Анатолий КРУГЛОВ, Председатель государственного таможенного Комитета России: “ГОЛОДНЫЙ И БЕДНЫЙ ТАМОЖЕННИК НА ГРАНИЦЕ – ОПАСЕН!”
Человек, двадцать лет проработавший в таможне и прошедший все ступени – от стажера до Председателя Комитета, мне представлялся другим – более жестким, бесстрастным, хладнокровным. Но когда Анатолий Сергеевич встретил меня в своем рабочем кабинете смущенной улыбкой и стал искренне сомневаться в том, что его фигура может быть интересна для интервью, я понял, что в своих представлениях ошибся…
Многочисленные телефонные аппараты, включая несколько “вертушек”, Круглов переключил на помощника, посмотрел со вздохом на мой диктофон и приготовился отвечать на мои вопросы.
- Редакция газеты “Новый Взгляд” намерена рассказывать своим читателям о руководителях новой волны – российских лидерах, которые возглавили ключевые ведомства, но мало известны своим согражданам. Поэтому, Анатолий Сергеевич, нашу беседу хотелось бы начать с самого обычного вопроса – как вы стали таможенником?
- Довольно случайно. Однажды мой родственник улетал из Шереметьево, я пошел его провожать и увидел, как работают таможенники. Меня это заинтересовало, и я подумал – а не попробовать ли себя в такой профессии. В то время я, только вернувшись после службы в армии, работал в одной строительной организации подмосковного города Дмитрова.
Прихожу в отдел кадров Шереметьевской таможни, приношу документы. Мне говорят – все нормально, только вы еще должны быть не просто кандидатом в члены партии, а коммунистом. После того, как я им стал, меня и приняли на самую обычную должность – инспектора. Было это в 1973 году.
Настоящей кузницей кадров всегда была и по-прежнему остается Шереметьевская таможня, которая подготовила тысячи специалистов практически для всех таможен страны. И я вполне искренне горжусь, что прошел практически все ступени этой школы и за одиннадцать лет вырос от инспектора до заместителя начальника Шереметьевской таможни.
- Вероятно, в этой кузнице проходил и отсев, не все же сумели выдержать испытания и соблазны…
- Да, отсев происходил и происходит поныне. Во-первых, работа требует огромного физического напряжения, инспектор стоит всю смену практически у конвейера, где невозможно расслабиться или отвлечься, особенно в последние годы, когда поток пассажиров неимоверно возрос, став, по сути – непрерывным. Это и огромное психологическое напряжение – неослабевающее внимание, реакция… Одним словом – от сотрудников требуется очень высокая самоотдача. Вместе с тем, до последнего времени правовые, социальные гарантии таможенникам практически не обеспечивались, и только теперь новые Российские власти начинают обращать внимание и на наши наболевшие проблемы.
Есть и другая сторона медали. Ни для кого не секрет, что в нашей работе чрезвычайно велики соблазны. Так было и раньше, и остается по сей день. Мы стараемся отбирать для себя людей достойных, надежных, но не все, к сожалению, выдерживают испытание, ломаются порой даже люди, обладающие хорошим нравственным стержнем. С такими, конечно, приходится расставаться.
Но те, кто выдержал все нагрузки, испытания и соблазны – работают и поныне, стали нашей опорой, я бы даже сказал – золотым фондом. И очень важно, что такие люди есть сегодня, когда российская таможня переживает качественно новый этап. Прежняя советская таможенная политика была недальновидной, так как делала основной упор на досмотр пассажира и абсолютно не уделяла внимания внешнеполитической деятельности, которая была монополизирована минвнешторгом и министерством внешнеэкономических связей. Формально, конечно, таможня имела к этому отношение. Но фактически – нет.
За последнее время мы заметно демократизировали свою деятельность и свели к минимуму досмотр пассажиров, особенно – приезжающих в страну. Нас долго критиковали за то, что даже после введения красных и зеленых коридоров в Шереметьево продолжают досматривать граждан, из-за чего возникают бесконечные очереди. И никто из критикующих не хотел понять, что нашим профессионалам попросту мешает стереотип мышления, который вырабатывался годами и не может измениться в одночасье. Думаю, что новый Таможенный кодекс России подготовленный нами станет для участников внешнеэкономической деятельности настоящим учебником того как вести бизнес на мировом рынке цивилизованными методами, будет самым развернутым правовым документом в этой сфере. Согласно этому кодексу в корне изменится и наша работа.
Теперь мы при досмотрах основной упор делаем на выявление контрабанды оружия и наркотиков при ввозе, а при вывозе – на те предметы, которые перечислены в известных любому пассажиру ограничениях. Особое внимание уделяем историческим и культурным ценностям, которые хлынули на запад буквально потоком. Необходимо во что бы то ни стало сохранить то, что еще не разграбили, хотя этот процесс и шел непрерывно с первых лет Советской власти.
- Вам запомнился первый досмотр, проведенный вами? Пришлось ли ломать себя психологически, или вы с легкостью стали перебирать чужие вещи?
- Я не испытывал особого психологического барьера во время своих первых досмотров. Обычно незабываемые чувства таможенник испытывает при обнаружении первой своей контрабанды. Только со временем такие выявления становятся нормой и перестают вызывать особые эмоции.
Моя первая контрабанда была не очень крупной, я обнаружил у гражданина Швейцарии под суперобложкой записной книжки тысячу рублей. Тогда это были для нас очень приличные деньги. Случай, конечно, рядовой, способ сокрытия довольно распространенный, но запомнилось.
С тех пор множество раз выявлял разную контрабанду, и без ложной скромности могу сказать, что долгое время входил в десятку лучших поисковиков Шереметьевской таможни.
У нас, кстати, существовало своеобразное соревнование – кто больше обнаружит контрабанды, причем контрабанды крупной – наркотиков, золота, иностранной валюты. Таким “ремеслом” обычно занимаются профессионалы, используют они самые изощренные способы и раскрывать их непросто. Но тем и интересней противоборство. Может быть, поэтому мне больше всего запомнился тот период работы в Шереметьево, когда я возглавлял отдел по борьбе с контрабандой. Туда были привлечены самые одаренные сотрудники. Именно в этом подразделении были наиболее яркие результаты. Такое, к примеру, нашумевшее дело, как выявление крупной партии золота – 22 килограмма в слитках, которое пытались вывезти из страны. Обнаружил его наш сотрудник Виктор Румянцев, за что – впервые в истории советской таможни – был удостоен правительственной награды – ордена Трудового Красного Знамени.
- Анатолий Сергеевич, не приходилось ли вам сталкиваться с ситуациями, когда в роли консультантов криминальных структур или даже их организаторов выступают ваши бывшие коллеги, не выдержавшие в свое время испытания и не устоявшие перед соблазном в кузнице кадров?
- Должен сказать абсолютно открыто, что, к сожалению, такие факты имеют место. И они будут возможны до тех пор, пока мы не поднимем уровень и статус таможни до уровня правоохранительных органов. Сегодня нашему обществу надо наконец понять, что бедный и голодный таможенник на границе – опасен. Почему? Потому что в этом случае он может принести больше вреда, нежели пользы. Его будет легче подкупить и он, соответственно, пропустит любые грузы. На суде потом обычно идет речь о сумме взятки – десять, двадцать, пятьдесят… тысяч, но почти не говорится о причиненном обществу и государству ущербе, где фигурируют уже миллионы, а порой и миллиарды.
- Судя по всему, развал Союза сыграл положительную роль в судьбе таможни, дав возможность возникнуть российскому Комитету с его грандиозными планами?
- Я бы так не сказал. Скорее – наоборот. Развал Союза сыграл отрицательную роль в судьбе таможни. Хотя, конечно, российской таможне легче, ей уделяют должное внимание и правительство, и президент, в ее распоряжении остался весь центральный аппарат со своими вспомогательными службами, центр повышения квалификации и многое другое. Теперь приходится подтягивать к своему уровню и те республиканские таможни, которые стали самостоятельными, но не обладают нашим потенциалом.
- С 93-го года начинает действовать Закон о свободном выезде граждан в зарубежные страны. Ваши службы как-то готовятся к этому, следует ли выезжающим ожидать от вас каких-то неприятных сюрпризов?
- Проблемы, скорее всего, будут у транспортников, которым придется переварить этот вал отъезжающих, хотя и они отсекли часть проблем, резко повысив цены.
- Вы были создателем, а затем возглавляли военную таможню в Чкаловске, не могли бы вы рассказать о каком-нибудь случае обнаружения контрабанды у пассажиров с лампасами?
- Случаи, естественно, бывали разные. Я бы вспомнил один, который мог закончиться для меня плачевно, если бы в работе не были соблюдены буквально все юридические формальности. Однажды с контрабандой был задержан офицер-адъютант очень высокого военного руководителя. Пока оформлялись документы о выявлении контрабанды, он находился в комнате один и… вскрыл себе вены на обеих руках. Произошло это в считанные минуты, но мои таможенники не растерялись, умело перевязали его, доставили в больницу, и он был спасен. А как выснилось позднее – оказался шизофреником.
- Вам приходилось испытывать давление этих высокопоставленных пассажиров и идти на уступки им?
- Давление в те годы приходилось испытывать и со стороны военачальников, и со стороны партийных, государственных структур. Но именно в противодействии такому давлению мы мужали и формировали свой характер.
- Не могли бы вы буквально в двух словах рассказать о своих пристрастиях?
- Люблю классическую литературу, с большим удовольствием читаю в свободное время – если оно выпадает – детективы. Концертам предпочитаю театр и, когда удается, стараюсь выбраться с женой на хороший спектакль.
- О своей семье.
- Жена у меня по профессии инженер-строитель. Все еще работает в Чкаловске, где я был начальником таможни. Две дочери – пятнадцати и восемнадцати лет, старшая закончила школу, младшая – в десятом классе. Живу, честно говоря, работой и семьей.
- О свободном времени.
- Верх удовольствия – пройтись зимой на лыжах, это как бывший спортсмен-лыжник говорю. Хотя этой зимой ни разу не удалось выбраться.
- Кто дома готовит?
- Обычно, конечно, жена. Но могу признаться, хоть это и нескромно, что умею готовить не хуже нее. По крайней мере, в первые годы нашего супружества я учил ее приготовлению многих вкусных блюд, к которым привык с детства и перенял у мамы их секреты.
- Какими льготами пользуетесь, став номенклатурой?
- Ничем особенным. Есть служебная машина – “Волга”. Люблю ездить на своей “шестерке”, приобретенной давно, еще когда работал в Шереметьево. Есть госдача, но съездили туда лишь один раз, из любопытства – посмотреть, что это такое. А обычно выходные провожу в своей родной деревне Ульянки Дмитровского района, там и дом, в котором вырос, и родной огород – что может быть лучше?
Квартира в обычном жилом доме, малогабаритная, 39 квадратных метров, получил ее еще до этой своей должности. В магазины по выходным хожу вместе с женой, покупаем те продукты, которые удается найти. К номенклатурным благам, считаю, лучше не привыкать, чтобы в любой момент освободить руководящее кресло и вернуться к практической работе, не делая трагедий из отставок и кадровых перемен – как это принято во всех нормальных странах.
- Вам приходилось самому проходить таможенный досмотр, и что вы при этом испытывали?
- Да, приходилось. И особенно запомнилась эта процедура при поездке в ФРГ. Там меня даже поставили лицом к стене с поднятыми руками, и женщина-таможенник поводила вокруг меня специальным прибором. Честно говоря, хоть я и понимал безусловную необходимость такой процедуры, но мне, чисто по-человечески, было не очень приятно.
Беседу вел
Валерий ЯКОВ.
