(Б.З. о моральных принципах, об “Акулах пера”, о Киркорове, о многостаночниках, о Лисовском, о фатализме, о юной половине, об имидже и засветке, которая только в тягость, о Сташевском)
– Ошибка думать, что в шоу-бизнесе любить приходится. Ошибка и малодушие думать, что в шоу-бизнесе ты обречен водиться с людьми, которые с тобой повязаны общими интересами. Вовсе не обязательно. Каждый сам выбирает, КАК, С КЕМ и ЧТО. Хотя и то сказать: это редко бывает – когда просто любишь. Это еще и дар – так любить, просто. Я очень стараюсь окружать себя людьми не по принципу и степени громкости имени, но по принципу и степени приятности, а это громкостью фамилии не определяется.
Я говорил, и могу повторить, потому что привык отвечать за свои слова, что я один из немногих людей в этом бизнесе, который любит музыку. Это так просто, что кажется – зачем об этом говорить? Но ты сам знаешь, Отар, и все знают, что у нас за положение с любовью к музыке со стороны тех, кто по определению должен быть одержим ею! Я же… мне что? Мне стесняться нечего. Я сам превратил музыку и в хобби свое, и в дело жизни. И я не отношусь к тем, что пошел в этот бизнес по наивному и дремучему представлению, что здесь легко. О, как это смешно! Все они очень скоро поймут: в этом бизнесе невозможно ничего сделать, не любя музыку, не понимая ее.
Мне самому неловко за отдельных… шоу-бизнесменов, которые сейчас заполонили все вокруг – во всяком случае, такое впечатление создается… При таком засилье настоящих не видать… Ты знаешь, я пока отказываюсь от “Акул пера”, но я страшно хочу, чтобы на меня наехали. Да, Отар, страшно хочу! Я договорюсь (какой-никакой, но авторитет у меня все-таки есть, как ты считаешь?) с теми, кто делает программу, чтобы ничего в ней не убирали. Я не боюсь, не надейся, с вами сразиться. Я достаточно неглупый мужик, опыта у меня тоже вдоволь, умею общаться с аудиторией, не хам, вот хамить – Боже упаси, никому не собираюсь. Но я вас всех уберу, Отар, и тебя первого. Со всей ответственностью это заявляю. Я не знаю ваших вопросов, но я уберу вас. Как вас убрал Филипп. Киркоров – умничка. Он умничка. В той передаче он из вас дураков сделал, ну согласись. Умница! Так изящно послать вас… отшить, что называется. Я получил удовольствие… Потому что вы… потому что вот ты, Отар, – кто? Ты себя раскручиваешь, когда с артистом общаешься, а не наоборот, как должно быть. Но у твоей методы есть, конечно, плюс… Ну, если не плюс, то какая-то изюминка, которая более-менее сносная: ты себя раскручиваешь, так? Ну вот. Ты абсолютно прав. Но это слишком видно, Отар, вот в чем проблема! Зачем такая спешка тебе? Ты сделаешь себя, непременно это случится. Но не надо этот план впихивать в полгода… Учись ремеслу лучше. Кстати, может быть, к тебе это относится в гораздо меньшей степени, чем ко многим, но тоже относится… У нас нет ни одного профессионального музыкального журналиста. У нас есть многостаночники – люди рукастые, беспринципные, малоумеющие. Ты – самый яркий тип таких, ты прости, неумех. Будь эксклюзивным! Это – почти синоним профессиональности. Присягнул на верность жанру – служи ему. Присягнул на верность изданию – служи ему. А не порхай…
Вообще меня и раньше тянуло, и сейчас (а сейчас еще более) тянет к людям, которые – надежные. Щепетильные. Я могу тебе назвать несколько имен. Ну, например, Лисовский Серега. Он – надежный. Он – сильный. Один из самых сильных в этой стране. Жутко талантливый человек. Порядочный. У нас были совместные какие-то затеи, он показал себя очень достойно. Что бы о нем сейчас ни судачили, я-то его знаю. Я знаю, что он выстоит, я знаю, что он – невиновен, я знаю, что я всегда буду верен ему. Жалко, что раньше у нас не было нормальных отношений, и к тому, что имеем сейчас (имеем нормальную крепкую мужскую дружбу), мы пришли много позже. В какой-то степени (я думаю, ты поймешь мою мысль) он – жертва перелома, который сейчас происходит в бизнесе. Он просто жертва, но, Отар, этот статус – он же не вечный.
Все его обсуждают (впрочем, как всякого сколько-нибудь известного человека) только с колокольни слухов. Никто ничего не знает, а все только доверяются слухам, а они в большинстве своем же абсурдны… Ну, самый абсурдный – будто в нашем шоу-бизнесе есть огромные деньги. Там – да, там они есть. Но в нашем шоу-бизнесе, Отар, денег нет! Чего ты так смотришь? Нет их у нас! Ну, есть деньги, достаточные для того, чтобы купить дачу, две дачи, квартиру, три машины на карйний себе купить… Но разве это те суммы, которые подразумеваются? Это смешные деньги. Они будут – большие. Но через очень много лет. Через очень много лет. При следующем поколении… А почему сегодня такие иллюзии у всех? А потому, что все мы участвуем в игре. Мы надуваем щеки. И эта надутость есть закон жанра. Закон этого бизнеса. А сколько у кого денег, это никому не будет известно.
Я хожу без охраны, потому что я фаталист. Что это значит? Это значит, что я нормальный человек, не лишенный чувства страха, но понимающий, что если… то какая охрана, Отар, о чем ты говоришь?
Но на эту проблему как посмотреть: фатализм фатализмом, а со всех сторон уговаривают: процент криминала не так уж низок в нашей сегодняшней обстановке. Я не паникер, Отар, но и легкодумным-беспечальным я никогда не был.
Ну, конечно, как ты можешь обойтись без справки о третьем браке! Полина – это, наверно (так я для себя объясняю этот феномен), Бог мне послал дар свой за то, что я не такой уж худой человек. Вознаградил за все. Это женщина, которая – моя (ну, ты, надеюсь, понимаешь, что речь не о собственнических ужимках?). Моя. Эта гармония дорого стоит. Может, всей жизни. И мои сантименты, Отар, – сантименты человека, такого счастья уже, собственно, и не ждавшего от небес… Вот же, оказалось возможным.
С ней даже моя Лена (дочь Б.З. от первого брака. – О.К.) задружилась, что невероятно, потому что для меня всегда отношения, скажем так, моих герлфренд с моей дочерью были мигренью… это при том, что дочь крайне, во вред себе даже, бесконфликтный человечек… Но тут!
Сама Лена – вот теперь я вижу, КАК она грезит о сцене. Некоторое время назад, Отар, по этой причине – я не видел в ее глазах огня, рвения, готовности умереть за это дело! – я отказался ей помогать, что было достаточно тяжело сделать обожающему отцу. Но этот отец, слава Богу, оказался человеком, как ни странно, неглупым. Не стал спекулировать своим именем… А теперь и спекулировать не надо: теперь она горит. Горит! Поглядим.
Я самым настоящим, искренним образом недоумеваю: ну, кому я интересен? Кому? Человеку с улицы, на которого мы все – и ты, Отар, и ты, чего улыбаешься? – в конце концов работаем? Нет же! Я ему неинтересен. Ему интересен Вова Пресняков, вот кто ему интересен. Пугачева и Киркоров – великие артисты. Влад Сташевский. А я что? Между прочим, никто из людей нашего ряда не желает засветки. Мы это прошли, Отар. Ни Лисовский, ни Намин, ни Крутой, ни я не хотим этого.
Не знаю, как они, я могу тебе сказать, чего я хочу: хочу, чтобы в стране стало меньше идиотизма, чтобы честно зарабатывались деньги и со вкусом тратились, чтоб близкие здравствовали… и, кстати, чтоб “фанера” кончилась – вот этого я не понимаю.
Исповедь принимал Отар КУШАНАШВИЛИ.
От исповедника: Борис Зосимов породист и некичлив. Когда бы в знали, насколь редкостна такая характеристика для наших! Он невероятно ироничен, что общение с ним превращает в шоу. Шоу с двойным дном: кроме улыбок и приступов смеха, включается мозг, и, вы знаете, как вам ни покажется сие странным, не выключается. Зосимов его (то есть тебя – визави) держит в напряжении.
