Этой весной интеллектуальная Москва получила подарок – первый фильм отечественного производства, который можно отнести к разряду произведений для «новых умных». Речь идет об экранизации Владимиром Мирзоевым «Бориса Годунова» Пушкина, где роль русского царя исполнил Максим Суханов.
В любой экранизации всегда ощущается временной зазор – между моментом осмысления проблемы автором и моментом переработки ее интерпретатором. Однако в случае с «Годуновым», время словно остановилось, и в параллельном пространстве ожил альтернативный Борис, просто в дизайнерских «палатах», модно одетый, с чуть иным дворцовым этикетом. И становится очевидным, что отношение к власти Пушкина практически ничем не отличается от отношения к ней современной интеллигенции, поскольку декабристы, как и нынешние «интеллектуалы» родом из вольтерьянства, и сотни лет, прошедшие с момента торжества идей просвещения, ровным счетом ничего не изменили – концы с концами так и не сошлись.
Великая «традиция» в либеральном обществе вроде как упразднена, революции и войны пронеслись словно цунами, но гармонии не случилось. «Молчаливое большинство», все так же судит (просто у Мирзоева оно не толпится на площадях, а сидит у телевизоров). А меньшинство пытается продвинуть того лидера, который способен установить нужный баланс либеральных «справедливостей» – совместить ту, что дает всем поровну, и ту, что дает каждому по заслугам. То есть тема Годунова, как правителя, который «хотел как лучше», актуальна как никогда.
Недаром именно Леонид Парфенов изображает в «Годунове» дьяка, возвещающего воцарение нового лидера. Он и впрямь идеально подходит на роль глашатая: ведь его репутация оппозиционера не вполне соответствует внутреннему содержанию. Никто не хочет вспоминать как ловко Леонид в свое время (2001 Г.) переметнулся на сторону новых хозяев НТВ, как совсем недавно собирался совершить аналогичный пируэт, как всегда обслуживал того, кто казался ему в перспективе круче, то есть был отличным «дьяком» – человеком, вещающим от лица сильного мира сего. Потому что наши либералы = люди системы.
Годунов
Любопытно, что Александр Пушкин гордился своим «Годуновым» не столько потому, что произведение с его точки зрения было литературно безупречным, сколько потому, что поэт сумел, как ему казалось, показать фигу в кармане сильным мира сего. Ткнуть им в нос. И напомнить что за все плохое придется платить. Любопытно, что для этого он выбрал именно эту историческую фигуру. Хотя царь Борис сделал для страны немало хорошего – первым полноценно развернулся лицом к западу, укрепил границы государства, воздвиг кучу крепостей, короче старался изо всех сил, но… не добился любви.
Возможно царю Борису просто не повезло: засухи, голод, форс мажор, неудачное стечение обстоятельств… А может быть он просто не нравился. Поэтому его и судят до сих пор за преступление, которое он не факт, что совершил. В любом случае Годунов угробил меньше народа, чем тот же Иван Грозный или Петр Первый, но именно он остался в истории детоубийцей.
Сегодня уже никого не удивишь мыслью о том, что главное в политике (как, собственно, и в жизни) – это способность нравится. Человеку можно пририсовать красивые поступки, как делают подтяжку лица, чтобы казаться моложе, но по большому счету это не работает. Даже вполне реальные свершения не делают их автора привлекательнее, а вполне конкретные жестокости игнорируются при симпатии народной, как очевидная измена любимой жены не замечается ее любящим мужем. Годунов – по гамбургскому счету – не понравился, оттого и остался в истории не как просвещенный правитель, а как убийца ребенка.
Особенно поучительно смотрится история Годунова на фоне популярного сюжета «Ходорковский – наше «все»», где тема пролитой крови интерпретируется просвещенной общественностью однозначно. Хотя каждому свидетелю эпохи очевидно, что в лихие девяностые бескровная олигархическая карьера в нефтяном секторе была практически невозможна. Однако кровавые мальчики распределись по другим фигурантам. Поскольку узник совести нравится медийной общественности просвещенностью речей. Как нравился поначалу и Годунов. Пока не поднялся на престол.
Мирзоев
Есть бородатый анекдот про бордель, где проститутку купить можно недорого, подглядывать за тем, кто с нею развлекается – стоит дороже, а наблюдать за подглядывающим, еще дороже. Так вот, Мирзоев – режиссер с особым складом ума & отменным чувством юмора – одновременно и в действии, и с тем, кто подглядывает за тем, кто подглядывает. Поэтому его «Годунов» напоминает капусту, в которой предстоит основательно покопаться, прежде чем найти младенца.
Как художник с превосходно работающим «локатором», Мирзоев остро чувствует момент, поэтому первоисточник им практически не тронут. Что является существенным отличием данного фильм от обычной экранизации. У режиссера получилась не столько интерпретация, сколько «информация к размышлению», авторская реставрация забытого в его известности сюжета, причем изумительно красиво упакованная. Фильм напоминает коробку с сюрпризом, завязанную миллионом ярких ассоциаций, которые зритель на протяжении двух часов терпеливо развязывает, чтобы получить подарок, спрятанный внутри. И когда все узелки наконец распутаны, ленточки разбросаны и коробочка открыта, из нее вылетает кулак. Тут-то и становится отчетливо виден воз, который и ныне стоит там, где его заметил Пушкин. И где он по всей видимости стоял еще во времена Годунова.
Как всякий творец Мирзоев говорит гораздо больше, чем хочет сказать. Он воспроизводит патологию современного мира, чувствует, что Пушкин ощущал проблему не хуже нас, показывает (возможно неосознанно), что заслуги человека, его объективный вклад и реальные достижения – ничто по сравнению с талантом нравится неформулируемой внутренней программой. Ведь тому, кто мил, простят любые ошибки, дадут миллион вторых шансов, найдут тьму оправданий, а тому, кто не нравится не позволят ничего.
История знает массу примеров любви к вождям, как знает немало обратных сюжетов, когда что ни сделай – спасибо не скажет никто. И ответишь за каждый просчет. Но в постановке Мирзоева, хочет он того или нет, на первый план выступает другая мысль – всегда найдется убиенный мальчик, которого на тебя повесят, если ты не нравишься. И всегда есть молчаливая толпа, чувства которой непредсказуемы. Потому что вешает мальчиков, как игрушки на елку, «просвещенная общественность», но прилипнут они или отвалятся со временем – решать в веках толпе.
Суханов
На роль Годунова Мирзоев пригласил своего любимца Максима Суханова. И не промахнулся. Эта работа безусловно останется одной из лучших в карьере актера, блистательным выступлением, которым он подтвердил свой статус единственного отечественного артиста, способного не только прочувствовать сложный образ но и осмыслить его. Максим принципиально отличается от коллег тем, что является «контейнером» своим персонажам. Недаром этот раритетный психологический термин (означающий способность одного мозга прожевать, переварить и вернуть в разложенном по полочкам виде проблемы другого мозга) можно услышать от него самого. Суханову действительно дана способность осмысления & отображения «в одном флаконе». Многие и по жизни используют его как «контейнер», но актера это не смущает: главное, что он способен вобрать в себя проблематику любого, самого сложного образа. «Когда играешь, ты вроде и здесь и не здесь» – так описывает свои ощущения сам артист.
Феномен Суханова-актера заключается не в его имитационных способностях (на чем строится обычное актерское дарование), а в даре увидеть изнутри вверенный ему характер, отформатировать его в соответствии с задачей режиссера, а уже потом подать в виде готового блюда на съедение публике. Трудно судить много ли было таких артистов. Скорее всего, нет. Потому что человечество в массе своей состоит из имитаторов. И настоящих людей, способных пропускать сквозь себя время и передавать его «по этапу» дополненным и осмысленным – единицы. Таким образом актерская профессия как феномен лишь компенсирует собой глобальные дефекты homo sapiens (пустоту и потерянность), превращая недостатки в достоинства – ничто в содержание, отсутствие смысла в смотрящем в наличие смысла, вложенного в образ создателем. Разумеется, если речь идет об авторах уровня Шекспира или Пушкина, режиссерах уровня Мирзоева и артистах уровня Суханова.
Максим всегда соавтор своей роли. В его универсуме писатель & режиссер – глина, с которой он как демиург работает, продукты, разложенные на столе, а он – повар. Как и подобает «контейнеру», он варит в своем котле драматурга, постановщика и актеров/партнеров. Суханов –сердцевина. Даже, если играет эпизод, как в фильмах «Обитаемый остров» или «Утомленные солнцем-2». Он всегда эпицентр сюжета, мозаичный шар, отражающий своими зеркальными стеклышками единое целое. Поэтому его Годунов – это размышления, уходящие глубже, чем тема платы за власть или цены неправильно прожитой жизни.
«Для меня очевидна уверенность Годунова в том, что все то, что он делает для других, им во благо, – говорит Максим, – Годунов убежден, что он просветитель…. Он не подумал, что умерщвление ради того, чтобы взойти на престол и стать просветителем, станет для него разрушающим действием. Он был убежден, что цель оправдывает средства и недооценил масштабы собственной совести. То есть он не обладал сталинским методом абстрагирования». Из этой цитаты уже следует специфика позиции актера относительно его героя. Это позиция психотерапевта в отношении пациента.
«Мне важна его инфантильность, – продолжает Суханов. – Мне важно было ее почувствовать, потому что Годунов интересует меня именно в этой ипостаси. Инфантильность, как невозможность принять решение, которое напрашивается. Броситься, к примеру, в окно, понимая, что путь приобретения власти оказался губителен и для него самого, и для близких. Мне важно было передать его сомнения нерешительность и недозрелость». Все это Суханов и передает. Но сквозь него мы видим и инфантильность Пушкина, восклицающего «Ай-да Пушкин, ай-да сукин сын…» и инфантильность Мирзоева, обратившегося к проблеме «человек и власть» ровно потому, что наша интеллигенция беременна очередным «просветителем», готовым пойти по стопам царя Бориса.
Модель Годунова стара как мир и проста как песня: человек строит карьеру, аккуратно соблюдая требования системы, в которую неизбежно встраивается, затем захватывает лидирующую позицию, после чего пытается правила переписать. Но это ничто иное как попытка уйти из казино, забрав не скромный (или не скромный) выигрыш, а присвоив его целиком и превратив в богадельню. Только политические Гудини все равно кончают плохо, потому что система, в которую индивид встраивается, быстро становится его скелетом и изъять этот держащий каркас невозможно – превратишься в кровавую кашу. Из казино не уйти хозяином, и воистину удивительно, что многие (в остальном вполне разумные люди) этого не понимают. А может быть, это и не так уж удивительно, ведь любая политическая оппозиция лишь alter ego власти, ее приукрашенное отражение, органичная часть системы, зеркальце, в которое смотрятся лидеры, передергиваясь от отвращения.
N.B. Пушкин написал вроде как крамольную вещь, однако именно чтение отрывков из Годунова на личной встрече с царем положило конец его ссылке.
Новоумные
Однако все эти нюансы замечают лишь «новые умные». Под «новым умным» понимается человек, способный аккумулировать данные, строить на их основе логические конструкции, устанавливать причинно-следственные связи и потреблять пищу для ума с не меньшим удовольствием, чем продукты питания. Данная категория лиц в нашей стране весьма многочисленна, однако катастрофически разобщена и молчалива. Она растворена в молчаливом большинстве, а никак не в говорливом «просвещенном либерализме». Откуда, собственно, и проистекает заблуждение, что Россия = страна дураков.
На самом деле думающих людей у нас много, но им трудно выживать – подобно тому как физический организм погибает без еды, так и интеллектуальный аппарат усыхает без подпитки. К тому же, пища для ума должна быть свежей: не может человек кормиться лишь мертвечиной, то есть мыслями давно ушедших людей. Надо иногда вибрировать в унисон с другими живыми мозгами. Или хотя бы чувствовать их присутствие рядом. Фильм «Годунов» и предоставляет такую возможность. Прелесть сей интеллектуальной гастрономии заключается в том, что лента состоит из концептуальных деликатесов – Александра Пушкина, Максима Суханова и Владимира Мирзоева. Эти имена знаковы для отечественной культуры, равно как и Борис Годунов.
Поколение за поколением «новые умные» наблюдают, как человечество решает одни и те же задачи, и никак не может сдать свой цивилизационный ЕГЭ. Люди умирают, а идеи и модели поведения, которые они своей жизнью утверждали, остаются. В наследство их детям. И новые герои бодро шагают по старым граблям. Ведь недаром Блез Паскаль настойчиво повторял, что все умные мысли давно уже высказаны, осталось только ими воспользоваться. Но как? На этот вопрос не дает ответа ни Пушкин, ни Мирзоев, ни Суханов, что и делает фильм «Годунов» особо питательной пищей для ума. От которого, конечно же, не должно быть одно только горе, даже ежели его – царская палата.
Фото: Лена КЕРН.
Максим Суханов. Прямая речь
Я не в материале ищу героя. Мне не это интересно. Мне интересно досочинить. Для полноты выражения определенного и определимого мне надо где-то еще добрать. Если взять музыку, то мы можем вместе сказать, что она веселая, или грустная, или подходит для ситуации, то есть обозначить то, что нас объединяет в ее восприятия. Но ассоциативный ряд у нас будет разным, а мне важен именно он. И его я черпаю не из произведения.
«Отработок» у меня вообще не бывает, поэтому я не люблю маленьких ролей – я понимаю, что количество затрат будет тем же. Напряжение то же и степень аккумуляции фантазии такая же. А выхлоп маленький. Поэтому я и не наигрался Сталиным – объем небольшой, хотелось бы еще покопаться, поискать.
Трудности могут возникать с разного рода ремесленными проблемами, с методологией, которая идет от режиссера, с изучением нового языка постановщика, с привыканием к нему. Надо, чтобы режиссер тебя пускал… надо быть изощренным, уметь манипулировать…
Актерская профессия такова, и я не знаю единственная ли она такая, что каждый начинающий ею владеть обязан думать, что он лучший. Иначе он повесится, потому что соревновательность в ней присутствует изначально. Актер всегда enfant terrible. И должен быть уверен, что он лучший, иначе у него ничего не будет получаться. Другое дело, что он должен отдавать себе в этом отчет, не произносить этого вслух, и дозировать само ощущение. У кого-то это получается, а у кого-то крышу сносит.
Чтобы у актера продолжало функционировать комфортно его творческое «я», необходимо снабжать его пирожными и быть к нему внимательным, как к женщине, с которой тоже надо быть все время внимательным, чтобы она не переставала чувствовать себя женщиной. Можно конечно постараться воспитать в себе и иное – независимость. Но это очень тяжело, потому с одной стороны необходимо оставаться этим enfant terrible, а с другой – ощущать жесткий взрослый стержень. И стремиться к тому, чтобы было наплевать на все, что о тебе будут говорить.
Мне важно чувствовать, что режиссер выбирает меня как единственного, способного передать в характере, который он мне доверяет, его самого. Я не могу фантазировать от себя к режиссеру. Только наоборот. Тогда я начинаю его чувствовать. Разгадывать. Благодаря тому, что он выбрал именно меня. Вообще коммуникация актер/режиссер – это событие.
Когда я выхожу на сцену у меня не возникает вопросов. Я чувствую себя рыбой в воде и понимаю, что участвую в создании мира, который может быть как минимум интересен.
