О профессии и о себе

Людмила ЧИРКОВА в эти дни отмечает свое 60-летие. Актриса театра и кино, дочь знаменитого актёра, четырежды лауреата Сталинской (читай Государственной) премии Бориса Чиркова (трилогия: «Юность Максима», «Возвращение Максима» и «Выборгская сторона», фильмы «Верные друзья», «Александр Пархоменко» и др.), доцент кафедры актерского мастерства во ВГИКе. Людмила Борисовна – продолжатель актёрско-преподавательской династии уже в третьем поколении: до нее отец обучал студентов ГИТИСа и ВГИКа, а мама Людмила Юрьевна и сейчас является преподавателем киноинститута, где еще раньше работал её отец, т.е. дедушка Чирковой-младшей – профессор Ю.Е.Геника.

– Людмила Борисовна, как вы пришли в педагогику? Что определило ваш выбор?

– Пришла далеко не сразу. Во-первых, мне кажется: педагогика – профессия, стоящая несколько особняком, в которой нужно всё время отдавать, не думая о вознаграждении, отдаче, и главное – не навредить, как, наверное, в работе врача. На мой взгляд, это и есть две основные профессии человечества – доктор и педагог. Здесь на первом месте душа, дух. В силу этого педагогом может быть далеко не каждый человек. Даже в нашей актёрской профессии люди, достигшие больших высот, обладающие громадным опытом, не всегда становились хорошими педагогами. Здесь ведь важно к каждому найти подход, чтобы выявить и развить индивидуальность именно этого человека, как бы познакомить его с самим собой. Ну и, разумеется, дать основы ремесла, работая, повторюсь, с индивидуальностью, а не с массами. Во-вторых, мне кажется, к преподаванию можно подойти только спустя определённое время, поскольку актёр – это не только теория, но и практика. Я приблизилась к педагогике, отработав в театре пятнадцать лет.

Папа дважды начинал преподавать во ВГИКе, в ГИТИСе и оба раза отступал, отказывался. И вдруг в последние годы своей жизни он снова набрал курс. Студенты стали появляться у нас дома. Мне было интересно присутствовать на занятиях, тогда же заметила, что некоторые вещи могу объяснить ребятам доступно. Не то чтобы я больше папы умею, боже упаси! Просто я была намного его моложе и ближе по возрасту к студентам. Я могла сказанное им «перевести» на более понятный для них язык.

Потом через какое-то время я пришла на 1-й курс ВГИКа (мастерская Михаила Андреевича Глузского). Поначалу зажим у меня перед студентами был сильнее, чем у них: мне казалось, что я ничего не знаю, не умею. Было трудно, страшно. Помогло то, что мне сразу доверили работать самостоятельно: ответственность обязывала. Первая седина у меня появилась, наверное, именно тогда – от того кошмара, что я не справлюсь, подведу. Потом работала все увереннее, с ещё большим интересом, хоть страх до конца и не проходил. Впрочем, я и сейчас большая паникёрша. Мои мужчины – муж и сын – шутят на этот счет, что они спокойно живут лишь с сентября по декабрь и с февраля по март: в остальное время, перед экзаменами, мама сходит с ума. Это они подтрунивают над моим волнением: всё ли ребята поняли, сумеют ли, сделают? Когда во ВГИКе появились подготовительные курсы, я стала преподавать и на них.

– Сложная, наверное, это работа – помочь будущему актёру поверить в себя?

– Берешь, образно говоря, какого-то совершенно слепого кутёнка, у которого лапы еще разъезжаются. И твоя задача – поставить его на ноги крепко. Бывают слезы, истерики. И с той, и с другой стороны. Но если между учителем и учеником возникает доверие, тогда протягивается какая-то ниточка и дело идет гораздо успешнее.

– В этом году исполняется двадцать лет, как вы преподаёте во ВГИКе. Как, по-вашему, студенты изменились?

– Вы знаете, сильно. Сейчас они другие. Если раньше, в конце 80-х годов, в библиотеку невозможно было протиснуться, то теперь – никакой очереди. Молодёжь перестала читать, не желает образовываться, повышать свой интеллектуальный уровень. Или считает достаточным того, что им даёт учебная программа. С другой стороны, ребята не виноваты, что родились не в «Серебряный век», что сейчас во главе всего стоят деньги. Тем дороже их желание зарабатывать тяжёлый, иногда горький хлеб, тратить себя ради других.

– Вы как-то «боретесь» с нечитающими студентами?

– Кое-что предпринимаю. Например, стараюсь каждому своему ученику дарить в день рождения книгу. Иногда, я не раз замечала, удается угадать, что именно ему сейчас нужно прочитать. Это, конечно же, не панацея, но…

– А промашки у вас какие-нибудь были – такие ошибки, которых вы теперь стараетесь избегать?

– Да, когда я только начинала работать, то допустила такую оплошность: дала одному мальчику задание, которое он не смог при всех выполнить. В результате разрушилось всё, что мы с ним так долго выстраивали…

– А насколько подготовленной к актерской профессии пришла к вам, например, Анна Снаткина?

Аня пришла из спорта. В свои 16 лет она была мастером спорта по спортивной гимнастике. Это и помогало ей, и мешало. По сути она уже была сложившимся человеком. Привыкнув во всем быть первой, Аня и здесь стремилась к тому же. Но не всё сразу получалось. В профессии актёра нужна несколько другая психофизика. И ещё у Ани такая беда: с моей точки зрения, она слишком хорошенькая. Все её так и воспринимают: этакая русская красавица, Алёнушка. А внутренне она совершенно другая: шире, глубже. На подготовительных курсах нам очень сложно было подобрать для неё репертуар. Требовалось, чтобы он ложился на её внешние данные, но при этом чтобы она оставалась внутренне свободной.

– Как вы оцениваете её сегодня как актрису?

– Сейчас на неё навалилось много работы (и слава Богу, об этом в нашей профессии можно только мечтать). И я надеюсь, что она – человечек с головой – ещё подумает, где искать ту глубину, которая у неё есть, но пока не всегда проявляется. Я полагаю, что она не позволит себе встать на поток, поскольку понимает, что количество не всегда переходит в качество.

– А какой абитуриенткой была Нелли Уварова?

– Её поступление во ВГИК было сложным. На подготовительных курсах она занималась замечательно. Умела трудиться уже тогда – практически девочкой. С ней у меня была такая смешная история. Мы готовили отрывок из прозы. И этот монолог при чтении у неё чем дальше, тем больше почему-то растягивался во времени и стал длиться едва ли не полчаса. Я её спрашиваю: «Почему так, Нелли? Тот же текст ты читаешь всё медленнее и медленнее». Она отвечает: «Знаете, Людмила Борисовна, я, кажется, всё поняла и постепенно влюбляюсь в каждое слово». Сегодня она уже состоявшаяся актриса. Я была у неё на премьере «Трёх сестёр». Уварова – человек, который сделал себя сам. Способности есть у многих, но развиваются они только у тех, кто работает над собой, с жадностью впитывает всё то, что дают педагоги. Результат – это небоязнь пробовать, экспериментировать, рисковать. Нелли как раз из таких людей.

– Что вы испытываете сегодня, видя своих учеников на сцене, на экране? Как-то оцениваете их, критикуете?

– Это всегда очень волнительно, ведь педагог прежде всего спрашивает с себя. Был момент, когда наши кино и театр сильно опустили планку, а значит и актёры тоже. Сейчас отчётливо виден некоторый подъём, и это радует. Но всё равно на своих подопечных смотришь критическим взглядом: тут не дожала, тут не дотянула. Зрителю, может быть, и не заметно, но профессионал увидит сразу.

– Ну что вы, в современном российском кинематографе сплошные «звёзды»…

– Может, я ретроград, но мне кажется, у нас слишком легко и быстро становятся звёздами. Кто-то, не исключаю, получает славу заслуженно. Но столько звёзд не может быть по определению. Это только искорки, которые вспыхнули при определенных условиях. На мой взгляд, слава мешает молодым. С ней трудно справиться начинающему актеру. На пользу она идет лишь единицам.

– Как переносил свою известность ваш отец? Вы гордились им в детстве?

– У нас с папой большая разница в возрасте. Я была поздний и единственный ребенок. И вот я припоминаю такой случай. Гостили с тётей в Ленинграде, а в это время на «Ленфильм» должен был приехать папа. Мы пошли на вокзал встречать его. Стоим, дожидаемся поезда, объявили прибытие. Дверь зала ожидания распахивается – входит папа. Весь зал встал! Представляете? Такая вот немая сцена. Он оборачивается, стараясь понять, к кому обращено такое внимание. И тут кто-то из пассажиров говорит ему: «Борис Петрович! Это мы вас приветствуем». Папа смутился, пробормотал слова благодарности, схватил меня под мышку – и на выход. Тётя едва поспевала за нами. Подходим к автобусу – здесь тоже сразу собрались люди: обступили со всех сторон, смотрят, говорят что-то приятное. И тут я решила заявить о себе, повернулась ко толпе и громко, чтобы все слышали, с гордостью выдала: «Это мой папа!». Папа побелел и прошептал мне в лицо: «Не смей так делать. Никогда!». После того случая я решила поступать не на актёрский, а на театроведческий факультет ГИТИСа.

– Отец знал об этом?

– Какое-то время папа считал, что я неплохо пишу. Правда, я скоро поняла, что не горю этой профессией, и попыталась, пока родители были на гастролях, перейти на актёрское отделение. Помогло ещё то, что в тот год набирались сразу два актёрских курса. И почему-то оба мастера – Григорий Григорьевич Конский и Андрей Александрович Гончаров – решили взять меня к себе. Я училась у Конского.

– Как отнёсся к таким переменам ваш отец?

– Первый раз посмотреть меня папа пришёл, когда перед праздником мы играли в ЦДРИ какие-то сценки. Он сидел в самых дальних рядах с валидолом в кармане. Мои сокурсники Миша Филиппов и Стас Садальский нервничали в его присутствии, ну а я тем более. После просмотра папа сказал: «Мне за тебя не стыдно». Для меня эта фраза стала пропуском в профессию, путёвкой в жизнь. Окончив ГИТИС, я вместе с родителями работала в театре Гоголя.

– А как же мнение, что талант на детях отдыхает?

– Согласитесь, есть много примеров из жизни, опровергающих данное высказывание. Например, Андрей Миронов и его родители – Мария Миронова и Александр Менакер. Или Толубеевы, отец и сын. Что же касается меня, то я отношусь к себе как к актрисе довольно трезво, хотя были работы, весьма тепло принятые зрителями. Например, телефильм «Машенька». После его показа в конце 1970-х годов ко мне приходило много теплых писем. Вот строчки из одного послания, которые я помню до сих пор: «Спасибо! Только благодаря вам не распалась наша семья, хотя родители уже собирались разводиться»…

– Ваш муж имеет отношение к кино или театру?

– Нет, он физик, человек, влюблённый в свою профессию. К сожалению, так сложились обстоятельства, что он, кандидат физико-математических наук, вынужден был уйти в другую сферу деятельности. Однако и там отличное базовое образование позволило ему достичь больших успехов.

– Союз «физиков и лириков» – выходит, это и про вас с супругом?

– Да, мы принадлежим тому времени. С Николаем мы встретились, когда были не самыми молодыми людьми, но вот уже 25 лет вместе. Муж – большой выдумщик, мастер удивлять. Помню, когда я лежала в роддоме, он совершенно особым способом решил порадовать меня: желтыми цветками одуванчика выложил на больничном асфальте под моим окном фразу: «Я тебя люблю!». Такое забыть невозможно.

– А ваш сын «физик» или «лирик»?

Максим окончил операторский факультет ВГИКа. Есть такой международный фестиваль «Святая Анна». Так вот он с таким же молодым режиссёром Игорем Холмским снял короткометражку, которая получила приз не только на этом, но и на других конкурсах. Это значит, что он на верном пути, не напрасно учился у такого маститого оператора, как Сергей Мачильский. Сейчас Максим работает в сериалах и мечтает снять «полный метр». Привлёк и меня в проект «Жаркий лёд», где помимо профессиональных актёров заняты фигуристы Ирина Слуцкая, Алексей Ягудин, Алексей Тихонов. Как педагог-репетитор я старалась помочь им увереннее чувствовать себя в кадре.

Насколько это было необходимо? Пластика, умение двигаться у фигуристов, наверное, хорошо развиты?

– В этой кинокартине спортсмены делали первые робкие шаги в актерской профессии – точно так же, как те ребята, которые только начинают учиться в нашем институте. Кто-то раскрывается с первых дней, а кому-то нужно время, прежде чем он поверит в себя, а иногда даже вытащит алмазик, о котором никто и не подозревал. Но такое случается не часто. У многих сегодня сложилось мнение, что артистом может быть любой. Я же считаю, что человек должен заниматься своим делом. А если он хочет делать еще что-то, то этому надо учиться. Как не каждый может стать фигуристом или химиком, так и будущий актер должен кропотливо работать, выращивая себя. Показывать какие-то потаённые кусочки своей души при всех, будь то кино или театр, – это сложно. Когда включаются юпитеры, уверенно чувствует себя на сцене или в кадре только тот, кто годами труда подготовлен к этому… Нелегка, но в то же время потрясающе интересна актёрская профессия.

Николай АНТОНОВ.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Один комментарий

  • Сергей Сергей :

    Знаком с творчеством Людмилы Борисовны, думаю отцу Борису Петровичу не стыдно за свою дочь.Отец у нее сильный актер.

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Жизнь, отданная танцу
“Золотой Витязь”: послесловие
В стране шоколада и мороженого
Реставрация «Иглы»
Новости 17-2009
Cидишки 17-2009


««« »»»