Язык «Известий» аристократичен
Звонил Габрелянов, я так понял из его взволнованного мата, он обещал мстить мне за интервью «Дружить с кобелём я никогда не буду, потому что я сам кобель»
(Сергей Доренко о том, почему он не остается на РСН при Араме Габрелянове).
Габрелянов поставил условие: я немедленно извиняюсь перед lifenews и «Известиями» за характеристику русского языка в этих изданиях как плохого. Чтобы успокоить гнев Габрелянова, заявляю: язык lifenews и «Известий» в высшей степени аристократичен и неординарно изысканен.
Вне зависимости от моего мнения о русском языке в lifenews и «Известиях», я очень приветствую грядущие жёлтые разоблачения, обещанные Габреляновым. Больше ада!
Сергей ДОРЕНКО.
Довольные жизнью свиньи
Всё происходящее сейчас в России – это расплата, возмездие за то, что именно те, кому происходящее сейчас сильно не нравится, – пятнадцатью – двадцатью годами раньше присягнули деньгам. Только деньгам. Сдали всех и все, что мешало, чтобы дать ход деньгам. Деньги пришли. А деньги любят тишину. Деньги любят «консерватизм». Так что нечего теперь рыдать.
Рыдать нужно было в январе 1992 года, когда довольная свинья ехала на машине на работу – работать исполняющим обязанности председателя правительства.
Свинья ехала и с удовольствием смотрела на пенсионеров, толпившихся с утра у метро на морозе с сигаретами и батонами.
Рыночные механизмы работают, – счастливо думала свинья и зевала.
Ну а теперь дети и внуки тех пенсионеров нашли более лучший способ работы рыночных механизмов. Они стали судьями, полицейскими, прокурорами и депутатами. И, похоже, пришла им пора отомстить. Так что теперь ваша очередь – с сигаретами на мороз.
И скажите спасибо, что это пока – только из-за того, что курить в помещении скоро нельзя будет.
Давайте вспомним, что за минимум 10 лет своего существования успела сделать та власть, которую пылко любила интеллигенция. Та власть, которую пылко любил частный бизнес. Которую пылко любили любые «иностранные агенты» (они же «евреи и геи», они же нынешние «враги народа»).
Та власть, которая столько лет была «своей» и «хорошей» – прежде чем вдруг, из ниоткуда – ах! ох! ужас какой! – явились какие-то депутаты с чекистами и почему-то – о Боже, за что?! – «сделали нам так больно».
Итак.
1. Просто из злобного пьяного самодурства, из желания любой ценой ликвидировать власть ненавистного конкурента Горбачева – оставила миллионы советских обывателей, людей русской культуры – в чужих национальных государствах, и мало того, что без всяких перспектив, но и под угрозой убийств и погромов. Никто не ждал их в РФ, никто не помогал им вернуться. Это – 1991-й.
2. С полным равнодушием отнеслась к тем, кто не смог начать быстро ориентироваться в меняющемся мире – по умственным ли, нравственным ли, профессиональным или возрастным причинам, – и оставила их беднеть, спиваться, голодать, стареть и умирать. Это – 1992-й и все следующие годы.
3. Расстреляла единственный в русской истории (кроме Учредительного еще собрания) безупречно демократически избранный парламент, убив в центре Москвы 170, что ли, человек – только по официальной версии. Это – и так понятно какой год.
4. Положила сто тысяч трупов (сколько точно – никто не знает) на решение вопроса подчинения автономной республики федеральному центру тем способом, который только и был доступен её – этой власти – дегенеративному пьяному сознанию. Это – 1994-й и все следующие годы.
5. Произвела в миллионеры и миллиардеры бандитов, убийц и проходимцев, при последующем отборе собственности у которых интеллигентные люди начинают визжать от возмущения и страшно удивляются, что визг их никто не подхватывает, а возмущение их никем, кроме них, не разделяется. Это – 1995-й, например.
6. Создала из телевидения, которые было не стыдно, и даже интересно смотреть, – пропагандистскую и «развлекательную» говнопомойку с клоунами. Это тоже 1995-й примерно.
7. Провела геббельсовскую по своей лживости пиар-кампанию по объявлению мирного и бессмысленного Геннадия Андреича З. – воплощением зла на Земле, символом ГУЛАГа и тоталитаризма. Куда там пиар-кампаниям про «нетрадиционное сексуальное». А ведь тогда в это увлеченно играли интеллигентные люди. Год, понятно, 1996-й.
8. Еще раз – после 1991-1992 – разорила своими жульническими финансовыми играми целое поколение обывателей, худо-бедно создавших какое-то дело и пытавшихся «встать на ноги». Причем для «партии жуликов и воров» из правительств Черномырдина и Кириенко интеллигентные люди тюрьмы и люстрации почему-то не требовали. А жалели их, обильно лили по ним слёзы. Это 1998-й.
9. Ну и наконец. Гадила как могла единственному правительству, работавшему в России так, как принято на Западе, то есть созданному парламентом, а не диктатурой, – правительству Примакова. А потом провела еще одну геббельсовскую кампанию по своему переизбранию – против Примакова-кандидата, да ещё с очень сомнительными терактами, да ещё с одной войной. С любыми средствами, чтобы достичь цели: сохранить деньги. Это – 1999-й.
Вот такая была власть, которую любила интеллигенция. Власть, при которой всем мыслящим и страдающим, чутким и нежным, инициативным и смелым, честным и активным людям было так хорошо. А при Володине, при Мизулиной и Исаеве – ох, ужас, кошмар! – им так плохо.
Поделом, милые.
Туда и дорога.
Дмитрий ОЛЬШАНСКИЙ.
Про возвращение сволочи
Гриша Ревзин написал в «Коммерсанте» важный текст о том, что вернулась этическая раздвоенность, а с ней и сволочь, которой не было, начиная с Горбачева и до середины 2000-ых годов. Хронология выставлена совершенно верно, но личный опыт у меня другой, счастливый.
Так получилось, что раньше я никогда с этой сволочью не сталкивался, наблюдая за ней извне, как в кино. Бог меня выгородил: я не вступал в комсомол, не говоря уж о партии, не делал карьеры, практически ни дня не работал в штате, с 19 лет получая гонорары за разный несволочной и тихий литературный труд. Деньги платили крошечные и урывками, но в больших и постоянных не возникало нужды, купить всё равно было нечего и незачем. Я был хорош собой, а потому не имел ни малейшей потребности себя украшать, ходил, однако, в высоких щегольских, очень тонкой кожи шнурованных сапогах, думаю, еще дореволюционных, найденных мною на развалах Тишинского рынка году, наверное, в 1980-ом, но когда наступала зима честно покупал за 6 р. 30 коп. советские ботинки «Прощай, молодость», войлочные и бесформенные, на молнии, и в этом был особый шик и вызов. Раздвоенный социум находился совсем рядом, за высокой стеной, сволочь жила там и в телевизоре – по нему беспрерывно показывали смешное. Мы смеялись денно и нощно, над ними, прежде всего, но не только, надо всем на свете и над собой, конечно; смеялись, когда пили водку и когда пили чай; когда читали про себя и когда читали вслух; когда говорили про смешное и когда — про самое серьезное; тесным кругом и большими компаниями, никого не стесняясь, во весь голос. Когда грустили и плакали, мы смеялись тоже. Застой для меня эпоха безостановочного, до слез, хохота.
Сейчас снова застой, и Бог меня снова выгородил. Я уже семь лет работаю за границей, в удаленном доступе (что может быть лучше?), получаю постоянно большие деньги, а значит, ни с каким русским социумом, раздвоенным, нераздвоенным, могу вообще не сталкиваться; могу сидеть дома, а могу в лесу у озера, могу уехать в любимую Италию – интернет есть везде. Всё, что происходит в России, мне положительно не нравится – ни законы, ни тренды, ни веяния, ни люди. Казалось бы, чего проще: ноги в руки, и был таков. Но я зачем-то сижу здесь, все глубже и глубже окапываясь. Ни вслух, ни про себя больше не читается. Включить, что ли, телевизор? – лет десять его не смотрел. Смех умер. Остались усмешки, кривые, глупые. Сволочь – та самая, новорожденная, обосновалась внутри, обустроилась во мне, как Россия Солженицына, и пляшет там и поёт, и думает, и страдает, и я никак не могу ее выблевать наружу. И тошно, тошно невыносимо.
Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ.
