В студии проекта «Правда 24» Настя Задорожная поделилась воспоминаниями + надеждами.
Дворец родной, Кремлевский.
– А вы, Настя, когда осматриваете работы своих коллег, смотрите другое кино, что-то заимствуете? Вы же, кстати, я знаю, с Шерон Стоун вместе снимались? «Любовь в большом городе 3». Три года назад. Понятное дело, что в эпизоде в каком-то.
– Ну, не в эпизоде. Почему? У нее в общем-то прилично там было эпизодов, скажем так. Но вот, кстати, я не могу сказать, что для меня показательна работа американской, точнее голливудской актрисы. Нет, она работает, то есть очень техничная. Плюс ко всему, у нее достаточно странное чувство юмора. Она очень странно что-то пыталась импровизировать на площадке. Ей казалось, что она шутит. На самом деле, если перевести то, что она там излагала в сцене, в общем, получался какой-то бред, честно говоря. Я даже сейчас не упомню, был эпизод с моим супругом.
– Сюжетным супругом.
– Ну персонажем, да. Он просит Шерон помочь, потому что, в нее влюблен другой персонаж. На это Шерон, в принципе, ничего говорить не нужно было. Точнее – ее персонажу. Она начала говорить что-то про какие-то поцелуи, про каких-то русских. Целый спич высказала. И тут я вспомнила, что Шерон в комедиях никогда не снималась, как мне кажется. Я сейчас попыталась вспомнить ее фильмографию. Она же вроде как, действительно, ни разу.
– «Основной инстинкт» – очень смешной фильм.
– Да. Это его главное достоинство. Он очень смешной.
Ну, в общем, она все идеально с точки зрения работы технической на площадке делает. Но такого, чтобы я что-то запомнила для себя, вот такого у меня вообще не возникло.
– Ну, ведь голливудские на самом деле отличаются от наших тем, что они реально все умеют петь, танцевать, фехтовать. Они реально все это умеют. То есть мы каскадерские моменты исключаем. У нас все-таки это не является обязательным условием для того, чтобы сделать кинокарьеру.
– У нас просто, видимо, жанр кино такой не очень популярен. И плюс ко всему у нас оно по-другому делается, как мне кажется. Хотя когда я училась в ГИТИСе, для меня это была обязаловка. Я очень хотела фехтовать. Я с мальчиками пыталась прыгать сальто, и для меня это было очень интересно, и я всегда мечтала сыграть роль, где это можно проявить. Тут уже вопрос состоит только в том сможешь, не сможешь, хочешь, не хочешь. Понятно, что большая доля, допустим, моих однокурсников, девочек, просто не справлялись с чем-то физически.
– Но вы ведь в ГИТИС поступили уже, имея некий багаж выступления на сцене.
– «Непоседы» у меня были, да. Да, небольшой багаж был. Хотя это приличный багаж на самом деле, если уж так говорить. Понятно, что сейчас «Непоседы» – это уже достаточно популярное название коллектива, из которого вышли звезды, артисты, уже мирового масштаба.
– Это кто у нас?
– Например, группа «Тату», Сережа Лазарев, Влад Топалов (ну, тогда еще группа «Smash!!» была). Известные ребята, которые достойно существуют на нашей сцене и очень хорошо выступают, очень. Сережа, например, Лазарев, он всегда поднимает планку, прямо идеализирует все, он добивается идеального результата в своих выступлениях. И это воспитывалось с детства. Воспитывалось с «Непосед». Чтобы все было на определенном уровне. Это, благодаря Елене Михайловне Пинджоян, нашему замечательному руководителю коллектива, мы воспитались правильно. Она нам какие-то вещи с детства запрещала, каким-то вещам учила, когда еще «Непоседы» были маленьким коллективчиком. У нас были все предметы, которые были необходимы. И актерское мастерство, и «станок», и хореография, у нас все было. Но и плюс, конечно, опыт гастролей, выступление с артистами на большой сцене. То есть для меня Кремлевский дворец съездов уже был, не знаю…
– Как родной.
– Как родной, на самом деле. Хотя по большому счету концерт там для многих – это просто что-то с чем-то…
Троллинг в «Непоседах»
– Я читал что вам сложно было в «Непоседах», что вас там обижали.
– Дети, они разные, знаете, бывают. Настроение бывает разное. Ну да, в какой-то момент я подвергалась насмешкам своих сверстников. Было дело.
– Вы Лазарева упомянули. А там какая-то была история, что вы пришли на день рождения к Лазареву в каких-то сапогах, ботфортах, да.
– Знаете, это, мне кажется, везде есть в школах, в детсадах. У нас просто, может быть, это было на каком-то уровне, не знаю, ну, как «У тебя это плохое, у меня хорошее». Понятно, что у нас ребята были разного достатка. То есть, допустим, я из семьи военного, Владька, у него родители достаточно…
– Владька – это кто у нас?
– Владик Топалов, у него родители были обеспеченные. Там Серега тоже, в принципе, из простой семьи…
– А Сережа кто?
– Лазарев. Сережа Лазарев тоже из простой семьи. Ну, все равно был момент, что кто-то мог себе что-то позволить, кто-то не мог.
– Нет, ну прямо такой трэш, какое-то лезвие вам под подушку положили.
– Это никакого отношения к «Непоседам» не имеет. Это мне в лагере подложили под подушку.
– И прямо вы проснулись окровавленная?
– Ну, вот у меня шрам остался. Ну, как? На самом деле боли не почувствовала. Просто увидела в темноте, девчонки рядом сказали. А чего у тебя за заколка? Мы включаем свет, а у меня рука в кровище вся. Больно, кстати, не было, слава Богу. Лет мне было мало. Пять. Просто я была в болевом шоке. В общем, ничего не почувствовала.
– А за что?
– Слушайте, есть какая-то детская неприязнь, я не знаю, как сейчас ее можно объяснить. Вот за какие-то мелочи могут тебя обидеть.
– Вы были восходящей звездой маленькой?
– Нет.
– Нет? Это был еще дозвездный период?
– Это был еще дозвездный период. Просто вот не понравился человек, ну, взял и насолил.
По-моему один шов у меня, что-то такое. Ну, я просто думаю, что вот бывает, просто дети, которые могут себе позволить положить лезвие под подушку. С такой вот долей агрессии. Не знаю, значит, родители не так воспитали.
Про Бритни, например
– А как вы вообще относитесь к тому, что дети становятся участниками процессов таких в шоу-бизнесе. Но они там звезды, не звезды: они лишены каких-то детских радостей. Но имеют какие-то другие радости. Как вы считаете, это хорошо или плохо? Вот в вашем – как было?
– В моем случае я совместила в детстве полезное с приятным. Потому что меня не смущал факт того, что я не бегала по двору, не гуляла с ребятами. А занималась тем, чем я занималась. Мне было очень интересно. Я просто настолько была увлечена процессом, что, скажем так, мне хватило того периода в разделе «я ребенок» еще маленький, где у меня были куклы, где я бегала, гоняла мяч, мне этого вполне хватило. И я была очень рада тому, что у меня есть возможность заниматься тем, чем я люблю заниматься и познавать эту профессию. А я ее прямо реально, я прямо заглатывала все, так мне это было все интересно.
Как сейчас вспоминаю, мне хотелось все делать правильно. Потом появились какие-то кумиры, хотелось быть на них похожей.
– Это кто, например?
– Ну, в детстве меня не миновала болезнь – слушала британских поп-артисток, типа Spice Girls и прочее и прочее. Или там Бритни. Но это прямо все мое детство. И тогда канал музыкальный, действительно, диктовал условия, то есть нам дали такой небольшой список артистов, которые уже были, действительно, звездами. Сейчас просто их очень много, а тогда нам вроде давался момент влюбляться в одну Бритни Спирс или Кристину Агилеру, в Джастина Тимберлейка, еще в кого-то. Дали пару поп-групп, пару рок-групп. И вот этот тинэйджерский канал, в который я была, конечно, дико влюблена. Мне все так нравилось, все такие были идеализированные.
Мне нравилось, что они танцуют, мне нравилось их шоу, мне нравился их перфоманс и потом даже, по-моему, в институте, делала пародию на Бритни. Подговорила своих однокурсников, мы восстановили какое-то концертное выступление Бритни. Там серьезная такая танцевальная история была.
Мне все это было интересно поэтому, мне кажется, я ничего не была лишена. Наоборот, я увлеченно занималась тем, что люблю.
– А сейчас вам что интересно? Сейчас у вас есть кумиры? Понятно, что это уже не Бритни Спирс. На кого сейчас равнение держите?
– Не, вы знаете, я в принципе, очень люблю музыку, и сейчас я ее слушаю, конечно, совершенно…
– Вы себя слушаете?
– Нет. Я себя слушаю с технической точки зрения, когда нужно утвердить песню, когда нужно ее закончить, когда нужно там какие-то моменты решить, это обязаловка, без этого никуда, приходится. А так в принципе, никакого альбома, ничего в машине у меня нет своего.
– Вы радио слушаете – новости или что?
– Есть несколько радиостанций, которые я очень люблю.
Из кумиров: люблю очень Стинга. И вообще мечтаю, конечно, с ним что-то исполнить. Потому что это один из величайших артистов на мой взгляд. Именно артистов. Потому что человек показателен тем, что, несмотря на возраст, регалии, успех, количество хитов и вообще всего, всего, всего, не перестает учиться. Для меня он просто гений, потому что человек все время что-то познает. Он не останавливается на каком-то определенном этапе, он все время растет, он все время развивается, он все равно всегда требует идеального результата от себя и от своих коллег. Я была на таком ключевом концерте: приехала в Копенгаген на open air, где они выступали.
– То есть предметно именно на это шоу The Police или у вас там дела были?
– Нет, нет, предметно на шоу. И вот, их же трое в коллективе, и вот двое этих музыкантов, которые вернулись, они долго не занимались уже, в общем-то, музыкальной деятельностью, они вот реально там выводили какие-то истории на экран, ну, у них брали интервью как бы, чтобы все зрители видели. И они просто с какими-то бешеными глазами сказали, он нас достал, ну, просто у нас нет сил, мы уже просто не можем больше репетировать, прямо было видно, что, действительно, они не наигрывают, а что Стинг просто сел им на шею.
– То есть он, как Сергей Лазарев – перфекционист. И все доводит.
– Ну, отчасти.
– Вот у нас Лазарев. У них – Стинг. Я понял.
– Нет, ну, нет. Ну, это же правильное качество для артиста, я считаю, это обязательно должно быть. Иначе это будет как-то нехорошо.
Мама + папа
– Ну, а вы такой же артист? Вы тоже все доводите до совершенства?
– У меня всегда, доля сомнений присутствует, и никуда она не денется.
– Смотрите, а вам в отличие от упомянутых Стинга и Лазарева сложнее потому что вы – женщина. То есть у вас есть еще и миссия женская. Тикают биологические часы. Вы вот будете когда-нибудь рожать?
– Ну, конечно.
– Вот Шерон Стоун вами упомянутая, она очень поздно родила. У нас в России, в принципе, сейчас такой прозападный тренд: тоже горизонт сдвигается. Или вы вообще об этом не задумываетесь, живете только искусством?
– Нет, конечно, я задумываюсь о создании семьи. И ребенок, безусловно, мечта: чтобы он был, конечно.
Меня мама родила в 24, поэтому…
– Ну, раньше все по-другому было, да.
– Сейчас, конечно, очень хочется, чтобы чадо родилось в ближайшее время. И понятное дело, что я возьму тайм-аут. Потому что для меня, вот честно, эта тенденция последняя, когда мамы рожают и через месяц бегут работать, оставляя ребенка на нянь и бабушек – это для меня непонятно. Потому что оторвешь чадо от себя. Понятно, что бывают случаи, когда надо и никуда не деться. А здесь просто намеренно, встала и пошла как бы. И я не могу этого понять.
- Но, я насколько понимаю, ваша мама как раз вами занималась очень предметно и пожертвовала всем, чем можно было пожертвовать.
– Моя мама, да, абсолютно точно.
– Да, и она у вас очень демократичный еще человек в оценках. Помню была отдельная беседа с вами в газете, которая просто называлась «Моей маме понравилось, что я снялась обнаженной» или что-то там такое.
– Нет, ну, она, да, слава Богу даже к каким-то таким съемкам относится… говорит, ну, красиво, а что красоту не показать?
– Ну, знаете, мамы разные бывают…
– Да, у моей мамы тоже есть определенные моменты. Но в основном она, да. Ей нравится музыкальное все, что я делаю. И поддерживает меня, в этом плане ей спасибо, конечно. Она правда очень многое мне дала с детства. Чем она занималась в первую очередь – это мной, конечно. Надо постараться, чтобы быть такой, как моя мама.
– А папа? Папа военный у вас?
– Папа военный был, да. Папа, ну, про него сложно говорить, потому что он мало занимался моим воспитанием. Он злоупотреблял немножечко напитками алкогольными.
– Ну, это нормально для русского офицера.
– Ну, в некотором роде, да. И в общем-то все проблемы ложились на маму. Она была и за кормильца, и за маму, и за папу. Папа никогда не верил, что к чему-то приведут все эти музыкальные школы и «Непоседы». Очень сомневался.
– То есть он возражал или просто тихо не верил?
– Ну, как? Он вроде как бы был не против. Но по нему было понятно, что он во все это – откровенно говоря – не верит. Потом они с мамой развелись. Потом у меня начало что-то получаться, он скрывал, конечно, но я видела, что гордился все-таки какими-то вещами. Мне очень жалко, что он, к сожалению, не дожил до тех пор, когда у меня действительно что-то получилось. Как бы он верил в меня, но не верил, что со мной может что-то грандиозное произойти.
– Но просто период начала вашей карьеры попал на тот момент, когда российским, советским военным вообще было очень сложно. В смысле, во что они верили, все рухнуло. А шоу-бизнес еще в полный рост не расцвел.
– Ну, да.
