Когда на излете 1985 года я пришел в «МК», Александр ПЕРОВ рулил в самой продвинутой газете того времени отделом информации. Затем наши дороги разошлись: Саша возглавлял газету «Ъ», Национальную Службу Новостей, еженедельник «Профиль», etc. В 2003 пригласил меня на должность главного редактора журнала «Карьера», но сам вскоре покинул ИДР, где курировал редакционную политику. Сейчас Александр Леонидович — шеф-редактор Издательской группы «Точка», специализирующейся на выпуске деловой литературы — книг, служащих инструментом корпоративной коммуникации. Не смог устоять перед соблазном воспользоваться его экспертными качествами, работая над новой книгой о «Взгляде» под названием «Le ВЗГЛЯД — МУШКЕТЁРЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. 30 ЛЕТ СПУСТЯ», где первый же раздел отвожу под оценки сторонних персон.
БЕЗ ЗАВИСТИ
– Изменилось ли отношение ко «Взгляду» за эти три десятилетия, Александр?
– Точно – нет. Другое дело, что изменились времена и я сам, изменились подходы и отношение к профессии журналиста в целом. Но ощущение азарта, драйва, сноса границ, которое порождал «Взгляд» – оно осталось. Осталось появившееся тогда впервые ощущение, что люди в телевизоре – они не где-то там, сами по себе, а здесь, у меня дома, за моим столом. Что я им верю. Этого не вытравить.
– Знал, что Саша Астафьев был сослуживцем Листьева?
– Если речь о фотокоре «МК», то нет, не знал. Может быть, конечно, Астафьев и упоминал об этом, но в 1987 году, когда Влад стал известен, я уже почти не появлялся в «МК», и Сашу практически не видел.
– Как в «МК» и «Ъ» относились к ТВ-коллегам?
– Про «МК» ничего не скажу – я ушел оттуда в 1988 и практически утратил связь с этой конторой. В «Коммерсанте» же «ящик» рассматривали, в основном, как источник информации и – что было для того времени весьма необычно – как конкурента. Даже во времена еженедельника – не говорю уже про Daily – особым фаном было «вставить фитиль» – дать информацию о важном событии раньше, чем телевизионные выпуски новостей. Что же касается профессиональных и личных отношений, то ребята с ТВ были для нас такими же коллегами по цеху, как и все остальные. Во всяком случае, мне не известно, чтобы кто-нибудь из «коммерсантовских» завидовал телевизионной карьере, или рвался перейти на ТВ. У нас в начале девяностых своего драйва было выше крыши, да и заработки были всем на зависть.
«ПЕСНЯ СОВСЕМ НЕ О ТОМ»
– В бардовской среде было какое-то особое отношение ко «Взгляду»? Какие то песни, номера вспомнишь?
– Особого не помню. Конечно в те годы бардовская песня тоже отчасти политизировалась и социализировалась, но мне это не было близко – меня больше интересовали философские и психологические моменты.
– Кто был любимым ведущим? С кем бы хотелось побеседовать?
– Одного не выберу. Разве что Додолева – оно и понятно, мы оба были выходцами из МК, довольно долго проработали бок о бок, и свой человек в телевизоре – это, понятно, был фан. А так, конечно, в памяти больше всего засела вот эта пятерка – Листьев, Политковский, Мукусев, Любимов и Захаров. Мало того, что это был вообще совершенно новый тип – не лощеные, безупречные советские ведущие (при всем к ним уважении), а нормальные, живые ребята, такие же, как и мы с этой стороны экрана. Мало того, что они были свободны, раскованы и умны. Они все пятеро были совершенно разные, каждый занимал свою нишу в разговоре со зрителем. У каждого была своя интонация, свой интерес – получалось, что вечер, проведенный со «Взглядом» – это как бы вечер в компании если и не друзей, то хороших приятелей, с которыми есть о чем поговорить.
– Что было самым заметным и достойным в этом проекте?
– Свобода. И еще заинтересованность – неподдельная, напрочь лишенная присущей прежде «ящику» отстраненности, псевдообъективности.
– А что-нибудь раздражало в этой передаче?
– Нет. А если что-нибудь такое и проскакивало, то за давностью лет совершенно выветрилось.
- Это был новаторский эксперимент?
– Безусловно, да. Почему – я, собственно, уже выше сказал. Добавлю только два слова: прямой эфир.
– Действительно «Взгляд» и рок-музыка развалили СССР?
– Безусловно, нет. Было бы наивно приписывать одной телепрограмме и одному социально-музыкальному течению заслугу в устройстве, как было сказано, «величайшей геополитической катастрофы». Даже если добавить в этот суп диссидентское движение, бардовскую песню, художников-нонконформистов и так далее. Союз развалился по вполне понятным политэкономическим причинам – как внутреннего, так и внешнего свойства. А «Взгляд» и вообще молодежный нонконформизм были, с моей точки зрения, яркими метками, зеркалом, отражавшим этот процесс.
– Помнишь какой-нибудь «взглядовский» сюжет?
– Помню несколько – самые яркие, конечно, те, которые все помнят – про пленных ребят в Афгане, про лошадь. Но главное не в самих сюжетах – с тех пор мы насмотрелись и острятины, и чернухи, и клубнички, и чего только не. Главное, что все это выглядело не как накручивание рейтинга, а как нормальный разговор про нашу жизнь – какой бы она ни была.
– Доводилось сравнивать «Взгляд» и «До и после полуночи» Владимира Молчанова?
- Сравнивать – нет. Эти две передачи, вытаскивавшие – каждая по-своему – наше телевидение из пыльного советского сундука, были совершенно разными. Они разрушали стереотипы, наступая с двух полюсов – почти хулиганского, предельно (по тем временам) раскованного «взглядовского», и рафинированного, нарочито аристократичного и сдержанного «молчановского». Оказавшись между двух таких огней, отступать было некуда – оставалось либо двигаться вперед, либо запрещать. А общее у «Взгляда» и «До и после…», пожалуй, одно: именно они две приходят на ум сегодня, когда вспоминаешь то, перестроечное телевидение.
– Помнишь ли «взглядовское детище» ТВ-6?
– Нет. То есть, название – помню, а что это было за телевидение – уже нет. В тот год, когда ТВ-6 начала вещать, я ушел с головой в Интернет-проекты, делал первую электронную газету и Национальную Службу Новостей. Телевидение с тех пор на несколько лет полностью ушло из моего круга внимания.
– Какой версии убийства Влада Листьева отдаешь предпочтение?
– У меня нет достаточного количества данных, чтобы склоняться к той или иной версии. Помню только, что само убийство меня потрясло. В тот день я катался на лыжах в Китцбюэле, в Альпах. Утром ко мне подошел мой инструктор (он знал, что я журналист) и сказал: «В Москве застрелили вашего парня с телевидения – такого, с усами…». Мне почему-то сразу пришел на ум Евгений Киселев – это был 1995 год, информационные войны бушевали вовсю. А оказалось – Листьев. И это не укладывалось в голове.
ВЗГЛЯД Vs. КГБ
– Владимир Мукусев утверждает, что будучи членом депутатской комиссии обнаружил документы, подтверждающие, что один из «отцов» проекта Анатолий Лысенко сотрудничал с чекистами. Веришь ли, что кто-то из «взглядовцев» сотрудничал с КГБ?
– Что касается сотрудничества с КГБ, то «веришь – не веришь», как мне кажется, тут не играет. Во всяком случае – для меня. Я же информационщик, меня всегда интересовала фактура, ее достоверность или, по крайней мере, обоснованность. Никаких подтвержденных данных о таком сотрудничестве у меня нет. С другой стороны, кто из нас, журналистов, по тем или иным причинам или поводам не контачил с чекистами? Я думаю, таких нет. Но это вовсе не обязательно могло быть именно сотрудничеством.
– Первую и единственную премию имени Листьева получил Леонид Парфенов: кого бы ты наградил сегодня?
– Трудно сказать. Телевидение сегодня снова – хотя и по-другому – обретает какие-то совершенно выхолощенные черты. Ведущие ток-шоу вызывают у меня раздражение, потому что не умеют работать с аудиторией, держать ее в узде и вести разговор – в результате выходит либо тоска, либо ругань. Разговорные форматы «один на один» или «N на N» похожи друг на друга как две капли воды. С молодежью вообще никто не говорит всерьез, одна развлекаловка. В общем, я не вижу, кто бы мог сейчас оторвать молодняк (даже думающий) от общения в сетях. А именно за такой масштаб творческой удачи я бы и дал премию Листьева.
– Знаешь кто был кукловодом «мальчиков»? Или они действовали сами по себе?
– Единственное имя, которое приходит мне на ум в этой связи – Анатолий Лысенко. Но прав ли я – не могу сказать. Закулисная сторона телевидения никогда не была моей сильной стороной.
– Был ли Эдуард Сагалаев одним из «архитекторов Перестройки»?
– Участником, сподвижником – наверное, да. Архитектором – не думаю. Мне вообще термин «архитектор перестройки» кажется, мягко говоря, натянутым. Даже применительно к Александру Яковлеву. Архитектура, если говорить об аналогиях, подразумевает ясный творческий замысел, подробную инженерную проработку и тщательное строительное исполнение. Судя по тому, что я наблюдал с середины восьмидесятых, ни первого, ни второго, ни третьего у наших «архитекторов» не было. Они просто, как могли, пытались из кирпичей рушившегося советского строя тут же городить нечто, напоминавшее дворцы западной демократии – как они себе ее представляли. Результат был налицо.
– Верил в искренность и пассионарность журналистов в конце 90-х?
– Нет. К концу 90-х у меня за плечами было девять лет в партсовпечати и еще девять – в так сказать независимой прессе и разного рода информационных проектах, включая интернет-СМИ и телевидение. Причем на должностях, с высоты которых было очень хорошо видно, что и как происходит в мире масс-медиа. Я отлично видел, как продается и покупается любое мнение – от репортерского до мнения главного редактора. Я принимал участие в информационных войнах и предвыборных кампаниях и слышал откровения медиамагнатов по поводу того, для чего и зачем им нужны средства массовой информации. Так что, к концу девяностых никаких иллюзий у меня не осталось. Еще три года я агонизировал, и в 2003 ушел из журналистики.
– С кем из «взглядовцев» общался и с кем поддерживаешь отношения сейчас?
– В конце 80-х совсем немного – с Листьевым, Дибровым. И тогда, и до того, и теперь – с Додолевым.
– Какой ТВ-проект можно считать нынешним аналогом «Взгляда»?
– Таких нет.
Фото: личный архив Александра ПЕРОВА.
