В июле с.г. вольно или невольно совпадают два события, которые могут во многом осложнить судьбу и деятельность Сбербанка РФ. По словам С.Дубинина, именно в июле Сбербанк по разработанному графику должен быть переведен из исключительного положения в финансовой системе России под действие тех норм и инструкций, которым подчиняются все остальные банки. Впрочем, возможно, Госдума успеет принять закон, дающий ему режим наибольшего благоприятствования, множество льгот и послаблений. Проект такого закона, насколько известно, в последнее время усиленно лоббируется в думских кулуарах.
Второе июльское событие более неотвратимо и может обойтись казне ни много ни мало – в 126 миллионов долларов. История тут долгая, запутанная и со многими неизвестными. Дело в том, что в июле 1995 года были выпущены векселя Сбербанка, срок погашения которых истекает ровно через два года. Пикантность в том, что сегодня, пожалуй, никому не известно, кто же именно предъявит их к оплате.
Исключительность положения Сбербанка видна хотя бы на таком простом житейском примере. Мой отец, ветеран войны, офицер ВВС, обменял свой дом на квартиру с доплатой. Чтобы избежать унизительной зависимости от руки, дающей пенсию по собственному усмотрению, он положил доплату в Сбербанк под 65 процентов годовых. Однако, когда пришел получать законные проценты, был огорошен сообщением, что Сбербанк в одностороннем порядке понизил ставку по депозитам и ему причитается что-то около… 12 процентов. Миллионы таких же стариков, привыкших верить государству и только государству, были в одночасье жестоко обмануты государственным банком. Впрочем, им показали пункт в договоре, дающий Сбербанку такое право.
А ларчик открывается очень просто. В июне прошлого года, в разгар президентской кампании Б.Ельцина, Сбербанк профинансировал его очередную популистскую идею – компенсировать вклады советского периода пожилым вкладчикам. При современном состоянии российской экономики, неизбежный и скорый подъем которой населению обещают из года в год, взять необходимые для компенсации 4 триллиона рублей было попросту неоткуда – разве что напечатать. Минфин выпустил на эту сумму облигации федерального займа с постоянным доходом. На рынке ценных бумаг в эти облигации никто не поверил, и Сбербанк пошел на откровенно убыточную сделку – стал их единственным покупателем. Таким образом, вкладчики Сбербанка помогли Ельцину переизбраться на второй срок.
Когда же популистская задача была успешно решена, Сбербанк понижением процентных ставок и другими подобными методами попросту залез в кошельки вкладчиков и вернул себе свои 4 триллиона.
Интересно, какую новую пропагандистскую акцию государственной элиты государственный банк, вроде бы далекий от политики, заставит своих вкладчиков оплатить завтра? Впрочем, это – вопрос риторический. Ясно, что подобными действиями Сбербанк подрывает авторитет государственной власти и политики, прямо-таки подталкивает рядовых вкладчиков стать клиентами коммерческих банков либо хранить сбережения в валюте, усиливая долларизацию экономики, укрепляя и без того растущий доллар. Вряд ли это можно назвать соблюдением национально-государственных интересов России.
Не знаю, как с очередными идеями, исходящими из президентского окружения или от правительства, а вот одну свою собственную инициативу Сбербанк, видимо, все же будет вынужден оплатить. “И не поймешь, где плата, где расплата”, – как сказал поэт.
…Летом 1995 года один из крупнейших банков России – “Национальный кредит” стал подавать сигналы SOS. Пытаясь спасти банк, тогдашний его руководитель и фактический владелец Олег Бойко придумал оригинальную схему – предложил Сбербанку как одному из своих учредителей обменяться векселями на равную сумму. В чем же тут смысл, спросит читатель, далекий от финансовых махинаций.
А в том, что “Национальному кредиту” доставались вполне ликвидные ценные бумаги, под которые мог реально получить столь необходимые ему “живые деньги”. Для Сбербанка же сделка была явно убыточной. По сведениям газеты “Коммерсантъ-Дейли”, многие сотрудники Сбербанка возражали против такой операции, но под давлением Т.Парамоновой и с благословения вышестоящих инстанций банк все же пошел на нее. Многие тогда не были заинтересованы в крушении столь крупного и известного банка России. Итак, “Национальному кредиту” было передано 100 векселей на 126 млн. долларов сроком обращения два года, в обмен на его менее ликвидные, но вроде бы более прибыльные векселя. Казалось бы, терпящий бедствие должен получить под векселя Сбербанка нужные деньги, решить свои проблемы, погасить кредит и произвести обратный расчет со Сбербанком (поможет кредитный калькулятор Сбербанка).
На деле все вышло иначе. Векселя были проданы иностранным посредникам – в частности, таиландскому банку. Вырученные за векселя доллары проблем банка не решили. “Национальный кредит” продолжал тонуть, увлекая за собой не только векселя Сбербанка (а следовательно, и подмачивая его репутацию), но и часть бюджетных средств, и вклады важных клиентов, среди которых был и печально известный Национальный фонд спорта. Немало в последующих событиях было и криминального, и детективного – Бойко передает бразды правления тонущим банком Борису Федорову, Парамонову смещает Дубинин, сторонник твердой линии по отношению к проблемным банкам, Федоров, возглавив “Национальный кредит”, пытается прежде всего спасти деньги НФС, были и выстрелы в окна квартиры Дубинина, и арест Федорова… Многие пайщики тем временем пытались изъять из “Национального кредита” свои деньги, а сам банк безуспешно взывал к правительству и Минфину о государственной поддержке.
После визита осенью 1996 года в Таиланд российской делегации банкиров выяснилось, что там находится 46 из 100 векселей Сбербанка. При этом Бангкок настоятельно просил подтвердить подлинность этих векселей, на что Сбербанк уклончиво отвечал, будто для этого требуется специальная экспертиза. На другие запросы ответ был таким: срок погашения наступит в июле, вот в июле и подтвердим. Или опровергнем…
Тактика Сбербанка за это время не раз круто менялась – то он выступал за ужесточение мер по санации проблемного банка, то молчаливо дистанцировался от него, то взывал о его поддержке. В прессе не раз задавались нескромные вопросы: куда подевались остальные векселя, верно ли, что Федоров сумел вернуть в Россию 37 из них, правда ли, что Бойко лично владеет 10 – 16 процентами акций Сбербанка России и каким это образом он сумел их заполучить? Сбербанк реагировал на такие вопросы со все возрастающей нервозностью. Наконец просочилась весть, что 54 векселя находятся в Лондоне у адвоката Чарльза Хадкинса для возможной продажи, причем покупатели тоже хотели бы удостовериться в подлинности векселей. Однако и на их запросы Сбербанк отвечал молчанием…
Ясно, что в нынешнем июле президент Сбербанка А.Казьмин перепробует все возможные методы для дезавуации “зависших” ценных бумаг – от утверждения, что они фальшивые, до отказа платить по ним ввиду того, что-де это бумаги внутреннего пользования и не предназначались для вывоза за рубеж.
Еще большей загадочности этой, очевидно, криминальной истории с векселями, придали недавние и по сути взаимоисключающие заявления, прозвучавшие в конце мая и начале июня. Сначала, 30 мая, председатель наблюдательного совета Сбербанка и одновременно глава ЦБР г-н Дубинин заявил, что в манипуляциях со сбербанковскими векселями присутствуют признаки преступления и что после совместного разбирательства в этом вопросе экспертов ЦБ, Сбербанка, ФСБ и других правоохранительных органов материалы по этому делу направлены в прокуратуру. А уже буквально через несколько дней Сберегательный банк распространил совершенно неожиданную, в контексте происходящего, информацию о том, что векселя, выданные “Нацкредиту” в 1995 году, “досрочно погашены и изъяты из обращения”. Такое заявление, естественно, требовало пояснений, но никаких комментариев со стороны банка до сих пор не последовало. Гробовое молчание хранят пока по этому поводу и “силовые” министерства. В условиях откровенной информационной блокады с уверенностью можно констатировать лишь тот факт, что ситуация со сбербанковскими векселями и по сей день остается неопределенной.
Абстрагируясь от полудетективных перипетий межбанковской борьбы и методов корпоративного сотрудничества, задумаемся о другом – откуда взялись и куда ушли 126 миллионов долларов из государственного банка и где гарантии того, что подобные махинации не повторятся в будущем? Ведь в конечном счете банк сам ничего не производит, значит, за свои ошибки или за чьи-то политические акции он расплачивается средствами пайщиков, вкладчиков либо налогоплательщиков – из того самого бюджета, который продолжает трещать по всем швам.
Любопытно и другое – никто из финансистов никогда и ни за что не несет персональной ответственности. Скажем, вся приведенная выше история произошла под руководством и при прямом участии О.Яшина, возглавлявшего тогда Сбербанк, но никакого расследования до сих пор не производилось. Впрочем, Сбербанк продолжает и в остальном все последние годы оставаться одним из самых закрытых учреждений, несмотря на то, что недавно принятая его концепция и предусматривает гласность в работе. Вот лишь один из примеров – еще в феврале прошлого года Казьмин обещал рассказать в СМИ о 20 триллионах рублей, числившихся в балансе банка как “невыясненная сумма”, но до сих пор такой информации нет.
Немало и других проблемных вопросов. Объем привлекаемых Сбербанком вкладов растет, но нет никаких юридических подтверждений и государственных гарантий, не разработан механизм защиты вкладов населения. Пока что он по-прежнему оставляет за собой монопольное право устанавливать процентные ставки по вкладам в одностороннем порядке.
В ближайшее время банк планирует начать размещение своих еврооблигаций за рубежом, однако в случае, если находящиеся там его же векселя не будут им оплачены, то будет подмочена не только собственная его репутация, но и репутация всей банковской системы России. Вынужденный действовать в русле кредитно-финансовой политики государства, часто идущей вразрез с его собственными интересами как коммерческой организации, Сбербанк становится непредсказуемым для нас, простых вкладчиков. Вот возьмет завтра и по указанию Минфина объявит о замораживании внутреннего государственного долга по ГКО на неопределенный срок. Конечно, и сам понесет колоссальные убытки на этом, но мы же знаем теперь, как умеет он свои собственные издержки перекладывать на плечи стариков…
Михаил АНТОНОВ.
