О ЖЮРИ КОНКУРСА ЧАЙКОВСКОГО
– Если жюри составлено из музыкантов, которых я уважаю, а некоторых, как Энгстрёма, даже люблю, если их мнения продиктованы не конъюнктурными соображениями, а музыкантскими критериями, я с большим интересом участвую в работе жюри. В этом году в конкурсе не было ни одного ученика члена жюри. Что касается распределения премий среди финалистов, мое мнение в отношении двух человек не совпало с результатом. Но я – лишь один из 12 членов жюри и понимаю, что могут быть и другие суждения. Я считаю 75-80-процентное совпадение нормальным.
О МАСШТАБЕ КОНКУРСА В ЭТОМ ГОДУ
– Безусловно. Это был конкурс, редкий по масштабу – организационному, творческому, музыкантскому. Я могу сравнить его только с первым конкурсом Чайковского 1958 года. Организация была безупречна. Команда во главе с председателем оргкомитета Валерием Гергиевым работала удивительно слаженно на протяжении более двух недель. Я был просто восхищен! И, конечно, это настоящий праздник музыки. Большой зал консерватории был всегда полон.
Главное достижение конкурса – в том, что он открыл новые яркие имена. Если молодые талантливые пианисты будут развиваться не только с прицелом на виртуозность и внешний блеск, но и в плане содержательности и художественности, если педагоги будут их вести надлежащим образом, их ждет большое будущее.
О МОЦАРТЕ НА КОНКУРСЕ
– Вы абсолютно правы. Когда мы играем Моцарта, мы голенькие: не спрячешься ни за какие октавы, виртуозные пассажи, внешний блеск. В Моцарте слышно, кто истинно музыкален, а кто прикидывается. Поэтому я одобряю идею включения концерта Моцарта в программу. Между прочим, на известном в Европе конкурсе, который проходит в Испании, в Сантандере, я предложил включить в программу в качестве обязательной пьесы сонату Моцарта. Его музыка, как лакмусовая бумажка, выявляет, где натуральная материя, а где синтетика.
Должен признаться, что на конкурсе были хорошие исполнения, были менее удачные, но на сто процентов я не был доволен ни разу. Я обожаю Моцарта с детства, с тех времен, когда учился в Тбилиси у Анастасии Давидовны Вирсаладзе, и эту любовь пронес через всю жизнь.
О ПОБЕДИТЕЛЕ ДМИТРИИ МАСЛЕЕВЕ
– Я очень в него верю. В момент такого потрясения (у Маслеева в дни конкурса умерла мама – Прим.ред.) он играл лучше всего. Это значит, что для него музыка – нечто очень важное, необходимое и дорогое в жизни, он ее по-настоящему любит. Именно в ней он мог выразить то, что испытывал. Для меня это знак того, что Маслеев будет дальше развиваться – он истинно музыкальный человек.
Я знаю и его педагога, профессора Московской консерватории Михаила Петухова – он ученик Татьяны Петровны Николаевой, которая, в свою очередь, училась у моего профессора Гольденвейзера. Михаил Петухов – очень хороший, серьезный музыкант, надеюсь, он будет способствовать тому, чтобы Дима реализовал свои редкие качества – музыкальность, богатую звуковую палитру, содержательность, живость… Время покажет, насколько полно он реализует то, что в нем заложено природой и родителями.
О ДОСУГЕ ПОСЛЕ КОНКУРСА
– Я отдыхал шесть дней, а сейчас у меня мастер-классы в шести странах – до конца августа. Я обожаю преподавать. Выступать с концертами я перестал, когда мне исполнилось 80 лет. У меня артроз, пальцы деформированы, страшно болят, играть я уже не могу. Но я всегда любил педагогику больше, чем свою игру. Я с удовольствием занимаюсь с ребятами. Говорят, я очень строгий. Ну и что? Я же не заставляю никого приезжать ко мне. Но вроде пока ничего, очень много предложений. И в Мадриде у меня учатся ребята из разных стран. Мне по-прежнему интересно жить…
Тамара Унанова, Rus.Postimees. ee
