Так прикалывались в дни моей хипповой юности, когда надеяться на встречу с кумирами было чистейшей воды безумием, но их все равно ждали, ждали, ждали… Пока не поседели, дождавшись.
И вот они приехали! Великая группа Jethro Tull, отсчитывающая свою историю с конца 60-х и первой доказавшая, что флейта – такой же рок-н-ролльный инструмент, как и электрогитара, по сей день остается одним из ярчайших коллективов прогрессив-роковой сцены. Её лидер Ян Андерсон, певец и мультиинструменталист, собственным примером подтверждает, что быть «слишком старым для рок-н-ролла» невозможно. 11 и 12 апреля Jethro Tull выступили в московском ДК им. Горбунова.
* * *
…Мы лежали на диване на каком-то случайном флэту – мальчик, девочка, мальчик, девочка, остальные устроились на полу, кто как. От некоторых попахивало давно не снимаемыми майкой и носками. Пипл травил анекдоты, курил какую-то дрянь и делился своими похождениями, некоторые выпивали.
Я с тоской разглядывал пятна на сером потолке, карандашные надписи на грязно-желтых обоях и думал: что-то не в кайф мне здесь, никого не знаю, да и от лежавшей рядом симпатичной герлы из Питера исходил какой-то стремный кисловатый запах. Вдруг резко захотелось домой, на любимую раскладушку со стареньким матрацем.
Из стоявшего в глубине комнаты магнитофона доносилась музыка, и вдруг я услышал урчание и истерические всхлипы флейты. Ее звук приближался и постепенно нарастал, и это было для меня что-то новое, необычное, захватывающее. Почти мистично и медитативно, но с каким профессионализмом звучал этот нежный и хрупкий инструмент (в детстве мне так хотелось научиться играть на нем, что однажды я вырвал флейту из рук моего однокашника, сломал клапан, и родители попали на бабки).
– Кто это? – крикнул я хозяину флэта, олдовому с характерной козлиной бородкой чувачку.
– Ты что, не слышал Джетро Талл? Ты же, кажется, музыкант?
Мне стало стыдно.
– Ну, да, я знаю… – протянул я, – но не помню, какой альбом…
– Ты что, не знаешь «Акваланг»? – изумился он.
Блин, подумал я, надо было молчать…
– Знаю. А вообще я ELP люблю, – пробубнил я, как бы оправдываясь, себе под ноc.
* * *
В фойе Горбушки активно торговали пивом и разноцветными майками с изображением шивоподобного Андерсона. Цена майки кусалась. Деньги – отстой, решил я, напяливая на себя свежепахнущую одежку от Jethro Tull. «Посмотри, какая интеллигентная публика», – заметил мой товарищ. Гардеробщицы, услышав эту фразу, активно заулыбались.
Было душно, сперто и торжественно. По просьбе Яна Андерсона в зале не курили. Народ оживленно внимал разогревающим музыкантам, подбадривал их криками и аплодисментами и бродил с пластиковыми бокалами пива по залу. Одинокие женщины за тридцать болтали по сотовым и строили глазки.
После небольшого перерыва на сцене в кромешной темноте (почему-то рок-группы любят появляться в темноте) появились участники Jethro Tull, и шоу началось! Думаю, не лишним будет сказать, что сейчас из прежнего состава, помимо лидера группы, остался гитарист Мартин Барр, второй по старшинству. Именно благодаря ему знаменитый ходильник из «Акваланга» на московском концерте прозвучал как надо! Тяжело, тревожно и внезапно.
Музыка Jethro Tull – это всего лишь прекрасный сон, длинная сине-зеленая тень первородного тумана, древних сказаний и флейтовых заклинаний, музыка зыбкого сна, запечатленного в моих обостренных нервных окончаниях. Это падающий солнечный свет по замшелым елям, журчание ледяного лесного ручья, это бродяги-деревья с дымными от тумана головами и фантасмагория лимонного и изумрудного соцветия в вашем глазном яблоке. Свет на сцене и дышащий задний экран – это не поддающаяся описанию отдельная субстанция, но существующая в четком соответствии с режиссурой и Ее Величеством музыкой!
Я был приятно удивлен и обрадован тому обстоятельству, что группа, несмотря на солидную историю более чем в 30 лет, звучит современно, без реверансов старому звучанию. При этом она не заигрывает с модными звуковыми заморочками, оставаясь верной духу рок-н-ролла. Весь почти двухчасовой концерт меня не покидало давно забытое чувство радости от встречи с настоящим, неподдельным, вечным. Местами выступление Jethro Tull напоминало чуть ли не академический концерт – уж очень блестяще звучали флейтовые пассажи, поражала феноменальная сыгранность и чистота исполнения, совсем не характерная для такого явления, как рок-музыка. Слегка проваленный бас, звонкое железо и сочный Фендер Мартина Барра создавали облачко, в котором молнией сверкал неутомимый в свои 56 лет Андерсон. Порой он скакал с флейтой, как с гитарой, приставлял ее к причинному месту, размахивал ею, как копьем, бегал на полусогнутых ногах, не выглядя при этом клоуном и оставаясь очень органичным и загадочным.
В середине концерта группа разыграла сценку из жизни бродячих восточных музыкантов, с юмором исполнив композицию, во время которой их по очереди обходила девушка в платке, наполовину скрывавшем лицо, и предлагала то воду, то вино.
Около десяти вечера Праздник закончился.
– А когда они перестанут играть, или, не дай Бог, умрут, кого слушать-то будем? – с болью в голосе произнес приличного вида мужичок, стоя в очереди в туалет. Откуда-то справа сострили:
– Распутину и «Руки вверх!»…
Я промолчал. Звонили мобильники. В рукомойник концептуально мочились. У кого-то это вызывало снисходительную улыбку. Волосатый чувак с кельтским крестом на шее задумчиво покуривал, глядя куда-то вдаль.
Чуть позже по темной аллее брели, словно тени, постаревшие дети-цветы, длинноволосые и в модных тертых джинсиках, а с ними их повзрослевшие отпрыски. Кто-то крикнул:
– Джетро Талл – форева! – и в парке прозвучало эхом – форева, форева…
Фото Александра Градобоева.
