По сравнению с двадцатым веком мы живем в медленном-медленном времени.
Мелькнула сейчас перед глазами песня с концерта группы Oasis 1996 года. Песня неплохая, хотя и ничего особенного, но дело не в этом.
А дело в том, что и само изображение с того концерта — качество, что ли, кадра, — такое, что все это могло быть снято вчера, и песню эту могли написать буквально вчера, и никому бы не показалось, что она старомодна, и все прически, рубашки, музыкальные инструменты, устройство сцены и стиль поведения на этом видео 25 лет назад — все возможно сейчас.
Не изменилось ни-че-го.
А что такое были эти 25 лет, если опрокинуть их назад, скажем, из моего детства?
Это были Элвис, Мэрилин Монро, Хрущев, де Голль, молоденькие битлы в костюмчиках, Гагарин, наконец.
Космического размера дистанция отделяла их от времени группы Depeche Mode, Чумака, заряжающего воду, и Съезда народных депутатов.
И не в смысле масштаба, таланта или нашего к ним отношения, а просто — все поменялось. Не перепутаешь.
А теперь — стоп-машина.
Время сбросило скорость так, словно бы модные урбанисты окружили его своими светофорами, велосипедистами, загнали на однополосные улицы, и только респираторы, разбросанные по дому, напоминают о том, что мы все-таки уже давно живем в двадцать первом веке.
