По стечению обстоятельств я позвонил рекордсменке столичных клубных вечеринок Ин-Грид именно в тот июньский день, когда она вышла из своего карантинного убежища. Связался я с ней, чтобы уточнить, что именно сподвигло звезду на «анти-ковидный» клип BE ITALIAN («Будь итальянкой»). И первый мой вопрос был именно об этой композиции.
— Я написала эту вещь, чтобы поддержать соотечественников в трудные дни, напомнить им, как прекрасна наша страна, я бы назвала эту песню путешествием надежды.
— Как пережила карантин?
— Вообще, это был кошмар. Мама сломала ногу и не захотела в больницу — есть риск зацепить ковид этот проклятый. Раньше мама жила на втором этаже, так что мне пришлось сделать типа ремонт, всё самой перекрасить и главное — много работы в саду было. Сейчас сделаем снимки прямо для тебя.
— Ты ведь сама занимаешься своими блогами в сети, Твиттером и Фейсбуком, персонально, а не кто-то из помощников, как у наших звёзд.
— Конечно. Мне очень нравится прямой контакт с моими фанатами. Я лично отвечаю каждому сама. И мне действительно нравится живое общение.
— Значит, ты сама ведешь свои блоги, сама пишешь музыку, ты сама поешь, сама красишь стены и овощи выращиваешь. Скажи, а готовишь ты тоже сама?
— На самом деле, если у тебя есть желание, я могу пригласить тебя к себе в гости, в Италию. И ты сам мне скажешь, хорошая ли я повариха. Дело в том, что я, как ты уже знаешь, живу со своей мамой. Так как я настоящая итальянка, в Италии все живут с родителями до самого-самого предела. И, конечно же, когда я дома, она мне даже не позволяет зайти на кухню. Все полностью готовит она. У меня нет права даже взять сковородку.
— А почему такая взрослая девочка живет с мамой, почему не с мальчиком?
— Это итальянская традиция.
Я могу сказать, что мне очень повезло с тем, что я определилась в карьере. Но, что касается мужчин, то еще все в раздумьях. Единственное, что я могу сказать наверняка, это то, что я стараюсь передать свой итальянский темперамент, когда выступаю на сцене.
И, видимо, публика ваша, московская — чувствует этот итальянский колорит. Я стараюсь передать своей публике все, что у меня есть. Начиная от своего настроения, заканчивая эмоциями, даже, возможно, ошибками. Я стараюсь быть максимально искренней на сцене. Верю в то, что люди это чувствуют, если человек искренен. И я думаю, что у русских есть эта возможность понимать искренность.
То есть, итальянцы, они, как публика, менее искренние, возможно. Я заметила так же то, что русские очень любят музыку ретро в хорошем понимании этого слова. Русские, они, как итальянцы 10 лет назад. Они очень теплые душой. Они умеют по-настоящему веселиться. Итальянская публика почему-то стала более избалованной.
Если говорить именно о каком-то веселье, мне, как артистке, всегда видно, какая атмосфера происходит в зале. И итальянцы почему-то стали более сдержанны в отличие от русского слушателя.
Я влюблена в настроение, которое есть в русских песнях. Это меланхолия, возможно. Мой темперамент, он слегка меланхоличный, поэтому, возможно, я нахожу какое-то душевное сходство. Это опять же еще одно родство мое с вашим народом.
Опять же, возвращусь к тому моменту, что меня назвали в честь Ингрид Бергман. Меня назвал так папа. Он занимался кинотеатром. 25 лет они с мамой занимались кинобизнесом. Я помогала им продавать поп-корн. Помогала рассаживать людей. И, соответственно, я смотрела все фильмы, которые шли у нас в кино.
— Ты много путешествуешь. Но в основном ведь по работе, то есть ты гастролируешь. А куда-нибудь ты ездишь для души, просто вот, чтобы получить удовольствие?
— Нет, на самом деле я не люблю, у меня не получается веселиться вне работы. Мне очень сильно повезло то, что моя работа, то, чем я занимаюсь, это моя страсть. Я не могу находиться далеко от музыки. И поэтому в принципе я не люблю даже какие-то выходные, праздники.
Я не могу просто валяться на пляже с коктейльчиком. Мне хочется тут же бежать. Мне не хватает адреналина.
На самом деле артисты, они всегда очень избалованы этой работой, этими эмоциями, которые ты испытываешь. И, к сожалению, в нормальной жизни нам довольно тяжело найти даже партнера по жизни, который мог бы эмоционально поддерживать этот высокий накал эмоций.
— Мы с тобой говорили как-то, что ты рисуешь для себя из каких-то терапевтических соображений. И я пытался найти твои картины в интернете. Их нигде нету.
— Это хорошо, то, что не нашел никаких моих произведений. У меня есть эта довольно странная особенность. Я рисую фактически с детства. И рисую я женские лица, части женских лиц. На самом деле я всегда говорила об этой своей привычке, то, что только очень хороший психоаналитик может проанализировать, почему я рисую именно женские лица.
В принципе, меняется только то, чем я рисую. Я могу рисовать карандашами, фломастерами. Это хорошая терапия для меня.
— Я думаю, на самом деле рано или поздно мы эти картины увидим. И я думаю, что из этого можно делать хороший бизнес, потому что все, что связано с Ин-Грид, хорошо продается.
— Это только хорошая терапия для меня. Я не хочу делать из этого бизнес. Я занимаюсь искусством только с той точки зрения, чтобы вылечить свою душу от меланхолии. Чтобы убежать от стресса, от своих переживаний.
— Когда ты слушаешь не свою музыку, ты слушаешь, как профессионал, стараясь понять, из чего она сделана, компоненты какие-то анализируешь для того, чтобы извлечь какой-то опыт? Или просто наслаждаешься этими звуками?
— Конечно, когда занимаешься этой работой, нужно слушать популярные песни, например, в исполнении Селин Дион. Конечно, хочешь — не хочешь, но нужно разбирать по нотам. И это больше технический мой подход. В этом во всем я теряюсь и не могу расслабиться и слушать музыку. Я, как робот, начинаю просто это все разбирать. И именно поэтому я стараюсь слушать, предпочитаю, точнее, слушать инструментальную музыку. Чтобы просто расслабиться и именно пережить эмоции, которые дарит нам музыка.
Надеюсь, в России примут и поймут мою последнюю работу — ВЕ ITALIAN.
