Разговор с лидером группы «Вопли Видоплясова» состоялся три года назад. До того как между Россией и Украиной начались трения, которые «небратья» величают «войной», а заслуженный артист Украины Олег СКРИПКА стал советником городского головы Киева Виталия Кличко. Наверно, сейчас такая беседа не случилась бы. Но именно в нынешнем контексте ее интересно воспроизвести, по моему мнению. Через месяц «ВВ» – 30 лет и 10 марта команда планирует грандиозный концерт в Киевском Дворце спорта.
I. «Как-то резко публика поняла, что мы уже категория более возрастная»
– А кто у вас фанаты в России, Олег? В смысле возрастном, социальном? Или у вас нет представления о Вашей аудитории российской?
– Последнее время, признаюсь, наша аудитория повзрослела все-таки.
– С вами повзрослели?
– Да. Вроде бы все время молодежь нас слушала, слушала, слушала. А потом как-то резко публика поняла, что мы уже категория более возрастная. Или рок сам постарел, может быть. И сразу повзрослела публика.
Вот мы на концертах привыкли, что молодежь рубится. И мы вроде себя молодыми чувствуем. А тут некоторые концерты, смотришь, какие-то уже дядечки серьезные приходят с детьми маленькими. Ну, такое семейное дело.
Ну, может быть еще зависит от мероприятия. Почему мы любим фестивали? На фестивалях много молодежи, конечно. Это здорово. Молодежь слушает. Хочется быть, естественно, всегда актуальным, современным, новые ритмы использовать. Вот, я определю для себя: вот наша публика среднестатистическая – это вот эти компьютерщики-ботаники.
Да, вот они какие-то, такие там сидят в этих компьютерных программах. Люди с высшим образованием или студенты. А потом они приходят на концерт и рубятся, по полной отвязываются. Вот люди интеллектуально творческие, скажем так.
– Со всеми рок-музыкантами, когда разговариваю, задаю этот вопрос – будет, с вашей точки зрения, реанимация интереса к рок-музыка, на «имперском пространстве»: в России, на Украине, вот там, где по-русски разговаривают? Вы же помните, что такой был социальный рок в 80-х?
– Ренессанс рока? Вот мы об этом говорим?
– Да.
– Нет, не будет. Рок всегда будут любить, всегда будут уважать…
– То есть в нишевую такую историю рок ушел?
– Да.. Это уже там рядом с джазом, я не знаю, с классикой, еще с чем-то. Рок займет свою нишу, и все. Вот это будет вот так.
II. «Вопрос языка на Украине – это вопрос существования Украины как государства вообще»
– А вот в 80-е, когда «Наутилусом» заслушивалась Москва, Питер, на Украине тоже был интерес к этим музыкантам: к питерским, к уральским? Или всегда был интерес только к своим рок-командам?
– Единое пространство было, и единое музыкальное пространство тоже было, конечно. И киевский рок-клуб родился чуть-чуть позже, чем питерский, московский, уральский. Но он появился. Ну, мы тогда уже слушали вот эти все команды. И локальный, как бы музыкальный патриотизм был, естественно: вот, это наши, украинцы.
Но такого разделения, как сейчас, не было. То есть естественно слушали там, ну, «Кино» и остальных.
– Многие подразделяют украинские команды на две категории именно по языку: которые исполняют песни на русском языке и которые – на украинском. Вы считаете, это справедливое разделение? Ведь рок-музыка, она же интернациональная?
– На Украине сложилась природная ситуация: рок-музыка местного происхождения популярна, на украинском языке. И очень сложно локально раскрутить рок-группу, если она поет на русском языке, ну, или на любом другом, на английском, например. Даже, скорее всего, невозможно.
– То есть разве нет украинских команд, исполняющих…
– Есть, есть, но тотально популярных нет. А артисты, которые поют на русском языке, это эстрада.
И, наоборот, эстрада украиноязычная никак не может развиться. Эстрада русскоязычная украинского происхождения очень сильная. Но они сразу как бы заходят на территорию России. И уже с России становятся глобально популярными. То есть локально раскрутиться русскоязычной эстраде тоже очень сложно.
– Кстати, была история, когда Потапа и его партнершу закидали какими-то сельхозпродуктами и освистали за исполнение на русском языке.
– Это было.
– Разве вы можете себе представить ситуацию, что где-нибудь в России музыкантов за то, что они поют на украинском языке, подвергли бы какому-то остракизму? Почему такая разница к подходам? Чем вы себе можете это объяснить?
– Потому что вопрос языка, он болезненный на Украине. И стратегически важный вопрос. Вопрос языка на Украине – это вопрос существования Украины как государства вообще. И это кто-то понимает, кто-то не понимает. А какие-то люди, какие-то силы на этом зарабатывают политические дивиденды. И вот такие акции, как забрасывание яйцами кого-то там – культурных деятелей, либо политических – это все равно политическая провокация. И какая-то власть себе какие-то там очочки куда-то записывает. И значит у них какой-то стратегический план. Потому что когда это происходит, всегда есть, тот кто это сделал.
Этот кто-то раскручивается, безусловно. Вот, а Потап и Настя – я их прекрасно знаю – люди популярные во всем СНГ. Но они любят Украину, они действительно патриоты, я знаю.
– Все любят Украину.
– Да. Они хорошие люди. Но могли бы в Тернополе спеть и на украинском языке по крайней мере.
– У них разве есть репертуар на украинском?
– Нет, у них нет. Но могли бы напрячься. Потому что я знаю даже русских исполнителей, которые приезжают на Украину и хотя бы одну песню поют на украинском языке и сразу; даже и Киркоров пел, и Кобзон.
– Ну, Кобзону сам Бог велел. Он с Украины.
– Ну, да. И сразу всем приятно. И, естественно, людям это очень нравится. Потому что это дань уважения. А если исполнитель приезжает в украиноязычный город, и не поет на местном языке, то он рискует получить вот такие штуки. Потому что надо учитывать настроение народа.
III. «Если человеку не о чем говорить, он говорит о быте»
– Я обратил внимание, что вы говорите «на Украине», хотя…
– Так принято в Москве.
– Да, ну, вот вы же идете навстречу нашему зрителю, то есть говорите «на Украине», хотя многие сограждане могут вас после этого, не знаю, обвинить в том, что должны были бы говорить «в Украине», как в Киеве положено. Вы же этого не боитесь? Вы же – ролевая модель, кумир, рок-музыкант – вы же должны своим примером показывать, что толерантность – это очень важно.
– Я прочитал – хотел сказать «в одной книжке» – книжек мы уже не читаем – в одной статье в Интернете, как воспитывать детей. И когда детям читают морали: «Делай то, делай это», дети не верят словам, они смотрят на поступки. И не важно, что мы говорим, а важно, что мы делаем.
И вот это зачитывается всегда, это люди подсознательно видят, считывают, расшифровывают и в веках все равно остаются люди, там дела остаются.
Мы же вот людей оцениваем за поступки.
– Коль скоро вы открыли уже эту дверь, упомянули детей, расскажите про своих?
– Про детей? Ну, песни имеете в виду?
– Нет, если не хотите говорить про своих детей, то не надо.
– Ну, мы можем заметить, что рок-музыканты намного меньше разговаривают про свою семью, про то сколько у них машин, сколько там…
– Нет, если вы не комфортно себя чувствуете.
– Нет, я просто закончу эту тему. Если человеку не о чем говорить, он говорит о быте.
– Понятно. То есть вы считаете, что о быте говорят только те, кто не могут рассказать о своих творческих планах?
– Есть сфера духовная, есть сфера материальная. И если человек в духовной сфере не тыры-пыры, тогда он говорит о материальном.
– Все-таки, мне кажется, это достаточно связанные вещи. Вот, допустим, меня всегда очень интересовало, как вас отпечатала Франция. Ваша первая жена была француженка. И Вы же ведь во Франции прожили сколько? Лет семь?
– Да, семь.
– То есть вы находились в другой языковой среде. Это же не может как-то не отпечатать.
– Конечно.
– Вот, вы чувствуете, что Франция оставила след?
– Очень, конечно, конечно.
Я бы даже сказал, второй наш взлет в 1996-1997-м, когда мы вернулись и стали выпускать альбомы и клипы, это благодаря нашей работе во Франции. Те знания, ноу-хау, которые дали французы, их подход к работе.
– У вас французские были продюсеры там?
– У нас продюсеров не было. Мы работали с промоутерской компанией. А потом мы создали свою компанию. То есть абсолютно самостоятельное было существование.
– А есть украинская община в Париже или где-то во Франции?
– Тогда была очень слабая. Было только поколение, которое еще при Царе Горохе туда уехало. И это очень специфические люди – со старым консервативным мышлением. Сейчас есть много уже людей, которые во Францию приехали. Я с ними коммуницирую, знаю украинскую диаспору. И мы с ними там проекты делаем. Но тогда – нет.
– А с женой своей первой не поддерживаете отношения?
– Нет, нет.
– Расстались. Хорошо. А поддерживаете ли отношения с родителями?
– С родителями? Родители у меня, когда я переехал в Украину, они жили в Мурманской области, далеко.
Потом они переехали на Черкасщину, в Черкасской области жили. Вот, это уже 300 километров, уже ближе. И когда они, ну, вот уже стали в возрасте, относительно недавно, переехали ближе: они сейчас живут под Киевом. И от меня ехать, ну, минут 40 – от моего дома до родителей. Я хотел бы вот такой установить режим: раз в неделю, как минимум, видеться с родителями. Не всегда это удается. Но мы созваниваемся, мы видимся с родителями. И я по молодости, уехал во Францию, космополитические такие у меня были взгляды, что надо оторваться от корней и надо себя построить. А сейчас, ну, не знаю, там такие доморощенные у меня взгляды, что надо чтить родителей.
Ну, поумнел. Родителей надо чтить, любить, холить, лелеять. И чем ты ближе будешь к родителям, тем лучше.
– Анна Алексеевна и Юрий Павлович слушают «Вопли Видоплясова»?
– Анна Алексеевна и Юрий Павлович после определенного момента стали ярыми фанатами вообще всей музыки. Хотя, они рок-музыки не слышали до того, пока не услышали мою музыку.
Другое воспитание. Но вот они абсолютные фанаты всего, что я делаю. Они отслеживают, покупают журналы. Вокруг них целая такая община, соседи приносят им всякие вырезки.
– Фан-клуб такой, да?
– Да, да, да.
IV. «Мы в детстве более талантливы, мы ближе к миру ангелов»
– А сами что слушаете, ну, для себя? Вы, когда слушаете музыку, профессионально к этому подходите?
– Абсолютно верно, да.
– То есть всегда «снимаете» что-то и анализируете?
– Но так как я еще организатор массовых мероприятий, фестивалей, я много музыки слушаю для работы, то, что мне нужно для проектов, много слушаю чужой музыки. Ну, и этой информации достаточно.
Но такого, чтобы меня питало энергией, такого уже нет, к сожалению.
Но я опять же на каких-то сайтах прочитал, что в становлении каждой личности идет накопление, а потом отдача. Даже советуют на каком-то моменте закончить насыщение какой-то информацией. И надо просто выдавать.
– Тогда, если мы говорим об отдаче, я хотел бы расспросить про Аню Ткач. Это ваша воспитанница, этот вундеркинд. Это так называется проект – «Голос страны. Дети», да, название официальное?
– «Голос. Дити». И сидишь, слушаешь голоса. Голоса хорошие выбираешь. А тут мне в команду попадает девочка, которая персонаж. Вот она особенная действительно. Она меня впечатлила.
– То есть речь не о вокальных данных идет, а о каком-то контенте?
– Детей было много очень сильных, ну, просто невероятно сильных. Это удивительно, то, что дети сильнее, чем взрослые, во взрослом «Голосе». Это подтверждает ту теорию, что мы в детстве более талантливы, мы ближе к миру ангелов. А потом мы это частично теряем. И вот этих ангелов ты набираешь. И среди них один ангельский ангел, совсем маленькая девочка, она самая младшая в моей команде была. Ей только 7 лет было. С такими глазами, с таким лицом! И когда ты с ней разговариваешь, ну, так: «У-тю-тю», вот это все не проходит. То есть ты ей «у-тю-тю», а она тебе по-взрослому отвечает. И перед тобой маленький человек абсолютно со взрослыми глазами и со взрослым мышлением. И она сама в себе такая.
– Значит, не первую жизнь живет, наверное.
– Ну, мы все не первую жизнь живем.
– Нет, некоторые живут первую жизнь. Ну, как же? Должно же все когда-то начинаться.
– И потом мы с ней несколько песен спели. Особенность артиста – это у меня уже опыт – это мобилизоваться на сцене. То есть мы все талантливые, можем много чего придумать. А когда человек пришел и выдал, и человек в 7-летнем возрасте может это выдать, это говорит о том, что он далеко пойдет.
V. «Основная особенность сала – оно должно жеваться»
– Знаете, поскольку мы уже завели разговор о российско-украинских отношениях, я сейчас попрошу, чтобы нам устроили дегустацию. Смотрите, здесь два вида сала. И я то знаю про это сало все. Мне вот хотелось бы, чтобы вы со мной вместе дегустировали и…
– И сказал я, где русское, где украинское? Ну, давайте тогда, Женя, вопрос. Украинское – оно из Украины приехало? Или оно где-то в «Шинке» («Шинок» – московский ресторан Андрея Деллоса – Е.Д.)куплено?
– Оно было приобретено сегодня…
– На рынке?
– …Два часа назад, да, на рынке. Продюсерская группа проверила, что это точно с Украины. Да, вот только вчера еще было на Украине.
– А российское сало откуда?
– А российское сало из Тамбова.
– Вот это из Тамбова, это из Украины.
– Вы по виду определяете?
– Да. Потому что, ну, это же не сало, это мясо. То есть у нас столько мяса не бывает в сале.
– Пробовать даже не будете?
– Нет, я могу попробовать. Но я сразу скажу, что вот это – это не украинское. Еще копченое.
– Это не правильно, да?
– Не жуется.
– А это?
– Это с чесноком, но жуется. Вот это украинское. Но пересоленое.
Это свежее, а это не жуется. Потому что вот эти прожилки, они не жуются, как правило.
– Я вот вписался в эту историю, и сейчас пытаюсь прожевать. Вы все же не угадали, полагаю. На самом деле меня уверили, что вот это сало из Тамбова, а это с Украины.
– Ну, нет. И в Украине может быть нехорошее сало, а в Тамбове может быть хорошее.
– То есть вы считаете, что оно нехорошее? А мне понравилось.
– Оно не правильное. Ну, это не сало. Как же это называется? Это ветчина. А вот это, вот это сало. В сале могут быть прожилки. И основная особенность сала – оно должно жеваться. Вот это жуется прекрасно.
А с этим? Ну, мы его не можем разжевать. Мы его просто может засунуть между зубов.
– Я его просто проглотил сейчас для того, чтобы продолжать с вами разговор. Это накладка вообще наша с салом, я считаю. Потому что вы такую экспертную оценку дали.
– У меня были два дедушки. Один дедушка – украинец, а другой дедушка – русский. Вот, один из Полтавщины…
– Это, я понимаю, по материнской линии – русский?
– По материнской линии, да. И вот дедушка из Полтавщины, он производил вот такое сало. Дедушка из Курщины, из Курской области производил вот такое сало.
– А родились вы при этом вообще в Таджикистане?
– Родился я в Таджикистане.
– Советобад, да, город назывался? Видимо, сейчас он по-другому называется?
– Ходжент.
– Вы там были когда-нибудь после того, как уехали оттуда?
– Нет.
– Ни разу?
– Очень хочется съездить, очень.
– Но вы только на гастроли выезжаете? Вы так не можете взять и просто поехать?
– Ну, так, сложно поехать в Таджикистан отдыхать. Но хотя, я думаю, там есть, что посмотреть.
– А есть ли потребители украинского рока в Таджикистане, я сейчас задумался?
– Есть. Очень любят в Таджикистане одну нашу песню, которая как таджикская народная музыка написана. Потому что это та музыка, которую я там услышал. Поэтому она нравится точно. Она в Таджикистане и Узбекистане очень популярна.
– Ну, что же. Только вот если поедете, вы же помните, что сало вообще в Таджикистане ни коим образом нельзя употреблять.
– Я в Париж приехал. Там они вообще мало свинины едят – французы. А была рядом лавка арабская. А я просто не знал, что мусульманский магазинчик. У меня лавка возле дома, я иду, говорю: «Свинина есть?» А они так толерантно: «Сегодня нет». Я спрашиваю: «Что такое»? И так каждый день: «Ну, а есть сегодня»? – «Нет. Не завезли». Думаю, ну, что же такое?
– Вы затроллили просто их. Ну, что же. Я знаю, что вы, также как и я, бросили курить. Это здорово. И мы здесь не пьем. Но чокнемся все равно. Под сало то.
– Конечно.
– За российско-украинскую дружбу. Скажите какой-нибудь тост на украинском, на прощанье.
– Тост очень простой: «Будьмо»!
– Будьмо? Это я смогу даже выучить.
– Будьмо – это, ну, перевод на английский язык Let It Be.
«Вопли Видоплясова» – украинская рок-группа, основанная гитаристом Юрием Здоренко и басистом Александром Пипой, которые до этого с 1984 года играли хэви-метал в группе SOS. Переломным моментом для друзей-музыкантов стал 1986 год, когда произошла встреча Здоренко и Пипы с музыкантом-шоуменом Олегом Скрипкой. Четвёртым участником «ВВ» стал ударник Сергей Сахно.
Название новой группе предложил Пипа, в то время зачитывавшийся Достоевским: Видоплясов — одержимый литературной деятельностью лакей из «Села Степанчикова и его обитателей». Свои опусы, исполненные криками души, он называл «Воплями».
Музыка группы испытала заметное влияние рок-н-ролла, панка и разнообразных этно-стилей. Участники группы не имеют музыкального образования.
Олег Скрипка пришел в рок-н-ролл из театра и с военного завода, где после учёбы в Киевском политехническом институте работал инженером. Здоренко был водопроводчиком. Сахно учился барабанному делу у ударника киевского мюзик-холла. А Пипу выгнали из музыкальной школы ещё в младших классах. «Я ни разу не встречал басиста, который играл бы хуже меня», — честно признаётся Александр.
В 1987 году «ВВ» дебютировали на фестивале Киевского рок-клуба, сразу взяв приз «группа года». «Песней года» стал их «Плач Ярославны». В первой концертной программе коллектива звучали песни «Товарищ майор», «Розмова з Махатмою», «Були деньки» и «Танці». Именно «Танці» стали почти неофициальным гимном группы. Это произведение пересекло границы республики и познакомило остальные города Советского Союза с многообещающими дебютантами из Киева.
В 1988 году «Вопли» вместе с земляками из «Коллежского Асессора» и «Рабботой Хо» организовали так называемую «Рок-артель» и начали гастролировать по стране. Состоялись концерты на вильнюсском «Рок-форуме-88» (диплом фестиваля), дебют в московском ДК им. Горбунова, съемки во французском фильме «Рок вокруг Кремля» (где «ВВ» символизировали национальный украинский рок), выступления на фестивалях «Киев — Варшава», «Рок-сырок». Концерты группы проходили с успехом.
В 1989 году группа посетила Ленинград, первый концерт в этом городе был организован Сергеем Фирсовым. Он прошёл в театральном зале «Время» в Автово.
В 1990 году «ВВ» провели гастроли по европейским странам, где их славянская экзотика пришлась по вкусу. Особенно шоу в исполнении Олега Скрипки полюбилось французам, которые в марте 1990-го предложили группе контракт на выпуск нескольких компакт-дисков. Запись одного из французских концертов в 1991 году вышла на диске «Або-або», который стал дебютным виниловым релизом новой независимой фирмы «Буротина Продакшн» и первой долгоиграющей пластинкой «ВВ».
В 1991 году двое из «ВВ» — Скрипка и Пипа — переезжают в Париж. Творческая командировка затянулась на пять лет. Скрипка находит постоянную работу художественного руководителя девичьего хора в парижском театре Филиппа де Купле. «ВВ» стали интернациональным квартетом, когда в состав влились гитарист Филипп Можа и барабанщик Стефан Муфлие. В таком виде команда иногда выступала в клубах Парижа и пару раз даже была с концертами в бывшем Советском Союзе. «Французский период» продолжался до 1996 года. «Наверно, теперь уже ни за что на свете не стал бы жить в Париже. Сложный город для жизни», — говорил Скрипка через несколько лет после возвращения.
По возвращении в Киев группа отправила домой французов, пополнив состав Сергеем Сахно и новым гитаристом Евгением Рогачевским. Бывший лидер группы «Раббота Хо» Сергей Попович был взят на должность саунд-продюсера.
В 1997 году был подписан долгосрочный контракт с компанией S.B.A./GALA Records, выпустившей новый альбом «Музіка» с новыми суперхитами «Весна» и «Юра». В 1998 году увидел свет диск «Країна мрій», большую часть которого составили композиции начала 90-х годов. Подобной практике «ВВ» верны до сих пор: в новые альбомы непременно входят несколько архивных записей. Следующая пластинка «ВВ» «Хвилі Амура» вышла в начале 2000 года. Вместе со свежими хитами «Любов» и «Були на селі» сюда вошли и несколько очень старых песен, например, «Розмова з Махатмою», но особенно «ВВ» порадовали новой композицией «День народження» — успеху песни во многом способствовал удачный видеоклип с сюжетом в духе индийских кинофильмов.
В 2000 году «Вопли Видоплясова» побывали на гастролях в Израиле и США, а также выступили перед американским президентом Биллом Клинтоном во время его официального визита на Украину.