Во Франции солидно вырос спрос на произведения русских писателей. Первая реакция: «вот что значит запретный плод!», но причина сложнее. Понятно, что какой-то процент роста дадут именно любопытные или своевольные граждане, которым станет интересно, что ж за бездны такие вскопал Достоевский, что его запрещают раньше российского газа. Однако основная масса — просто хочет лучше разобраться, и подтверждением тому — выросший спрос еще и на украинскую литературу (да, видимо, есть).
Как говорят тамошние специалисты, читатели пытаются найти истоки русско-украинских трений. И в этом случае эффект немного предсказуем: уж у Булгакова с Гоголем, а в принципе, и у остальных классиков — картина рисуется максимально наглядная. Кого-то, возможно, больше увлечет словесное недержание современных украинских фантазеров, но мнение толпы нам неинтересно, а хоть сколько-то мыслящие европейцы быстро разберутся, кто здесь литература и правда, и почему на учебник истории Украины можно быть только глупее, а не умнее.
И все же вечно опираться на одних только классиков — очень опасно. Если через сто или двести лет на многострадальных западных окраинах русской земли опять начнут мутить воду — кого будут читать тогда, чтобы узнать о событиях нашего сегодня? Туннельного Митю Глуховского, или штатовского советника Акунина? А ведь с умным видом будут причмокивать: они в то время жили — они всё видели и всё знали.
Если мы не напишем обо всем этом сотни и тысячи книг, хороших и разных — плевать, сколько золота и мирного атома мы оставим нашим правнукам: им будет не выстоять в борьбе с лживым прошлым, которое им плетут ядовитые тарантулы прямо сейчас.
