Евгений Додолев: спутник-шпион

Это интервью было записано для июньского номера «Каравана историй». Но 26 апреля умер академик Лев Константинович Эрнст, отец одного из ключевых персонажей рассказа. Запланировали материал на август. Однако вмешались заинтересованные лица, и в результате автор опубликовала текст в журнале «Атмосфера» №09 (125). Предлагаем читателям «МП» фрагмент публикации с иллюстрациями, которые не вошли в номер.

I. Эрнст, сосед Макаревича

Котя (как мы его называли) Эрнст жил в одном дворе с Андреем Макаревичем, в панорамном доме № 37 по Ленинскому проспекту, который вторым крылом располагался по улице Орджоникидзе. А летом в Москве, как известно, отключают горячую воду. Одним из резонов их сближения, как мне вспоминается, как раз и стали походы друг к другу «на помыться», хотя Макаревич сказал мне, что этого не помнит. Плюс интерес к западному (то есть запретному) синематографу: в тусовке лучше Кости никто не знал про Голливуд и европейское кино. В 80-х все было просто. Жизнь вели ночную, именно тогда БГ разразился сентенцией «Я где-то читал о людях, что спят по ночам! Ты можешь смеяться, клянусь: я читал это сам». При этом никаких клубов еще не было в помине, дискотечная движуха только-только выстраивала формат, единственный ночной ресторан работал, насколько помню, в аэропорту «Внуково», водку покупали ночью у таксистов по двойному-тройному тарифу (то есть рублей по 10 за пол-литра). Поэтому народ зависал на кухнях, где в полный рост резвился, бухал, дымил, коммуникал и генерировал новое.

Кухни Макаревичей, уже тогда легендарного Андрея Вадимовича и его младшей сестры Наташи, миниатюрной брюнетки с искрящимися оливковыми глазами, ценились особо. Создатель «Машины времени» жил на площади Гагарина, а в «однушке» на Комсомольском проспекте обитала Наталья Вадимовна со своим мужем Валерой Ворониным (они, равно как ранее и сам Макаревич, учились в МАрхИ). Это была (полагаю, и осталась) очень дружная и красивая семья, хотя и радикально асимметричная: то, что старший брат является рок-кумиром всесоюзного масштаба, постулировало и внутрисемейный расклад. Андрей позиционировался этаким Цезарем домашнего масштаба.

Впрочем, того, что их всех объединяло, тоже было немало, в том числе и трагического. Помню, мы вместе с Мишей Королевым, который тогда еще не был гламурным фотографом №1, да и вообще еще не был фотографом, приехали летом 84-го в гости к Валере с Наташей, а дома – никого. Типа: картина Репина «Не ждали». Мы обидку включили, договорились эту семейную пару в игнор поставить. Однако к выходным выяснилось, что причина весьма уважительная: просто накануне Андрей Макаревич… погиб. Разбился. Насмерть. В автокатастрофе. Во всяком случае, именно так подумал про своего шурина Валерий Павлович Воронин. Они втроем (музыкант, его сестра и ее муж) ночью возвращались из Ленинграда. Лобовое столкновение произошло на скорости под 150 км/ч. «Жигули», «пятерка», никаких, конечно же, подушек безопасности. Андрей был за рулем. На этом самом руле он после страшного удара и повис, словно коллекционная бабочка на иголке. Рулевая колонка, как привиделось поначалу Валере, торчала прямо из позвоночника… Поэтому Воронин даже не стал проверять у Андрея пульс – ясно же, травма летальная. Он, оставляя кровавую траекторию, вытащил на обочину бездыханную жену. Машины останавливались, выходили люди, чтобы помочь. И тут среди причитаний и плача из дымящейся машины послышался стон. Который означал, что страна все-таки не лишилась рок-кумира. Впрочем, страна-то даже и не узнала о трагедии: папарацци в СССР не было, а семья об этом происшествии и распространяться не стала.

Родители Андрея и Наташи, профессор Московского архитектурного института Вадим Григорьевич Макаревич и фтизиатр Нинель Мордуховна (которую все звали Ниной Марковной), жили в том же доме на Комсомольском, что и их дочь, но несколькими этажами выше. Последнее обстоятельство было бесспорным преимуществом тусовочной точки «маленькой Макаревич». В любое время юную Наталь Вадимовну можно было склонить к вылазке в родительский холодильник. Хотя самые дефицитные продукты по-любому оставляли для старшего брата. Впрочем, сам Вадимыч был при этом тотально хлебосолен. До того, как Макаревич стал знаменитым ТВ-кулинаром, он с удовольствием угощал друзей, а также знакомых и малознакомых, забредших на его территорию. Имелся ряд фирменных блюд, которые легко скрашивали даже самые мрачные разговоры о советском быте. У него хронически тусил народ, который проедал и пропивал на тысячи. Андрей в этом смысле схож с «отцом соврок-н-ролла» Сашей Градским, который на стол без счета мечет балыки да коньяки, когда навещаешь его даже в неурочное время. Борисыч не готовит, конечно, такого изумительного поросенка с гречкой и черносливом, как Макаревич, но котлеты у него получаются просто восхитительные.

Кухня Макара вызывала интерес не только в контексте «пожрать», но и во многих других… Когда мы в очередной раз ввалились к Андрею компанией, там мрачно топтался… пингвин. Точнее, пингвиниха, которую Макару во время его дальневосточных гастролей подарили рыбаки (они фанатели от его песни «За тех, кто в море»). Во Владивосток он рванул прямо из больницы, где его приводили в форму после упомянутого уже ДТП. Вероятно, недолеченное сотрясение мозга и сподвигло музыканта на столь иррациональный поступок – принять в дар экзотическую живность и привезти ее в Москву. Несмотря на наличие лотка, куда пингвинихе заботливо подкладывали халявную рыбку, она все время страдала. Водорослями воняло даже на лестничной площадке, потому что поселили птицу прямо в прихожей, в углу рядом с туалетом, по дороге на кухню. То есть подальше от спальни.

И Макар, и его тогдашняя подруга, танцовщица из коллектива знаменитого советского мима Александра Жеромского, много гастролировали. Поэтому паре приходилось выстраивать графики поездок так, чтобы дома хоть кто-то оставался присмотреть за бедной птицей. Можно было бы попросить соседей, но с ними не очень складывалось, потому как ночные гости Андрея очень любили попеть… В конце концов многострадальная представительница арктической фауны совершенно облысела и погрузилась в неизбывную сомнамбулическую хандру. Макар тупо пытался впарить несчастное существо хоть кому-нибудь, но желающих не находилось. Вскоре птица отправилась в пингвиний рай из того земного ада, которым стала для нее квартира музыканта. А рыбаки по инерции продолжали присылать рыбу для своего презента…. Сам Андрей уверен, что все эти воспоминания про пингвина – «мемуары с элементами художественного вымысла», но я помню то, что помню.

II. Блондинки & брюнетки

Забавно, что у главного «машиниста» брюнетки чередовались с блондинками, как в руководстве державы лысые сменяли шевелюрных. И тусовщица из пантомимы была абсолютной блондой, ничем не напоминавшей (ни повадками, ни фактурой) Лену Фесуненко, предыдущую супругу Макара. Лена запомнилась брюнеткой восточного типа, такой скуластой ироничной красоткой, смышленой и самоуверенной. Была она единственной дочерью знаменитого политобозревателя Игоря Фесуненко, который на ЦТ вел передачи «Сегодня в мире» и «Международная панорама», а иногда даже «Время». Фесуненко был профессиональным, грамотным телевизионщиком, входил в обойму ТВ-мэтров, которых в 1987–88 годах приглашали в легендарный «Взгляд», где мы их за глаза звали «политобогревателями», я 20 лет назад написал об этом в книге «Три слоя помады».

За Еленой, которая училась с Андреем в МАрхИ, ухаживало много завидных поклонников. Да и у лидера самой известной рок-группы конца 70-х слоган Sex, drugs & rock’n’roll был куда более валидным, чем бытовавший в СССР «Народ и партия едины». И она, и он были востребованы в полный рост. А возможности, как известно, порождают намерения. Короче, молодые разбежались, прожив в браке всего 30 месяцев. Андрей сошелся с девицей-мимом. Елена же вышла за поляка по имени Мартин, который, между прочим, снимал ранее документалку о «Машине времени» и советском полуподпольном роке. Тогда, кстати, Макаревич впервые выехал за рубеж и в Варшаве спрашивал Лену: «Это ведь и есть заграница?» – на что та, уже поездившая с отцом по европам, лишь снисходительно ухмылялась. Так вот, этот Мартин был весь из себя почти Че Гевара, какие-то у него имелись связи с оппозиционной «Солидарностью», то есть революционерил парень в полный рост. Что, конечно, номенклатурного тестя напрягало. Ему ведь и так уже досталось от ЦК КПСС за предыдущий союз неуправляемой дочери с 23-летним рокером Макаревичем. Кстати, родители Макара, по-моему, тоже тот брак не одобряли.

И вот «Машина времени» была на гастролях, когда из Польши пришло известие о гибели Мартина. Он разбился в странной, нелепой автокатастрофе, и тогда поговаривали, что это, мол, убийство, которое организовала польская cлужба безопасности. Но спустя десять лет после той трагедии, Олег Вакуловский (входивший в первый квартет «взглядовцев» и связанный тогда, по-моему, каким-то образом с чекистами) рассказал мне, что операцию, возможно, провело наше ГРУ. Просто – как в ситуации с принцессой Дианой… Недопустимо было, чтобы единственная дочь одного из главных телемэтров Советского Союза, который являлся горделивой номенклатурой всемогущего ЦК КПСС, жила с каким-то сомнительным ляхом-диссидентом. Не комильфо. Такая вот детективная история.

А следующей блондинкой в обойме Макаревича и, собственно, его второй официальной супругой стала Алла Голубкина-Романова. Я к этой истории имел некоторое отношение. Мы, трое студентов – Женя Федоров (соведущий «Звуковой дорожки» «МК»), его старинный (вместе росли в Багдаде) приятель Леша Членов и я, – гуляли как-то по так называемому «стриту» – улице Горького (ныне Тверская). Алексей забрел в магазин сувениров «Березка» (не путать со знаменитой валютной сетью) и вышел оттуда с квадратными глазами, ибо узрел за прилавком судьбу свою, ослепительную красотку. Несмотря на плебейское происхождение, обворожительная блонда выглядела совершенной аристократкой – тонкие запястья, светлая, почти голубоватая кожа, платиновые локоны, лебединая шея, ангельские очи, мрамор идеальных колен, прямая тонкая спинка, классический профиль плюс спокойное осознание своего природного, Богом данного превосходства над подавляющей частью остальных двуногих. Пройти мимо было невозможно. Она была по-настоящему – без всякой косметики и женских ухищрений – красива. Даже ослепительна. Как говаривали торговцы на Черемушкинском рынке – «бАААгиня».

Но не сложилось у них с Членовым. Не важно почему. Алла вышла замуж за другого Алексея – Романова, вокалиста группы «Воскресенье» (он, кстати, в середине 70-х сотрудничал и с «Машиной времени», но потом его пути с Андреем Макаревичем отчего-то резко разошлись). Но весной 1984-го Романова посадили за «левые» концерты, которые в брежневскую эпоху по всему Союзу устраивали ушлые комсаки, позднее, кстати, ставшие олигархами. Романова упаковали с конфискацией имущества. Алла осталась без средств к существованию. И без присмотра. «Присмотреть» ослепительную красавицу пытались многие. Один мой приятель, ныне (да и тогда) заметный деятель шоу-биза, попросил меня познакомить его с ней во время какого-то рок-фестиваля в Центральном доме туриста. Ну легко. «Знакомься, это Алла». «Алла, ну ты знаешь». «Я пошел, ведите себя хорошо». Что она мне потом устроила! Оказывается, ей было сделано конкретное предложение в купеческом стиле «Я куплю тебе новую жизнь». То есть мой товарищ попросту видел Романову содержанкой. Алла на меня тогда жестко наехала, хотя я, представляя их друг другу, понятия не имел, с каким «контрактом» к ней намеревался подкатить продюсер, да и вообще, честно говоря, не подозревал, что у него есть на это деньги!..

Позднее, когда Романов освободился и они с Аллой брачный альянс не возобновили, самая очаровательная блондинка советской богемы познакомилась с Макаревичем (на вечеринке в квартире того же Жени Федорова, который тогда был ведущим «Звуковой дорожки» «МК»). От красы ее снесло башню теперь уже у Макара. Поженились сразу же. Через год она родила ему чудесного сына Ваню. Единственного у Макаревича. А еще через два они разбежались.

III. «Стрелки» ТВ-звезд

– Ваши книги «The Взгляд. Битлы перестройки» и «Влад Листьев. Пристрастный реквием», в которых рассказано о той эпохе, наделали столько шума! Знаете, что по-настоящему странно? Вы, кажется, про всех рассказали, одна компания, вторая… А Влад Листьев с вами не пил?

– Влад с кем только не пил. Листьев был не просто алкоголиком, он запойным был. Мог сорвать эфир. Мобильных телефонов тогда не было, и я помню, как вся молодежная редакция ЦТ искала его. Не раз и не два. Кстати, речь тут не только о «взглядовском» этапе, но и о времени «Поля чудес», когда Влад уже женился на Назимовой, что приравнивается молвой к глухой завязке (Альбина алкоголь не терпит). Тогда два или три выпуска «Поля» провел Саша Любимов. Официально считается, что это был некий тестовый эксперимент. На самом же деле Листьев тогда в очередной раз пропал со всех мыслимых горизонтов, и «Люби» спасал коллектив. И, по мне, так он вел программу никак не хуже Влада. Хотя лучше Якубовича никто с этой задачей справиться не может.

И возвращаясь к вашему вопросу – постановка точная. Листьев не был своим. Коллег держал за эдаких условных мальчиков-мажоров, поэтому пить предпочитал с теми, кого так же условно называют людьми простыми. Потом – с бандитами. Настоящими. Золотые зубы и татуировки. И с бандитами элитными, теми, кто схемы придумывал и «пехотой» командовал. Фамилии некоторых его собутыльников фигурируют сейчас в знаменитом списке «Forbes». Про одного из этих собутыльников Листа знаю, что он высверливал человеку мозги дрелью. То есть не отдал исполнителям такое распоряжение, а сверлил собственоручно. Второй владеет ремеслом молниеносно перезаряжать пистолет, что любит продемонстрировать: наблюдал эти упражнения в лужковском закрытом клубе «Монолит», где-то год спустя после гибели Влада. Словом, люди заметные и неординарные. В «Forbes» просто так не берут, недаром небезысвестная Божена Рынска фигурантов списка так и называет – «форбсами»: типа светское мероприятие, на котором было меньше трех «форбсов», – это не уровень. Только по тусовкам они теперь ходят без паяльников и автоматов. Но охрана дежурит и в зале, и на выходе.

– Парадоксально: Влад якшался с бандитами – и такой финал…

– На самом деле с бандитами все общались. И очень плотно. Время такое было. Но Владислав действительно во многом парадоксален. Любимов, Политковский, Горожанкин, когда завертелся большой телевизионный передел, на стрелки ездить не стремались. Да, ездили, «терли». Директор ВИDа Саша Горожанкин из-за сложной ситуации с МДМ, в которую зачем-то втянул и демидовскую жену Елену, просто как в дешевом голливудском боевике несколько месяцев рассекал по Москве, держа левую руку на штурвале «мерса», а правую – на курке обреза. Но не уступил ни дюйма территории, хотя его супруга (тезка демидовской – Лена) была готова бросить все и бежать с единственным (на тот момент) сыном куда глаза глядят…

А однажды я раньше намеченного приехал в знаменитый в ту пору кооперативный ресторан на бульваре и застал «рабочую обстановку»: в закрытом заведении был накрыт лишь один стол, во главе коего восседал пунцовый от адреналина Артем Боровик, напротив него – нарочито разбитной и неестественно улыбавшийся Любимов, а по периметру располагались семеро братков с цепкими глазами и накачанными шеями, украшенными золотыми цепочками толщиной в микояновскую сардельку. Трое были в смешных «деловых костюмах», трое – в спортивных, а один – в белоснежной сорочке и бежевых брюках, со спичкой в зубах – ну просто Микки Рурк в программе «Время». С такой же, как у актера, голливудской улыбкой. С таким же изуродованным боксерскими перчатками лицом. С такими же мускулистыми руками, которые грозно рельефили под светлой тканью. Да. А в руках он держал по волыне. В каждой. Игрался, как ковбой, вертел на пальцах. И не смотрел ни на кого. Был весь как бы погружен в игру с оружием. Он был не старше прочих по возрасту. Но явно – выше по раскладу. Равнодушно оглядел меня с головы до ног, бросил короткий взгляд на одного из тех, кто в «адидасе». Тот, расплывшись в улыбке, блеснул стоматологическим золотом и проводил меня в бар, где и оставил. Через четверть часа ко мне присоединились телеколлеги. Нервно похохатывающий над Сашиными прибаутками Артем свалил быстро, а мы с Любимовым остались ужинать в ожидании его мамы. Очень хорошо, что она не имела шансов увидеть предыдущую картину. Любимов не без мальчишеских понтов мне сказал: «Видишь, с кем мне приходится общаться».

Так сложилось, что надо было просто принимать правила игры. И МГИМОшный выпускник Любимов конфликты с «инвесторами» разруливал регулярно. А простой парень Листьев, экс-спортсмен и любимец всех женщин СССР, когда к нему нагрянули серьезные люди, просто набрал номер грозного Рушайло. Грянули маски-шоу и последующие выяснялки с Горожанкиным, потому как посетителями листьевского офиса оказались Саша Цыган и его братва – люди не чужие в «видовских» круизах и прочих проектах. Вышло неудобно… Все это к тому, что Влад беспечно разрушал и без того шаткое равновесие, не задумываясь о последствиях. А позднее и вовсе «включил звезду». Тут окончательно отпала необходимость «следить за базаром». Или отдавать долги. Хотя, наверное, сложно не зазвездиться, получая мешки писем каждый день. И это не фигура речи! Действительно мешки! И правда – ежедневно. Крыши снесло у всех «видовских» мальчиков, а у Влада, который стал крутильщиком всенародно любимого разноцветного барабана, особенно.

IV. Александр Владиславович Листьев

– Так всегда бывает, если начальная точка отсчета карьеры располагается не слишком высоко?

– Не знаю… Листьев ведь не любил говорить о себе. Может быть, чего-то стеснялся, может, прошлое плохо коррелировало с настоящим или имиджем этого настоящего… Хотя мне кажется, что selfmademan – это очень круто. Родиться в бараке на территории фабрики по производству тюлей и прийти к успеху, не знавшему аналогов на телевидении, – разве не суперкарьера? Но, видно, в какой-то момент Влад решил начать отсчет с другой картинки. Возможно, на создании некоего мифа об идеальном гламурном телеведущем настояла его третья супруга. Альбина же ни за что не расскажет и про свой, по мне, совершенно кинематографичный и достойный восхищения путь: дочка дворничихи, выросшая без отца и внимания, смогла занять достойное место в среде столичного истеблишмента…

Так уж получилось, что почти все герои «Взгляда» стали социально значимыми фигурами. В начале пути, я помню, они были искренними и отважными. Дрались за то дело, которое считали правым, по-рыцарски благородно. Потом, когда зафонтанировали деньги, увы, рассорились напрочь. Любимов с Листьевым вообще последние полгода (до убийства Влада) не разговаривали, посредником в общении был Иван Демидов (ну и Разбаш, пожалуй).

И вот еще что. Саше Листьеву, сыну Листа, на момент гибели кумира державы было всего одиннадцать лет, поэтому я понимаю, почему он отказывается от любых предложений поговорить об отце. Пиариться не хочет. А работает он сейчас у Кости Эрнста. Первого на Первом. И это, поверьте, о многом говорит.

Беседовала Елена МИХАЙЛИНА.