нашим режиссерам удаются гораздо лучше, нежели спектакли про олигархов. Вы согласны?
– Вероятно, бомжи – более благодарный материал для сцены. А, может, и для жизни тоже.
– Раз уж мы с вами вспомнили, какая изумительная вещь – театр, позвольте вам задать изумительный же по своей банальности вопрос: кто ваш любимый актер?
– Для меня это – Андрей Александрович Миронов. Был, есть и останется. Школьницей я пересмотрела все его спектакли в театре Сатиры. Скажу вам больше: я даже жила с ним в одном доме. И, когда он заводил во дворе машину, я – тогда еще подросток, впрочем, довольно наглый – подходила к нему и осведомлялась о его творческих планах. Что самое интересное, на мои довольно навязчивые и бестолковые вопросы он отвечал. Такое было воспитание.
– Лена, я вижу, привычка брать интервью имеет у вас глубокие исторические корни…
– Привычка брать интервью у меня родом из детства (смеется).
– А что самое главное в этом жанре?
– Самое главное – влюбиться в человека, у которого ты берешь интервью. Хотя бы на час. Ведь для хорошего интервью хватит и часа.
– Лена, о чем же вы будете писать, если уйдете из театральной критики?
– Буду писать о любви. Это единственная вещь, которая стоит того, чтобы о ней писали.
– А что для вас важнее: чтобы вас любили или любить самой?
– Любить самой. Так труднее, но интереснее.
Александр КОГАН.
