Из письма Пушкина Бенкендорфу 7 января 1827 года: «Так как я еще не женат и не связан службой, я желал бы отправиться в путешествие во Францию или Италию. Однако, если это будет мне не дозволено, я просил бы разрешить посетить Китай».
Бенкендоф отвечает 10 дней спустя, 17 января 1827 года:
«Государь Император не удостоил снизойти на Вашу просьбу посетить заграничные страны».
Так что Пушкин был первый «отказник» России. Но, тем не менее, очень много в его произведениях мест, непосредственно связанных с Парижем. Словно он тут уже был, а потом все написал.
«Поедем, я готов: куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду – следовать, надменной убегая,
К подножию стены далекого Китая,
В кипящий сей Париж…»
А также:
«Но Бог помог – стал ропот ниже,
И скоро силою вещей
Мы очутилися в Париже»…
(«Евгений Онегин», глава 10)
В Париже множество мест, связанных с именем поэта. Здесь часто бывали его друзья, родные, близкие. Выяснить, где же здесь витает его дух, нам помогла Екатерина Эткинд: раньше, до эмиграции в Париж, она работала во Всесоюзном музее А.С.Пушкина в Ленинграде, на Мойке, 12.
Наша встреча состоялась в беседке из разноцветного муранского стекла на бывшей площади Пале Рояль (Place du Palais Royal), теперь это – Place Colette. На этой площади любил гулять первый биограф поэта – Павел Васильевич Анненков. Справа от нас – «Комеди Франсез» – в стены старинного театра вделаны барельефы Мольера, Корнеля, Расина и Виктора Гюго, которых в детстве Александр Сергеевич читал на языке оригинала.
(«Нам наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый…»
«Евгений Онегин», 1 глава, строфа XVII).
Далее, на углу ул. Ришелье и пляс Колетт – знаменитый оружейный магазин «Ле паж» (Foure le Page), построенный в 1716 году – здесь продавались дуэльные пистолеты Онегина и Ленского.
(«Примчались. Он слуге велит
Лепажа стволы роковые
Нести за ним, а лошадям
Отъехать в поле к двум дубкам…»
«Евгений Онегин», глава 6, строфа XXV).
Там долго «жил» оружейный сундучок, в котором хранились прототипы пистолетов из дуэли. Сундучок показывали посетителям по их особой просьбе. Потом продавцы перестали его вытаскивать – со словами: «Вы нам уже надоели с этими пистолетами и с этим Пушкиным!» (Из книги Ю.Тынянова «Потерянный дневник Пушкина»). Теперь там бутик мужских рубашек.
Далее наш путь следует к фонтану Мольера.
Первая эпиграмма Александра Сергеевича была написана по-французски, и написана она была на самого себя, как на плагиатора пьесы Мольера.
Перевод:
«В чем похититель виноват?
Освистан публикой партера.
Бедняга автор сам не рад,
Похитил пьесу у Мольера».
В детстве Пушкин написал пьесу, «украденную» у Мольера, а сестра Ольга указала ему на это. Так что эпиграмма была сочинена на самого себя. Его отец, Сергей Львович Пушкин, читал ему в детстве вслух пьесы Мольера, заучивая роли наизусть (Ю. Тынянов, роман «Пушкин»)…
Тут неожиданно Екатерина поворачивает в крошечный пассаж – и мы оказываемся на улице Божоле (Beaujolais). Именно здесь находилось caf? Very – Вери, где секундант Ленского, Зарецкий, выпивал каждое утро за завтраком подряд три бутылки – в долг, разумеется:
«Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял,
Он, правда, в туз из пистолета
В пяти саженях попадал…
Новейший Регул, чести бог
Готовый вновь предаться узам,
Чтоб каждым утром у Вери
В долг осушать бутылки три».
(«Евгений Онегин», гл.6, строфа V).
Заходим внутрь. И – о чудо! Я узнаю прототип кафе «Пушкин», построенного на Тверском бульваре в Москве. Расписные дубовые панели приводят в трепет, треснувший лак, и каждое кресло подписано – где сидели Вольтер, Бальзак, и прочая, и прочая.
За легендарным кафе находится чудный парк Пале Рояль, выполненный в чисто версальском духе, а за ним – здание Национальной библиотеки. Здесь хранится переписка графа Козлова с Яковом Толстым, и здесь же в 1825 году были написаны стихи Козлова «Чернец»… Рядом, в соседнем здании, выступал с докладом друг детства Пушкина Кюхельбекер – по прозвищу «Кюхля», вместе с Дельвигом они были родом из прибалтийских немцев. Когда они с Дельвигом приехали в лицей, то говорили только по-немецки и по-французски. Он был романтическим поэтом, написал много легенд. Свободное владение французским помогло ему приехать во Францию.
Жил в те времена Александр Львович Нарышкин – состоятельный меценат и страшный чудак, как о нем говорили. С деньгами он обращался очень безалаберно, покупал что хотел, а супруга давно махнула на него рукой…
И Бог послал ему в секретари такого же чудака – Кюхельбекера. И «Кюхля» поехал с ним в Париж. Жили они в гостинице на площади Сорбонны, справа от кафе «Сорбонна». Внизу, в фешенебельных номерах, жил Нарышкин, а вверху, прямо под чердаком, в номере попроще, жил секретарь. Каждое утро он спускался с бумагами, работал у того в кабинете. И не потому, что Нарышкин был жадный, он предлагал Кюхельбекеру любую из своих комнат. На что тот отвечал: «Должна быть дистанция. А кроме того, я предпочитаю, чтобы вы со мной расплачивались деньгами, а ими я буду распоряжаться так, как сам захочу».
Бенжамен Констан пригласил Кюхельбекера выступить с докладом о русской цивилизации, культуре, литературе в Париже, в зале «Атене Рояль» на rue De Valois. Он прочитал лекцию, в зале сидел «стукач» с маленькими голубыми глазками – за ним всегда была царская слежка. После лекции в течение 24 часов его срочно выдворили из Франции обратно в Россию. И уже не выпускали…
Далее: наш путь следует в Grand Opera – здесь Федор Шаляпин пел «Бориса Годунова» и поворачиваем на улицу Скриба – он написал либретто к «Пиковой даме».
Проспер Мериме перевел «Пиковую даму» на французский, и в театре «Опера комик» была первая постановка – 28 декабря 1850 года.
В 1914 году начались «Русские сезоны» Сергея Дягилева, где поставили «Золотого петушка» Римского-Корсакова, по хореографии Валерия Фокина. А костюмы и декорации сделали Наталья Гончарова и Ларионов. Гениальные были декорации, сейчас их можно увидеть в музее Оперы Гарнье.
Когда умер Дягилев, площадь назвали его именем, а Серж Лифарь прямо на площади станцевал балет, который он посвятил памяти близкого друга.
Каким-то чудесным образом наш путь оканчивается в кафе «Пушкин» в магазине Le Printemps, где мы, уставшие, пьем кофе с чудными пирожками с малиной, за что большое спасибо Андрею Деллосу.
Что касается еще одного кафе – «Гро каю» («Большой булыжник») – то там дядя поэта, Василий Львович Пушкин, заказывал только одно блюдо – «матлот» из налима. Это отварная рыба без косточек и обязательно с жареной картошкой.
Возвращаемся домой, проходя сквозь Вандомскую площадь, где раньше, во времена Александра Сергеевича, стоял памятник Наполеону – «чугунная кукла», как он его называл…
Теперь Наполеона сняли, но мне он мерещится издали – нахмуренный, со скрещенными на груди руками…
(«И столбик с куклою чугунной,
Под шляпой с пасмурным челом,
С руками, сжатыми крестом…»
«Евгений Онегин», глава 7, строфа XIX).
И немного – о нашем гиде.
Екатерина Эткинд – интереснейший человек. Она является основателем и председателем русско-французской ассоциации «Друзья Пушкина». Детство Екатерины прошло в окружении великих людей: А.Ахматовой, И.Бродского, Д.Гранина, В.Некрасова, А.Солженицына и др.
Ее отец, Ефим Григорьевич Эткинд, был известным переводчиком с французского и немецкого, основателем ленинградской школы переводчиков. В 1974 году, после выступлений в суде в защиту Иосифа Бродского, был вынужден эмигрировать во Францию. Сейчас Екатерина готовит сборник воспоминаний: «Живые портреты современников» – «Дорога на Парнас».
Лариса ШТЕЙНМАН.
