Петр Тодоровский снял “Ретро втроем” – римейк классического немого фильма Роома 1927 года “Третья Мещанская”. Слово “ретро” в названии оправдывает то, что идея и стиль картины заимствованы у раннего кино, хотя режиссер перенес сюжет в современную действительность, переделал по-новому прошлое и настоящее героев, переписал и пересмотрел все, что не могло иметь смысла в настоящем, оставив только фабулу (то бишь сам любовный треугольник) – и многочисленные знаки-цитаты, отсылающие зрителя к первоисточнику.
Главный герой картины, провинциальный актер (Сергей Маковецкий), покинутый возлюбленной, приезжает в Москву и временно останавливается у своего старого друга по театральному училищу, а ныне – вполне преуспевающего мастера по установке антенн (Евгений Сидихин). Жена друга – домохозяйка и фотограф-любитель (Елена Яковлева) – вызывает искренне восхищение гостя, которое вскоре перерастает в любовь. Узнав о случившемся, муж уступает место другу и уходит (даже имитируя для этого суицид). Впрочем, ненадолго. Вскоре он возвращается, и жена, оказывается, рада этому, в общем, как-то само собой получается, что они начинают существовать втроем. Поэтому, когда выясняется, что героиня Яковлевой ждет ребенка, то совершенно непонятно – от кого…
“Третья Мещанская” была поставлена Абрамом Роомом в 1927 году. Картина чуть-чуть не дотянула до звукового периода, наступившего в советском кинематографе с началом 30-х. Сценарий фильма был написан ведущим критиком и сценаристом Виктором Шкловским, позаимствовавшим идею из газетного фельетона о смешном случае, произошедшем в одном из родильных домов – забирать очередного младенца пришли сразу два отца. Роом, как и Тодоровский, ставил на актеров. В картине Роома герои носили настоящие имена актеров (то же сделал теперь и Тодоровский).
В деталях Тодоровский почти цитирует Роома – диван, на котором спит герой Маковецкого, кажется, совсем таким же, как в “Третьей Мещанской”, то же ведро брусники привозит муж из командировки. Герои играют в шахматы, постоянно пьют чай и даже работа мужа в современной картине перекликается с профессией его прототипа – тот тоже целый день проводил на крыше (правда, реставрируя Большой театр). Но, в отличие от персонажей “Третьей Мещанской”, герои Тодоровского чувствуют себя в сложившейся ситуации вполне комфортно. Их отношения в интерпретации Тодоровского выглядят попыткой сформулировать символ нового времени (с тем же успехом в фильме могла быть акцентирована и тема гомосексуальных отношений героев-приятелей, замыкающая любовный треугольник с последней, третьей, стороны).
Евгений Сидихин в несвойственной ему роли (без оружия и прочих атрибутов) создает вокруг своего героя удивительную ауру мужественности и детской ранимости одновременно. Герой Маковецкого – грустный клоун – напротив, предельно экспрессивен, так что вместе они составляют очень интересное сочетание. Елена Яковлева, главная и почти единственная героиня картины, – как известно, любимая актриса Петра Тодоровского. Правда, порой их старания напоминают греблю на песке – за оттачиванием деталей основная история почти забыта. Роом делал драму; Тодоровский, судя по всему, предполагал снять эту историю иронично. А в результате картина иногда напоминает почти что пародию на “Третью Мещанскую” – местами иронии слишком много, а иногда ее не хватает, и некоторые драматичные эпизоды без оговорок переносятся в новый контекст.
Ирина ПРОХОРОВА.
