Петр Толстой

Петр Толстой сказал что-то в том роде, что, мол, сначала понаехавшие из местечек разрушали наши храмы, а теперь их потомки скандалят насчет возвращения Исаакия в церковное распоряжение.
Сказал – и получил по полной программе.
По сути вопроса Толстой, конечно, неправ.
Лагерь противников передачи собора – неважно, хорошие они люди или совсем негодные, – формируется не по принципу еврейства или родства с большевизмом.
Он просто собирает всех тех, кого раздражает нынешнее церковное начальство.
Люди – будем честны – реагируют не на религию, а на имидж.
А имидж у нынешнего начальства так себе.
Было бы на его месте духовенство времен перестройки, более скромное и культурное, – им не то что собор бы отдали, а еще и денег из дома принесли.
Кроме того, и разрушение храмов в двадцатом веке – опять-таки, будем честны, – было общей историей, а не только еврейской.
Атеизм, неприязнь и отвращение к церкви, – было обязательным свойством всего “прогрессивного” мира той долгой эпохи.
Считалось, что если прогресс победил, если лампочка электрическая горит, поезд едет и завод дымит, – то религии нам уже не надо.
И так думали не только бердичевские революционеры, – но и коллеги их, дети из священнических и дворянских семей, и простые русские мужики, которым показывали ветхие кости вместо нетленных мощей, – и они, с их языческим буквализмом, решали, что если так, то все можно.
Трагическое и наивное было время.
Для этого вида варварства, замаскированного под науку, даже слово есть специальное – “позитивизм”.
Но скандал с Петром Толстым, разумеется, получился не из-за позитивизма, а из-за неполиткорректных сравнений – дедушки-комиссара с внуком-либералом, и указаний на их национальность.
И вот тут хочется сказать всем обиженным: помолчали бы вы, ребята.
Где вы были, когда Улицкая, Шлосберг, Гербер, Шендерович и компания дежурно производили “биологизаторские”, расистские рассуждения о генетике русского народа, об отрицательном отборе, о потомках вертухаев?
Вы возмущались?
Вам было – как у вас положено – больно и стыдно?
Никак не могу вспомнить.
Зато когда Петр Толстой – вовсе не вызывающий у меня симпатий – сделал буквально то же, что и все ваши герои, вернул им долг той же монетой, – вы встрепенулись и побежали кричать об антисемитизме, а то и строчить заявления в органы.
Если терпите Шлосберга и Улицкую – потерпите и Петра Толстого.
А кто в органы жалуется на неправильные слова – того черти в аду посадят на самую большую сковородку.