Карьера бывает не только у людей. Она может быть у нации, страны, идеологии – одним словом, у всего, что с людьми связано. Ведь индивидуальные успехи homo sapiens способствуют продвижению всего, с чем он соотносится.
Но можно ли говорить о карьере целого сословия? Например, о карьере интеллигенции, которая ныне исчезает с небосклона истории?
За тех, кто платит!
О карьере сословия в целом говорить трудно. Потому что сословие – вещь разношерстая и амплитуда достижений отдельных ее представителей слишком велика.
Конечно, можно сказать, что карьера буржуазии заключается в том, чтобы заработать как можно больше денег, и если буржуа в целом богатеют, то у сословия дела идут неплохо.
Про аристократию можно утверждать, что ее карьера заключается не в будущем, а в прошлом: чем больше поколений числится за тем или иным именем, тем лучше. Поэтому главная задача аристократа в первом поколении укрепиться во времени. Что касается интеллигенции, то ее состав слишком неоднороден, чтобы можно было говорить о ней как о чем-то едином. Но есть параметры, по которым все же можно судить о ее успехе как сословии. Если взять, к примеру, то влияние на историю, которое она способна оказывать.
Ведь не на ровном месте возникла идея диктатуры пролетариата и господствующего класса: в основе подобных конструкций лежит мысль о том, что то или иное сословие может иметь возможность направлять исторический процесс и определять пути развития общества.
Что касается русской интеллигенции, то ее судьбу можно описать как историю умного еврея при губернаторе. То есть историю человека, который влияет на судьбы мира не прямо, а косвенно. Такова была роль шута при короле. Ведь в любой системе находились люди, которые имели вполне реальное влияние, но не подтвержденное документально. Таким влиянием обладает сословие кокоток, то есть дорогих продажных женщин, которые через постель решают проблемы человечества в целом.
Но если функция шута не дожила до наших дней, то идея умного еврея при губернаторе не потеряла своей актуальности. Поэтому социальную значимость (иначе говоря карьеру) интеллигенции можно определять тем весом, который она имеет в негласной табели о рангах в тот или иной период отечественной истории.
Два измерения
В номенклатурный период отечественной истории “влияние” определялась тем, какую дверь человек может открыть ударом ноги. То есть в какие кабинеты он вхож. Так высшая прослойка советской интеллигенции, представленная наиболее крупными мастерами культуры, состояла из людей более влиятельных, чем руководители соответствующих иерархических государственных структур. Это означает, что некоторые представители интеллигенции были более влиятельны, чем номенклатурные начальники.
Сегодня интеллигенция как сословие переживает серьезный кризис. Он грянул при переходе к новейшему времени и к тому, что ныне стыдливо называют рыночной экономикой, а в классической политэкономии называли империализмом.
В этих условиях сословие интеллигенции теряет свою историческую функцию и начинает функционировать подобно западным интеллектуалам, которые хоть и играют немалую роль в развитии общества, но ровно ту, которая им в этом обществе отведена.
Следует уточнить, что интеллигенция потому и была наделена отдельным термином, что не тождественна по функциям интеллектуалам, иначе говоря работникам умственного труда.
В классический российский, а затем советский период русская интеллигенция существовала как бы в двух измерениях: земном и небесном. Земное – это кабинет, в который ты можешь войти, а небесное – какие истины ты открываешь и какой вес ты будешь иметь в вечности. Поскольку вес в вечности измерить было нельзя, то интеллигент мог утешаться тем, что когда-нибудь он будет признан, пусть даже сейчас живет в бедности и безвестности.
Кстати для некоторых вечность наступала сразу после смерти: так многие художники рубежа XIX–XX веков заканчивали жизнь в нищете, а после смерти начинали стоить миллионы и становились классиками. Правда, из миллиона нищенствующих, которые полагали, что обретут вес в вечности, лишь единицы становились классиками, а остальные продолжали существовать в еще большей безвестности и после смерти. Впрочем, некоторых откроют позже, ибо нет табели о рангах, которая не может быть пересмотрена.
Наличие двойного стандарта успеха – земного и небесного – отличало интеллигенцию от других сословий. Ведь как правило сословие живет одним измерением. Конечно, на это можно возразить, что весь христианский мир живет в отрицании земных радостей ради будущих благ. Но прагматизм нового времени показывает, что на постхристианском пространстве земной успех продолжает приобретать все большее значение, а в условиях рынка становится для интеллигенции все более проблематичным.
В основном это касается классической интеллигенции, которая стремится к вечным ценностям, и не касается нового поколения интеллектуалов, которые довольно успешно конкурируют за ценности земные.
Интеллигенты и интеллектуалы
Интеллигент – это человек, который занят поиском абсолютных ценностей в мире, где царят относительные. Он находится за пределами реального общественного развития, и его функция состоит в том, чтобы, как говорил вождь рабочего класса Владимир Ильич Ленин, дать голос тем, кто этого голоса не имеет.
Когда безъязыкая толпа возжелала приобщиться к процессам управления и вершению собственной судьбы, появилась необходимость в группе людей, которые этой безъязыкой толпе могли дать язык. Так появилась интеллигенция.
Роль интеллигенции как вербализатора народных чаяний утрачивается только сейчас, поскольку повсеместное развитие средств массовой информации делают рядового гражданина способным вполне членораздельно изложить власть имущим свои пожелания.
Интеллигенция всегда выражала именно чужие чаяния, а не свои мнения и представления. И пока у тех, за кого она говорила, своего голоса не было, интеллигенция служила объединяющим началом. Она стояла у истоков формирования наций, цементировала их общую культуру, определяла функцию и роль письменных языков, а потому в результате оказалась у истоков всех видов национализма. Определив национальное единство она не смогла расстаться со своими достижениями, и в момент распада социалистической системы интеллигенция оказалась на первом плане процесса: в авангарде этнических чисток, войн и столкновений, базировавшихся на сформулированных интеллигенцией идеях национальной самобытности и национального самосознания.
Интеллигенция всегда жила в абсолютах и если и служила где-то, то рассматривала эту службу в радикальном отрыве от служения. Служение дается человечеству в целом, народу, иногда Богу, а служба – неизбежное зло, которое нужно делать, чтобы не умереть от голода.
Рыночная экономика привела к тому, что в обществе победила система ценностей, основанная на финансовых потоках, которые контролируешь. А некоторые представители того, что раньше называлось интеллигенцией, контролируют сегодня весьма значительные финансовые потоки, причем непосредственно. В отличие от умного еврея при губернаторе. В этом смысле можно говорить о том, что наступил период радикального раскола внутри сословия, потому что разрыв между нищим интеллигентом и интеллигентом преуспевающим, между безработным кинематографистом и Константином Эрнстом становится все более значительным, и, по сути, они относятся уже к разным слоям общества и лишь условно могут быть отнесены к одной прослойке работников умственного труда.
Прошлое без будущего
В Октябрьской революции интеллигенция сыграла огромную роль, оказавшись на передовой, пусть и по разные стороны баррикад. Раскол в рядах русской интеллигенции произошел задолго до 1917 года. В результате наиболее радикальная часть интеллигенции взяла революцию в свои руки и даже придала ей определенный художественный облик – художественный авангард. Тем временем другая часть, более традиционная и близкая к интеллектуалам (так называемые спецы), либо вынужденно пошла на службу революции, которая стала “всем”, либо эмигрировали.
Интеллигенция составляла костяк и революции, и контрреволюции. Она говорила за пролетариат, люмпен-пролетариат, за средний класс. Интеллигенция, говорившая за рабочий класс (а по сути за крестьянство, поскольку Россия была мужицкой страной и лишь условно могла считаться индустриализованной), внесла свой активный вклад в то, чтобы дать идеологическое обоснование потокам крови, которые пролила революция. Как она дает обоснования потокам крови, которые льются сейчас. В этом смысле ничего не изменилось.
Интеллигенция любит вещать от лица вечности. А рабочий класс в какой-то момент стал восприниматься как гегемон, лидер общественного развития. Поэтому одна часть интеллигенции стала говорить от лица побеждающего рабочего класса. Другая же часть продолжала вещать от лица традиционной вечности, коей они считали православие, самодержавие, народность. Кстати, самодержавие продолжает привлекать значительную часть российской интеллигенции и сегодня.
Распад СССР нельзя считать сознательным завоеванием интеллигенции как сословия. Это было завоеванием интеллигенции национальных республик, выразившей национальную культуру и самобытности. Интеллигенция же в целом не хотела распада страны. Ее вполне устраивало собственное единство на территории Советского Союза, так называемое “кухонное сообщество”, но она тем не менее способствовала кризису государственности и однопартийной системы. То есть внесла свой вклад в разрушение того, что было. Надо сказать, разрушительная сила интеллигенции значительно выше, чем созидательная. Это проявилось и в 1917-м, и в 1991 году.
Интеллигенция сыграла столь значительную роль в горбачевской перестройке лишь потому, что он сделал на нее ставку. Но все российские реформы всегда кончались одинаково: через 15-20 лет. Каждый раз в результате перемен страна становится (с точки зрения правящего класса) на грань глобальной катастрофы, и правящий класс вынужден возвращаться к прежнему состоянию. Так было раза три в XIX веке, так было и раньше. Конечно, страна возвращается в несколько иное состояние, но в целом – к исходной точке.
Насколько возвращение на круги своя на этот раз коснется судеб того, что пока еще называется интеллигенцией, сказать трудно. Но уже ясно, что последний свой взлет интеллигенция пережила в 60-е годы прошлого века. Люди, рожденные позже, относятся уже к другому сословию. Оттепель стала началом конца этого сословия. Высшая точка была достигнута в 1986 году, а уже к 1996 году влияние интеллигенции на ход истории сошло на нет.
Сейчас старшее поколение доживает свой век, а представители активной возрастной прослойки (30-35 лет), уже живут по-иному. Они читают другие книги, смотрят другие фильмы, по-другому мыслят себя, иначе позиционируют в обществе и распрощались со многими иллюзиями своих отцов и дедов. Потеряв свое особое значение, представители сословия интеллигенции мутировали в обычных интеллектуалов и будут впредь безропотно обслуживать интересы тех, кто платит.
Кирилл РАЗЛОГОВ.
——-
Согласно Словарю современного русского языка, интеллигенция – это “социальная группа, состоящая из людей, обладающих образованием и специальными знаниями в области науки, техники, культуры и профессионально занимающихся умственным трудом”.
Ранее Владимир Даль определял интеллигенцию как “разумную, образованную, умственно развитую часть жителей”.
Православный философ Георгий Федотов считал, что “интеллигенция – это специфическая группа людей, объединенная идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей”, которая еще в 1905 году прекратила свое существование.
Ленин относил к интеллигенции “всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда в отличие от физического труда”.
История понятия запутана. Считается, что “интеллигенцию” залитовал писатель П.Боборыкин еще в шестидесятых годах девятнадцатого века. С его легкой руки так стали называть разночинцев.
Однако самое раннее употребление этого слова по отношению к группе людей можно найти в дневнике Жуковского, где автор описал страшный пожар в Петербурге (1836 г.), возмущаясь тем, что трагедия не помешала высшему обществу веселиться:
– Осветился великолепный Энгельгартов дом, и к нему потянулись кареты, все наполненные лучшим петербургским дворянством, которое у нас представляет всю русскую европейскую интеллигенцию.
До того слово “интеллигенция” (от intelligence) обозначало абстрактную философскую категорию.
М.ЛЕСКО.
——–
Пока интеллигенция “выходит из бизнеса” как класс, понятие “интеллигентный человек” лишь укрепляет свои языковые позиции. Согласно современному словоупотреблению, “интеллигентный человек”:
– воспитан;
– скромен в быту;
– не агрессивен;
– обладает чувством собственного достоинства;
– никогда не выходит за рамки своей компетенции;
– бескорыстен в мыслях и действиях;
– озабочен судьбами мироздания.
Очевидно, что в поле социально-значимых персонажей интеллигентных людей нет. А так называемая “русская интеллигенция” представлена скорее “полу-интеллигентами”:
– Полу-интеллигент есть человек весьма типичный для нашего времени… Он наслушался и начитался достаточно, чтобы импонировать другим “умственной словесностью… Он не имеет своих мыслей, но застращивает себя и других чужими, штампованными формулами; а когда пытается высказать что-нибудь самостоятельное, то сразу обнаруживает свое убожество. Сложность и утонченность мира как Предмета совершенно недоступна ему: для него все просто, все доступно, все решается с плеча и с апломбом. (Иван Ильин).
М.ЛЕСКО.
