Конечно, можно было бы назвать все это поэффектнее: скажем, “Утраченные иллюзии” или “Соблазненный и покинутый”. Но никто меня не “соблазнял” и не “покидал” (скорее уж я сам побывал в шкуре одного из “соблазнителей”), не было у меня и каких-то великих иллюзий. Нет, пожалуй, “Разочарованный болельщик” – это название наиболее точное.
Речь идет об отношении к демократическим властям, к демократии как форме правления. Об отношении, которое у меня было в 1989 – 1990 годах, и о том, которое сейчас.
Сразу отбрасываю жалкую отговорку, мол, демократия прекрасная штука, но в России ее изуродовали, так что мы за принцип, но против его конкретного воплощения. То же самое можно говорить (что, кстати, долго и упорно делали!) и о социализме, и о коммунизме, и об иных радостях жизни…
В основе моих симпатий к демократам лежало отвращение к коммунистическому маразму. Это было характерно для многих. Все знали, “против кого дружить”, но мало кто представлял, с кем именно дружить и какими будут последствия этой дружбы.
Коммунистическую власть ненавидели и презирали за многое. Тут сплелись в один поганый клубок вставная челюсть Брежнева – и воспоминания про 1937 год; невозможность эмигрировать в Израиль – и придавленность русского национального чувства; отсутствие свободы слова – и желание “порядка” и борьбы с коррупцией; ненависть к привилегиям номенклатуры – и надежда “без коммуняк” начать жить, “как в Америке”; презрение к хамскому, некомпетентному начальству – и мечта, чтобы правительство было “ближе к народу”… Противоречивость, взаимоисключаемость многих этих позиций в тот момент не смущала. Как сегодня в “непримиримой антидемократической оппозиции” сошлись коммунисты и монархисты, сторонники восстановления Союза и любители “отдельной русской республики”, так в “непримиримой демократической оппозиции” 1989 – 1991 годов шли плечо к плечу те, кто мечтал о настоящем, “чистом” коммунизме (коммунизме… без коммунистов!), и те, кто видел свою цель в уничтожении всякого коммунизма-социализма и создании капиталистической России.
Эта разношерстность, безудержный популизм, переходящий в простую демагогию, отсутствие ясно названных целей – все это было ясно видно мне да и любому наблюдателю, сохранившему хоть какую-то трезвость взгляда. Но все равно! В любом случае коммунистический маразм был еще хуже, в любом случае, каковы бы ни были демократы, на их стороне была какая-то искренность, какой-то порыв к свободе, в то время, как их противники просто глупо и трусливо врали, врали с наивно-очевидной целью – не вылететь из своих кресел.
Правда, по очевидной иронии истории уже тогда стало ясно видно и другое. Кто выиграет в результате антикоммунистической революции? Комноменклатура.
Помню один из крупных митингов 1990 года. Тогда он был направлен против Бориса Гидаспова (кто сегодня помнит это имя? А тогда он гремел – химик, член-корреспондент, директор НИИ “Технохим”, а затем первый секретарь Ленинградского обкома). И вот стою я в огромной толпе на Манежной. Господи, слабые, наивные, плохо одетые люди, средняя интеллигенция, инженеры, младшие научные сотрудники, учителя… О-хо-хо-шеньки, горе горькое… Долой КПСС! Долой Гидаспова! Я тогда еще подумал: какая все же беспощадная штука жизнь… Ну, допустим, сбросили КПСС, выгнали Гидаспова. Дальше что? Как сказал по другому поводу классик, “сбылась мечта идиота…”.
Где же “выгнанный” т-щ Гидаспов? А вот он, г-н Гидаспов. Сменит дурацкий гроб-членовоз на “вольво” серебристых цветов, вместо глупого “пайка” будет у него открытое многомиллионное состояние нашего, посткоммунистического передового капиталиста…
Ну а его победители, кричавшие “долой”? Они все там же, внизу, в своей худой обуви работают на капиталиста г-на Гидаспова, как работали на номенклатурного т-ща с той же фамилией.
Не знаю, право, как сложилась тогда судьба лично Гидаспова, но социальная судьба гидасповых была именно такой. За что боролись, на то и напоролись. “Кому бублик, кому дырка от бублика. Это и есть демократическая республика”.
Вот все эти довольно немудреные мысли я и перенес на бумагу, написал статью “Каштаны из огня” – о демократических массах, которые эти каштаны таскают для своих сегодняшних и завтрашних угнетателей – и принес статью в самое передовое издание тех дней. Не напечатали…
Итак, уже и тогда, в 1990 году многое было прозрачно и ясно. Для этого и великого ума не требуется – просто смотреть открытыми глазами, а не только слушать с разинутым ртом…
Но в чем же все-таки мое разочарование?
Очевидно было, что не падет на Россию невесть откуда манна небесная, очевидно было, что новая власть станет ездить в таких же членовозах и так же плевать на народ, как власть старая, нетрудно было увидеть и полуколониальный, дикий капитализм и сумасшедший рост бандитизма, коррупции, проституции… И распад “последней империи”” был абсолютно очевиден (и, честно говоря, вот уж о чем я жалею меньше всего, так это об СССР). Все это случилось потому, что должно было случиться, не случиться просто не могло. У того юного демократического депутата, который рвется в особняк-квартиру Патоличева, могла быть фамилия Глумов, а оказалась красивая, благородная фамилия Станкевич, но разве же дело в фамилии? Первый свободно избранный мэр Москвы мог бы и не объяснять по ТВ, что чиновники должны получать некий процент с каждой сделки, которую они регистрируют, но суть дела не меняется от того, провозглашается “право на взятку” открыто или скрыто…
Да, кстати. Чтобы кто-нибудь не подумал, что новая “непримиримая оппозиция” мне хоть чем-то близка. Ее лидеры отличаются от сегодняшних демократических начальников двумя недостатками: во-первых, они со своим “святым национализмом” пока еще голодные, значит, им придется, дорвавшись до власти, кровопийствовать с утроенной силой, наверстывать упущенное, а, во-вторых, если “демократические демагоги” хотя бы провозглашали хорошие идеи, то эти уже изначально провозглашают идеи откровенно бредовые. Впрочем, сами-то они, за редкими исключениями, люди отнюдь не сумасшедшие. Ну да что там, бухгалтер Берлага в “Золотом теленке”, если помните, когда прятался от увольнения с работы, даже изображал из себя вице-короля Индии. Ну а эти наши новейшие спасители, чтобы пробраться в “вице-короли России”, готовы изобразить из себя Сергия Радонежского, Ленина, Сталина, Гитлера – и все одновременно… В общем, между “демократическими” ворами и “патриотическими” разбойниками я уверенно (хотя и безрадостно) выбираю первых. Тут-то все ясно.
Случилось все, чему должно. Противно? На редкость. Неожиданно? Ничуть.
И нечего кого-то осуждать, клеймить. Говорить правду, если храбрости хватит писать не вообще о “коррупции” и “мафии”, а конкретно, с именами, цифрами, датами – да, это замечательно. Но судить я, например, не решаюсь. Я не считаю себя лучше и честнее. Легко не брать взятки, когда их никто тебе не предлагает. Трудно обмануть своих избирателей, если тебя никто никуда не избирал. Не велик подвиг не сбежать из голодной Москвы в Америку, если тебя в Америке никто и ничто не ждет. Поэтому моя “добродетель” (если таковая вообще есть) – не моя заслуга. Осталась девственницей не от целомудрия, но от уродства…
Итак, не осуждаю, но отвращение испытываю. К этим нуворишам, к жирным “демократическим” котам, к ворам, воришкам и их “шестеркам”, а больше всего – к самой политике, наиболее грязному виду проституции.
Однако… Не пора ли и нам в России повзрослеть? Да, политика – грязь, срам и мерзость. Из этого следует лишь одно: верить и умиляться тут стыдно. К политикам надо подходить так же, как они подходят к нам – чисто потребительски. Их можно или полностью игнорировать (не ходить на все их “выборы воров в законе”), или делать все, от тебя зависящее, чтобы государство как можно меньше лезло в твою жизнь, душу, карман. А для этого… А для этого, увы и увы, нет другого выхода, кроме… Кроме этой самой, горячо нами любимой и показавшей все свои прелести демократии! Она омерзительна. Другая форма правления столь же омерзительна, только еще гораздо более агрессивна.
…Вот такой скромный вывод. А самоощущение у меня… Да оно точно передано в названии – “разочарованный болельщик”. Любимой команды больше нет, и исход матча, честно говоря, волнует в очень относительной степени… Однако игра – при полупустых, зевающих трибунах – все равно продолжается. Игра в политику ведь бесконечна.
Леонид РАДЗИХОВСКИЙ.
