«Сфера» – уникальный театр, зрительный зал которого представляет собой круговой амфитеатр с центральной и несколькими дополнительными площадками, где попеременно и разыгрывается действо. Принцип кругового общения зрителей через актеров и между собой позволил выдвинуть идею сферы общения, базирующейся на спроектированной сферичности пространства. Как живется в таком удивительном театре актеру? Как служится ему? На эти и многие другие вопросы нашему корреспонденту ответила заслуженная артистка России Ирина СИДОРОВА.
– Ирина, как вам работается в столь необычном театре, где отсутствует в привычном понимании сцена?
– Очень тяжело и интересно. Когда актер работает на нормальной площадке, он иногда имеет возможность отдохнуть, повернувшись спиной. У нас же всегда глаза обращены к зрителю, куда бы ты не повернулся. Это безумно сложно. У нас одно время работала Вера Васильева. Она сказала: «Это самый ужасный театр, в котором я играла – я ни на минуту не могу расслабиться!»
– А у вас был опыт какой-то другой сцены?
– Только в институте и на гастролях.
– И как в сравнении?
– Здесь интереснее. Чем сложнее, тем интереснее, так всегда бывает. Когда рядом глаза зрителей, то ощущение потока, когда на тебя смотрят, гораздо мощнее.
– Я сидела во втором ряду и видела ваши глаза, видела включенность в каждое мгновение и понимала, как это трудно. Как часто у вас гастроли, чтобы немножко передохнуть?
– Гастроли сейчас редко – раз в год, раньше были значительно чаще, а отдых – если не играю спектакль, тогда и отдых.
– Вы одна из ведущих актрис театра…
– Раньше было до пятнадцати – двадцати спектаклей в месяц, сейчас гораздо меньше десять – двенадцать, многие спектакли вообще сняли.
– Я вот впервые подумала о жизни актера с этой точки зрения. Вечером поздно заканчиваешь, утром из-за детей рано встаешь. И так ежедневно. Наверное, износ колоссальный?
– Да, это так.
– Как вы восстанавливаетесь?
– Сложно объяснить. Просто у меня очень позитивное отношение к жизни, я радуюсь почти всему. Как бы я не устала, мне хорошо, мне действительно хорошо. Кроме того, я от детей отдыхаю в театре, дома я отдыхаю от театра. У меня в этом отношении существует вполне гармоничное переключение.
– А дома кто-нибудь помогает по хозяйству?
– Бабушка. Это уроки, прогулки, препровождение на танцы.
– Мое первое знакомство с вами произошло на спектакле «Исповедь розы», где вы играли Консуэло, жену А. де Сент-Экзюпери. Играли столь трепетно и страстно, что по исполнению затмили для меня многие ваши работы, которые я видела позже: роль Фленушки «В лесах и на горах» по Мельникову-Печерскому, спектакль «Цезарь и Клеопатра» по Б.Шоу. Эта трепетность очень дорогого стоит, она затрагивает самые сокровенные уголки души… Скажите, а есть ли у вас свобода в выборе материала?
– Нет. Мне просто повезло с режиссером. Екатерина Еланская меня любит и дает роли разные: и смешные, и трагические, и возрастные. Она использует то, что увидела во мне как актрисе: темперамент, умение быстро заплакать или, наоборот, выстроить переход от слез к смеху.
– А какие роли вам самой больше всего нравятся?
– Трагические. Я люблю «Медею» и мечтаю ее сыграть. Думаю, что когда-нибудь это случится, потому что это мой материал. Мне в нем легко, я чувствую себя в ткани произведения очень комфортно, как рыба в воде.
– А другие мечты есть?
– В кино хочу сняться. Например, попробовать себя в боевике. Французский фильм «Меня зовут Никита» – это вот то самое, что меня привлекает. Тем более спортивная подготовка позволяет. Я раньше каскадерством немножко занималась.
– А что вам ближе: современность или классика?
– Мне интересно все. И профессия моя в этом смысле уникальная и замечательная, в ней можно попробовать абсолютно все…
– Какие пьесы для вас наиболее трудные?
– Думаю, что современные пьесы, такие, как «Фантомные боли» Сигарева, где присутствует определенная доля жестокости, цинизма, злости… Такой материал для меня очень труден. А современные молодые авторы, на мой взгляд, в основном пишут именно такой материал. Я же не считаю это искусством. На мой взгляд, нельзя так жестко обращаться с весьма трогательными проявлениями человеческой сути.
– Как вы считаете, после спектакля зритель должен испытывать катарсис?
– О каком-то перерождении, конечно, говорить не приходится, но человек должен хотя бы глубоко задуматься над тем, что он увидел и услышал…
– Петь, плясать, каскадерничать вы умеете, когда мы увидим все это на экране?
– Надеюсь, в ближайшем будущем.
– А в жизни чего вы хотите?
– Как-то так сразу не ответишь… Хочу еще ребенка. Любви ужасно хочу. Не обязательно между мужчиной и женщиной.
– Духовной близости хочется?
– Да. И Божьей любви хочется, и обычной, человеческой. Для меня эти понятия неразделимы, всеобъемлющи, как сфера… И мира хочу. Внутренней сбалансированности и равновесия.
– Покоя, одним словом?
– Мира. Я страшно не люблю спорные ситуации, не выношу крики, ссоры, выяснения отношений…
– Как вы думаете, вы – счастливый человек?
– Да. Меня может порадовать все, что угодно: какие-то совершенно незначительные вещи, самая малость.
– Я смотрю на вас и радуюсь…
– То-то на меня в метро так странно иногда смотрят. Мне ничего не стоит ответить улыбкой на взгляд. Я легко общаюсь с людьми на улице, если подойдут и о чем-то спросят. Я с удовольствием могу посидеть и поговорить с человеком без определенного места жительства и занятий – знаете, есть такие немного странные люди, живущие по своим законам, вне общества – в большинстве своем они многое понимают и не разучились думать, любят порассуждать на общечеловеческие темы, частенько разговаривают сами с собой, куда-то ходят, носят какие-то сумки, ну, в общем, немного не от мира сего (при социализме на Дальнем Востоке и в Сибири их еще называли “бичами” – от слова “бич”, которое расшифровывается как “бывший интеллигентный человек”). Но при всем при том люди эти иногда говорят такие правильные и красивые вещи, что диву даешься. Я люблю с ними общаться.
– Что же дает вам это общение?
– Как правило, они очень одиноки, их все отталкивают. А когда поговоришь с ними, их душа оттаивает, и они так благодарны тебе, как зрители после спектакля. Восприятие окружающего мира у них совершенно другое, чем у большинства из нас. Они счастливы по своей сути.
– От материального мира оторваны…
– Совершенно верно, они как дети – абсолютно чисты и не испорчены никакими “благами” цивилизации.
– Так вы идете к ним за тем, чтобы «поучиться» счастью?
– Видимо, да. Я люблю делиться, отдавать, но и «зарядиться» тоже не мешает, иначе нечего отдавать будет. Сколько себя помню, Провидение посылает мне просто замечательных людей, с которыми можно обо всем поговорить, все обсудить, раскрыть душу и не бояться, что тебя не так поймут или все извратят, переиначат…
– Из сыгранных ролей были такие, что не понравились самой себе?
– «Приглашение в замок» по Аную. Роль небольшая, но очень емкая. Там нужна красивая, взбалмошная и очень темпераментная девушка.
– Ну, и разве вы не отвечаете этим качествам?
– Просто на тот период мне надоело играть красивых. Конечно, я понимаю, что, наверно, я неплохо выгляжу на сцене, но для меня это не самоцель. До сих пор не люблю эту роль.
– Было ли у вас когда-либо в жизни ощущение перенасыщенностью материалом?
– Нет, не помню такого.
– То есть постоянное: хочу, хочу, хочу!
– Да, именно так.
– Вы, наверно, по натуре горячий человек – быстрые реакции, быстрый обмен веществ, это помогает жить в бешеном ритме. Сколько же вы спите в сутки?
– Как правило, засыпаю уже после трех, два часа поспала – и уже как огурчик. По гороскопу я Весы.
– А какие у вас отношения с телевидением?
– Это еще не отношения, но кое-какой опыт у меня уже есть. Я снялась в историческом цикле, играла Ольгу Чехову. В программе было придумано так, что художественные вещи перемежались с документальными, игра актеров сочеталась с показом любопытнейших архивных материалов и фотографий.
– Что вам дало участие в подобном проекте?
– Помню, работа меня очень захватила и принесла огромное удовольствие. На сцене необходимо быть ярче, с более открытыми эмоциями, а перед камерой требуется несколько другой стиль игры, и я понимала, что в какие-то моменты меня было чересчур много. Но я училась, старалась, и в результате все получилось довольно неплохо.
– Что бы вы хотели добавить напоследок?
– У меня была потрясающий педагог (ей сейчас почти девяносто лет – дай Бог ей здоровья), она мне сказала как-то: «У тебя душа в шрамах». Это, наверное, действительно так, потому что душа моя никогда не бывает равнодушной и постоянно болит за все происходящее. А театр и сцена – это то место, где меня лечат. И не только меня.
Галина ПЕРЕВЕРЗЕВА.
