ЭДУАРД ЛИМОНОВ,
главный гранатомет “НВ”
У французов есть великолепное выражение: “двадцать пятый час”. Впервые я услышал его в следующем контексте: известного социалиста журналист назвал “участником Сопротивления двадцать пятого часа”. В сутках, как известно, двадцать четыре часа. Имелось в виду, что политический деятель этот примкнул к движению Сопротивления уже после победы, тогда, когда это стало неопасно, но выгодно.
В двадцать пятом часу явился в Россию Солженицын. Прилетел и использует в своих речах темы и лозунги, на которые не имеет морального права, – наши национал-патриотические темы и лозунги. Лозунги и темы радикальной оппозиции. Но мы их выстрадали в годы борьбы, они возникли у нас на уличных демонстрациях, в столкновениях у Белого дома, под огнем пулеметов в Останкине. А Солженицын все это время глядел, выжидая, из своего безопасного окошка в Вермонте. Выжидая, когда мы обессилеем в схватке с врагом, и хладнокровно рассчитывая, когда именно выгоднее приехать. И каким путем выгоднее.
Одно приземление в “Шереметьеве”, одна толпа репортеров и одна только встреча его не устраивали. Потому он затеял это свое голливудское путешествие через Россию в двух люксовых вагонах, снятых на английские деньги Би-би-си, с салоном, с собственным поваром и официантом. На каждой станции власти собирают ему, организовывают толпу “рюсски мужик”, и он произносит для них украденные у нас лозунги.
Солженицын назвал делягу Жириновского карикатурой на патриота – сам карикатура на патриота, извращение национального духа. Чванливый и хитрый барин, человек, первым ударивший своим ГУЛАГом по зданию СССР, виновный, ответственный за первые трещины в этом могучем здании, вермонтский дачник, снедаемый гигантским честолюбием, движется не менее, чем в Крмель, что бы он ни говорил. Между тем он – дезертир и трус, так как все эти годы, спрятавшись, глядел, как русские, рискуя жизнями, репутациями, карьерами, мочат друг друга в историческоцй сече. Выждал хитрюга и приехал.
Мои первые письменные выступления против старца Солженицына относятся к 1975 году. Уже тогда он был тем, кто он есть сегодня, – расчетливым, хитрым литератором-интриганом, с тяжелой формой мании величия. В своей автобиографии “Бодался теленок с дубом” он дал свой портрет, реалистический и точный. Только поступки, кажущиеся самому Солженицыну доблестными, читатель воспринимает как подлые интриги. Отталкивающим типом выглядит старец Александр Исаевич даже в автобиографии. Умело играя на слабостях власти СССР и подыгрывая желаниям Запада, построил он свою карьеру специального писателя. Построил на разрушении. Его нисколько не заботило то обстоятельство, что публикация “Архипелага ГУЛАГа” вызвала волну ненависти не только к КПСС, не только к брежневскому режиму, но к России и русским, вызвала вторую холодную войну в мире. Он не думал о последствиях публикации своих произведений, его цель была личной, воздвигнуть СЕБЯ. Ему нужна была Нобелевская премия, “Нобель”. И ему помогли получить “Нобеля” американские дяди, далекие от литературы. В их интересах было создание самой большей возможной рекламы вокруг “Архипелага ГУЛАГа”, этого лживого обвинительного заключения против России. Разрушитель Солженицын был поддержан: тиражи его посредственных романов (по их художественной ценности едва ли возвышающихся над романами Рыбакова) были искусственно завышены с помощью влияния нелитературных денег. В конце семидесятых годов в Нью-Йорке Роджер Страусс (американский издатель Довлатова и Бродского среди прочих) рассказывал мне, что в свое время ему предлагали выпустить “Архипелаг” гигантским тиражом и давали на это большие деньги “люди, связанные с ЦРУ”. “Но я отказался!” – гордо заявил Страусс. Другие издатели, как знаем, не отказались. “Гулаги” наводнили мир, пугая его и ожесточая против России.
И вот он приехал (борода, Степан, Ермолай и кто там еще, барские пухлые детки) и на каждой сибирской станции лил крокодиловы слезы по поводу несчастливой судьбы России. Не ты ли, старец, копал активно России яму, разобидевшись вдребезги на ее правителей, когда тебе не дали в 1964 году Ленинской премии? (Суетились там рядом с ним и другие, копая России яму. Господин академик Сахаров с женушкой, да и нынешний патриот Шафаревич постарался). Когда-то его назвали “литературным власовцем”. Казалось, что несправедливо. Освобожденный от ореола “мученика”, от хрестоматийного глянца, он-таки предстает сегодня именно “власовцем”, ибо преследуя личные цели, он воевал на стороне противника против России несколько десятилетий. Причинивший в тысячи раз больше вреда, чем все предатели родины, Гордиевские и Шевченки, вместе взятые, он однако не приговорен ни к чему, ни к какой мере наказания. И даже получил (за какую цену? даром?) землю в Серебряном бору, где закончено возведение ЕГО дачи. Церковь бы лучше построил! Скучно, банально, противно: дача. Дача Стерлигова, дача Руцкого, дача Зюганова, и вот будет дача Солженицына. Дача, суп, ночной горошок, борода веником. Как вы нам надоели, дачники у власти и около!
У него заслуги, он, видите ли, сидел! Ну сидел и сидел, у нас пол-России сидело. Если это и заслуги, то уж сорок лет не сидишь, катаешься, как сыр в масле, наработав денег на разрушении СССР.
Начал я с французского выражения, закончу американским: “Ай хэйт юр гатс!”. Переводится, как “я ненавижу твои кишки!”. Так вот, я ненавижу кишки Солженицына. Для меня он антигерой, в котором собрано все, что я не люблю и презираю. В первую очередь: ханжество, борода святоши, отсталая дремучесть, притворная религиозность, соединяющаяся с откровенно похабной жизнью богатого сибарита-буржуа. (Даже мебель вывез из России, жена вывезла). Закономерно, что он приехал с дачи в Вермонте на дачу в Серебряном бору. Без дач их творчество не идет.
Остановленный грозным вопросом “А где ты был 3 и 4 октября 1993 года?”, что скажешь ты нам, Солженицын? В Вермонте на даче, над схваткой был. Ну так и держи рот закрытым, ибо не имеешь морального права давать советы. Ибо в самый тяжелый час современной истории России ты не был, не состоял, не подвергался опасности, не лежал под пулями. Отвали от России, Солженицын! Ты потерял право быть русским.
Солженицын-мерзкий гнусный пидераст.