ВЫЗОВ
В № 4/16 эротической газеты “Ещё” было опубликовано мое интервью с “голубой примой Терпсихоры” Борисом Моисеевым. “Грязные концы комсомольцев. Борис Моисеев о времени и о себе” – так оно называлось. Интервью довольно рискованное, “на грани”.
11 августа 1993 г. “Московский комсомолец” под рубрикой “Базар-вокзал” на полосе “Звуковой дорожки” опубликовал материал “Голубой гром грянул над поп-сценой. Имя ему – Борис Моисеев”, являющийся купированной (а вернее – цензурированной) перепечаткой интервью из “Ещё”. Первое, о чем я подумал, увидев свой исковерканный текст в совсем неожиданном для меня месте: в очередной раз я сталкиваюсь с беззастенчивым пиратством. Моя фамилия набрана, кажется, самым мелким шрифтом из всех существующих – бриллиантом или петитом.
Ссылки на газету, из которой украден текст, нет вовсе. “Ещё” названа “одной из рижских газет”, хотя 90% ее тиража выходит в России и в конце каждого номера указан адрес московской редакции. Ссылки нет, зато есть глубокомысленно-пространное предисловие в характерном для “ЗД” трогательно-корявом стиле. Заклеймив позором пуританство общества, “комплексы, восходящие к мрачным временам средневековых инквизиций и религиозно-культовой морали”, а также “предельную сдержанность наших звезд”, автор цитаты пришел к весьма рискованному обобщению: мол, “копание в грязном бельишке – жизненная реальность и необходимость, порожденная самой природой человеческого существа.”
Ну, знаете ли, может, для кого-то это действительно и смысл жизни, и цель “творчества”. Делая интервью, я такой цели не преследовал. Более того, подобный текст не был бы никогда напечатан, если бы я не состоял с Борей в хорошей дружбе и не знал о его реакции на публикацию, да и сам “зашкал откровенности” в интервью вряд ли был бы достижим. Конечно, ни одна звезда не обнажалась в “ЗД” так, как обнажился в “Ещё” Моисеев. Но покопаться в грязном бельишке “комсомольцам” хотелось и вот – “шлеп!” Даже без спроса у хозяина этого самого “бельишка”. И все это – с таким пафосом!
Особенно удался ребятам пассаж про задницу: “Когда страус в испуге сует голову в песок, думая, что спрятался, его пышная, вся в перьях, задница еще более призывно маячит над окружающей средой…” Да, чукча явно не писатель, чукча – зоофил, раз его так будоражат пышные страусиные задницы, и ему нужно вести не “ЗД”, а “Живой уголок”, “Пернатый друг” или еще что-нибудь в этом духе. Кто же автор цитаты, ратующий (-ая) за “сексуальную раскрепощенность”? Сдается мне, что это – бабушка русского куннилинга, бывшая комсомолка-активистка и нынешняя лауреатка почетного ордена Лизания Ельцинской Задницы Варвара Дворянская (ее псевдоним – Артур Гаспарян). Чувствуется старая закалка!
Теперь – о тех острых углах, которые попытались сгладить выступающие против пуританства и ханжества комсомольцы из “ЗД”. Странным образом все купюры и изменения в моем интервью пришлись на самые “рискованные” высказывания Бориса. У меня было: “Кого ты взяла, – говорили Пугачевой, – это же уебище, какое-то непонятное существо! Он же пидарас!” В “МК” вместо всего этого – безобидное “педераст”. По непонятным мне мотивам “выпали” три фрагмента интервью, касающиеся непосредственно комсомольцев (может быть, г-жа Дворянская-Гаспарян вспомнила тусовку в ВКШ при ЦК ВЛКСМ времен своей бурной молодости?): “Мы сосали грязные концы этих старых мудаков – престарелых комсомольцев”; “Весь мой сегодняшний эпатаж – для них, бывших коммунистов – это хуйня! Они же не могут рассказать, что сторожили мою жопу там, где они были: в Афганистане или еще где-то…”; “Я танцевал композицию, которую сам придумал – “Вам, строители БАМа!” Я надевал такой комбинезон и танцевал с лопатой в обнимку…”
Дабы читатели знали, как далеко простирается стыдливость любителей страусиных задниц, процитирую наиболее яркие фрагменты сокращенного ими текста.
КУПЮРЫ
“Я вспоминаю иногда, как меня хотели изнасиловать… в этой клетке, где собираются люди, для того, чтобы приехал автобус… Как это называется? Стоянка? А, автобусная остановка! Ну, там такая, знаешь, она похожа на клетку, правда ведь? Загон. И вот в этом загоне ко мне однажды пристал какой-то мужчина. Я был очень хорош, кучеряв, белоснежен, с большими ясными глазами, с красивыми чувственными губами. Это, наверное, кого-то трогало и возбуждало. Я танцевал тогда в детском коллективе, я уже тогда был силен физически, натренирован, и я применил все свои физические способности, всю силу для того, чтобы убрать эту мразь, которая хотела напасть на маленькое тело, извратить его и обесчестить. Конечно, я уже тогда знал, что меня тянет к моему полу, но не мог позволить ему прикоснуться к себе…
Еще раньше, когда мне было лет 7-8, я помню, как какой-то мужчина посадил меня на велосипед и вез куда-то далеко-далеко. Он заставлял меня брать в рот свой член. Мне это совсем не нравилось, ничего этого я не позволял – уходил, убегал куда-то…
У меня очень дорогая и изысканная публика. Если приходят студенты, художники, журналисты, философы, филологи, они сидят на полу. Мне это очень нравится, и я думаю, что танцую больше для них, чем для изысканной публики. Я им интересен. Те, кто богаче, кто сидит на дорогих местах, приходят, потому что хотят меня видеть. А студенты хотят меня иметь. Это разные вещи.
Все, что происходит на сцене, придумывает непонятное бесполое существо, которое зовут Боря Моисеев. Когда на сцене возникает имитация лесбийских ласк или еще что-то, моя фантазия становится фантазией публики. Я предлагаю им игру, в которую они играют. Я надеваю женское платье, выхожу, и публика визжит, встает. И у нее встает, они берут себя за члены! Я клянусь тебе, малыш, это правда! Там ведь сидят солидные люди, бывшие коммунисты, комсомольцы…
Ты знаешь, я не хочу скрывать ни перед тобой, ни перед кем: мне вчера исполнилось 16 лет. У меня, блядь, хорошее тело, красивое, без прышшей и задорин, молодое. Как сказал один дурачок: “У тебя тело на 21 год!” Я говорю: “Ты охуел, блядь?! У меня на 16 лет тело!” Я не испорчен, я честен. Я тоже прячусь в угол ванной перед тем, как меня кто-то разденет. Не потому, что я боюсь тела, грязи! Нет! У меня чистое тело, суперчистое, красивое. Я боюсь себя в жизни, но не на сцене. Там я бываю более откровенным и интересным. У меня нет патологии. Я снимаю с себя всю шелуху порочности, и, когда ложусь в кровать, я много раз думал, как вести себя – раздеться в кровати или в ванной, и что мне там нужно делать. Что мне нужно для того, чтобы ты меня любил? Что?! Я думаю об этом очень много…
У меня очень мало сексуальных достоинств: маленькая грудь, маленькая талия, маленькое влагалище. Мне нужно делать операцию, потому что я не могу удовлетворить всех вас, мужчин! Это правда, малыш. Я только об этом и переживаю. Ты даже не сможешь туда засунуть свой палец. Там, правда, маленькое отверстие. I’m sorry. Я очень искренний – посмотри на мои губы…
У меня нет никаких комплексов. Я ведь охуительная баба, о’кей?! И сиськи, блядь, в которые я вливаю камфору. И мне в кайф, чтобы мой партнер имел ту грудь, на которую он рассчитывает…
Боюсь быть банальным для публики и для себя, но хочу впервые заявить о мужчине, которого я люблю. Первый раз в жизни. Это Лев Новиков, человек, который умеет создать звезду и из мужчины, и из женщины. Звезду как образ, как стиль, как тенденцию. Я люблю его как художника и безумно счастлив, что он создал меня. Мы создали тандем “деньги – счастье”, и я горжусь тем, что могу платить ему такие деньги, которые ни одна звезда ему не в состоянии платить. Я не претендую на лавры Ромы Виктюка, Иры Понаровской, Лаймы Вайкуле… – но это так!..”
КОНЦЫ
Моисеева часто упрекают в эксгибиционизме. Мне кажется, что это качество, присущее всем талантливым артистам. Во всяком случае, известная доля скандальности еще никому из них не помешала. Помните скандал между Пугачевой и Джуной в какой-то гостинице с матом и грандиозным дебошем, который целый месяц обсуждала вся страна? Ни Алле Борисовне, ни Джуне эта история популярности не убавила, наоборот. Но ведь такие скандалы случаются нечасто, вот и приходится их придумывать газетчикам.
“Ещё” – одна из немногих русскоязычных газет, способных платить хорошие деньги за хорошие материалы. Причем, если речь идет об интервью со знаменитостями, то гонорар получает не только интервьюер, но и интервьюируемый. И я сомневаюсь, что “ЗД” в состоянии заплатить Борису Моисееву ту сумму, которую ему заплатила “одна из рижских газет”. Поэтому Артур Гаспарян и промышляет заурядным воровством, которое читателям преподносится как высшее достижение свободы слова и печати.
Мне кажется, что совсем не случайно был изменен заголовок моего интервью с Моисеевым. Не хотят гаспаряны вспоминать про свои грязные концы. Конечно, концы лучше всего спрятать в воду.
P.S. Когда материал был уже готов к печати, я связался по телефону с главным героем этой публикации. В качестве комментария к очередной сенсации, запущенной “ЗД”, Борис Моисеев сказал: «Я вновь стал жертвой группы скандалистов. Их деятельность враждебна по отношению ко мне и многим моим коллегам по эстраде. После публикации в “ЗД” мне сразу же позвонили корреспонденты нескольких зарубежных информационных агентств, ИТАР-ТАСС и газеты “Аргументы и факты”, которым я сообщил, что намерен подать в суд на инициаторов этой пиратской акции. Пока я не определил сумму причиненного мне морального ущерба. Сейчас веду консультации с моим адвокатом, которые, увы, отнимают у меня много времени от съемок на “Мосфильме”.»
