Вспомнились тут, видимо под настроение, времена молодости. Она у каждого была своя, но в данном случае, не заморачиваясь оперотрядами, со всеми сопутствовавшими этому виду общественной активности возможностями сворачивания шеи, и тренировками по боевым искусствам, в ходе которых много чего много с кем происходило, ностальгия пробила по заводу. Был такой в Москве, металлургический завод «Серп и молот», до революции — завод Гужона. Его теперь нет, как и большей части городской промышленности, а на его месте развёрнуто, как заявлено мэрией, строительство «элитного жилья». Что заставляет всех, кто знает не понаслышке, что такое металлургический завод с более чем столетней историей и всеми, сопровождавшими эту самую историю вредными выбросами, включая отходы сталеплавильного производства, веселиться до колик.
Нет, если бы грунт под заводом выкопали, метров на 20-25 в глубину и вывезли на свалку, подальше от живых людей, тогда да, считай, очистили бы поляну. Но кто ж его вывозил? Это тогда бы означенное жильё подняло по ценам на уровень угла 5-й авеню и 59-й стрит, южной стороны нью-йоркского Централ парка. Золотое бы вышло жильё. И это даже если не вспоминать о серпомолотовских крысах, которые были самыми крутыми из всех крыс, которых только автор видел в своей жизни. А они ведь тоже явно далеко от мест исходной дислокации не ушли. Что-то в мэрии штатной должности Гамельнского крысолова не появилось и никто с его дудочкой в районе Площади Ильича не ходит. С другой стороны, какие крысы, какие мартеновские шлаки, окалина, утечки ГСМ и прочая зараза, когда на кону большие деньги, а за проектом стоят большие люди, которые всегда стоят за большими деньгами — по крайней мере в нашу эпоху, в нашей Б-госпасаемой стране? Да и не только в ней…
Купят жильё лохи, куда денутся, а потом пускай вертятся, как пропеллеры. Сказано — элитное, значит элитное. Реклама — двигатель прогресса и механизма пополнения списка Forbes. И это всё, что следует понимать в этой жизни для комфортабельного обустройства и материального в ней процветания. Но речь не о том, а насчёт того, как на помянутом заводе автору работалось в далёкие 80-е годы в горячем цеху, где пенсия не случайно шла с 50 лет. Расходным материалом были там рабочие, и автор не был исключением. Не очень-то сентиментальна была советская власть и советская чёрная металлургия. Пожил на пенсии два-три года и каюк — пожалте ласты склеивать. Пора-с. И это не ужастик, не эксплуатация человека человеком и не садизм, а вещь вполне добровольная. Хочешь много зарабатывать и кормить семью — паши. Нет — вольному воля и инженерская зарплата. Выбирай сам. Ну и, понятное дело, уровень аварийности зашкаливал. Завод старый, куда деваться?
Опять же, варианты были: когда и если тебя накроет медным тазом, конкретно как? И речь не про банальные ожоги, переломы и прочее, для особо бестолковых, а про ситуации со смертельным исходом. К примеру, затянуло руку в правильную машину и, знамо дело, оторвало. Или обрезные станки с дисковыми пилами, где главное коварство состояло не в том, чтоб руки-ноги покалечить, хотя и это было, а в металлической пыли, которая лёгкие разъедала до полного их выкашливания. Лёгкая считалась работа, многие на неё охотно шли. Опять же, падение с высоты… Если в неработавший высотный склад, так там на нулевом уровне обрезь была, копьями. Напарываться на неё было, изображая из себя шашлык, до крайности вредно для целостности организма. Но это если в склад улететь, который, естественно, никто не ограждал — да и как бы он работал? Он, правда, за все годы, проведенные по соседству с ним автором, не работал, но запустить его пытались многократно хотя и безуспешно.
Куда хуже было падение со штабелей, на которые приходилось забираться, металл с прокатного стана принимать. Особенно шарикоподшипниковую сталь, она же «шарик». Её горячую рубили. Теоретически металл положено было пилить на гигантской дисковой пиле, но звук она давала такой, что никакие беруши не спасали. Так что выкинули её и поставили на её место обычные добрые старые гильотинные ножницы. А они, если шарик охлаждать, как было положено по технологии, давали скол. Так что всё потом приходилось пропускать через обрезные станки. Отходов море, геморроя море — катали сотнями тонн, в итоге приспособились горячим рубить. Что могли, пропускали через сортировку, но большей частью складировали, притом, что склад, как уже было сказано, не работал. Однако, голь на выдумки хитра. Что делать, когда техника не пашет и дорогая ГДРовская автоматика ни к чёрту? Заменять её смекалкой и ручным трудом. А это нам было только давай…
Складывали пяти-девятитонные (больше краны не брали, даже со снятыми с них совершенно бестолковыми автоматическими захватами, которые одни тонн по пять весили) пачки в громадные поленницы — естественно, горячие. Теоретически надо было это делать с пола, и чтобы штабелирование не превышало 2,5 метров: разворачивать пачки и отцеплять кольца от крюков на крановых цепях крючками из толстых пружинистых прутков, держа их над головой на вытянутой руке. Ага-ага. А место где на весь металл взять? Так что штабеля были в полтора-два раза выше, чем по норме, а укладывали их, по крайней мере верхние ряды, стоя на них же. А поскольку температуры они были такой, что толстенные многослойные кожаные подошвы рабочих ботинок ПЛАВИЛИСЬ и скользили, что было чревато, сверху на пачки клалась сырая доска — 50-тка, которая потихоньку, в месте соприкосновения с металлом, обугливалась, а прицепщик, которым автор и был, стоял уже на ней.
Ну, понятно, жарко было, ноги в обуви варились потихоньку — спасали только бязевые портянки. Но это было не главное. Главным было не провалиться в штабель, что было чревато зажариванием живьём, как в хорошо натопленной печи (брошенные туда из любопытства картонки сгорали мгновенно), или не улететь с него: высоко, плюс торчавшие как иглы у здоровенного металлического ежа «концы», выступавшие из пачек и загибавшиеся вверх при их укладывании в штабель. Не дай Б-г крановщица засыпала в движении (а это в ночную смену было обычным делом) и не тормозила вовремя… Тогда надо было подгадать и, вцепившись руками в обе цепи, резко подогнуть ноги, прыгнув на летящую на тебя пачку металлопроката, после чего, летя над цехом, орать, что есть мочи, чтобы крановая очнулась. Радость была ещё та. А с другой стороны, куда деваться? И девочки тоже не специально отключались, особенно те, которые были с детьми. Уставали они очень.
Автору, говоря по чести, от заснувшей крановщицы досталось только один раз. И то, не пачкой со штабеля снесла, а просто цепями точнёхонько по каске шандарахнула со спины, когда железнодорожную платформу, прибывшую со склада, разгружал. Ну, каждая цепь — 180 кг, а цепи две. Улетел с платформы кубарем. В итоге, потерял на левой ноге мениск в колене, долго ходил с гипсом. Но это так, легко отделался. Хуже бывало, когда с крана падала пачка. Цепи плохо растянутые перекашивало, или налетал один кран на другой с разбегу — бывало и такое… Обвязка лопалась, штанги одна за другой вылетали и градом под углом сыпались вниз — чистой воды бомбардировка. Тут, только что-то в этом роде услышишь — махом под какое угодно оборудование забирайся и там ховайся. Хоть под тележку транспортную, хоть под рольганг, хоть куда. Каска не спасёт. Может, цельнометаллический рыцарский доспех с закрытым шлемом выручил бы, и то вряд ли. Да и где его было взять? Они все по музеям стоят.
Из других развлечений, в новом цеху термостат напрягал для отжига быстрореза, спецстали для космоса. Длинная узкая печь, через которую по рольгангу ползли пачки этого сверхдорогого металла. Очень уж они в процессе кудрявились, после чего загнувшийся конец, иногда свернувшийся в кольцо, упирался во что-то и пачка намертво застревала, как и все те, что шли за ней. По технологии надо было отключить печь и лезть разбирать затор уже в холодную. Минус пять-шесть часов… Так что лезли в горячую, с риском превратиться в подрумяненную ветчину. Правда, направляли на горловину печи ветродуй, чтобы хоть чем-то было дышать и температура хотя бы у входа поменьше была, брали кувалду, одевали толстую войлочную куртку и такие же брюки, обливались водой, непременно матерились (реально легче становилось) и шли разбуривать. Исключительно яркие остались впечатления. Особенно круто было, когда вслед за первой пачкой бурилась вторая, а то и третья. Бывало и такое.
М-да… Впрочем, из девяти покойников, которые нарисовались в цеху за первые шесть месяцев 1989 года, после чего автор с завода уволился и ушёл на вольные хлеба (стандартная норма по жмурикам для нашего производства), пара человек погибла просто оттого, что их задавило гружёной металлопрокатом тележкой. Ну… Как, “тележкой”? Телегой, на которой лежало тонн 40-50. Инерция большая, люди были пьяные, а этот агрегат если из нового цеха в старый пошёл, его просто так уже не остановишь. Благо, их на путях две стояло — за одной сдуру присел добрать градус, чтобы мастер не увидел, другую не видишь. А что на ней звонок верещит, так цех же. Когда в старом цеху катают, грохот такой, что в двух шагах ничего не слышно. Ну, и… Кто виноват? Никто. Не пей на работе. Что в новом цеху бывало редко, а в старом, с его кадрами, которые по части литража могли Михаилу Ефремову изрядную фору дать, сплошь и рядом. Отчего и травмы, а также причины смертельных исходов там были специфические.
К примеру, тамошние вальцовщики были почти смертниками и это знали. Вальцовщик ведь на прокатных станах старого типа, что делать должен? Это на новых всё на автоматике. А на старых он должен летящую со скоростью курьерского поезда полосу металлопроката, раскалённого докрасна, поймать клещами и направить в нужный калибр, в зависимости от того, какой профиль прутка в итоге должен получиться. А если он промахнулся, тогда конец полосы упирается в станину и она начинает петлями виться, улетая иногда под самый потолок, после чего обрушивается на всё, что находится внизу, включая этого самого растяпу. Вариант второй — она прошивает его насквозь, и тут уж как повезёт. К примеру, у одного бедолаги она прошила не его самого, а мотню его безразмерных, напоминавших казацкие шаровары штанов, и пока она вся через них не просвистела, он стоически не двигался и даже не орал. Ну, всё опалило, ожоги были страшные, но хоть не переломался. А мог бы.
Ну и, наконец, самая простая тема: где в старом цеху заготовки катали, похожие на толстенные брёвна… Там карманы, куда они падали, были на уровне пола. Соответственно, нырнуть в них, особенно спьяну, споткнувшись или поскользнувшись, было делом столь же элементарным, сколь катастрофическим по последствиям. Несколько тонн только что прокатанного, ещё красного, светящегося от температуры металла. Падаешь на них и… Вот поэтому автор на работе не пил, не пьёт и людей сильно пьющих терпеть не может. Насмотрелся, что в итоге бывает. И тут безо всякого снисхождения. Причём это ещё в 80-х на его заводе наркоманов не было! Хватало водки и последствий от неё. Впрочем, нет худа без добра. В 90-х и в последующей жизни, до сего времени, опыт «Серпа и молота» его выручал. Пугать было бесполезно — пуганый. С металлургами-цеховиками это бывает. Закалка хорошая. Не зря Назарбаев на доменных печах в юности стоял. Впрочем, у них и у сталеваров своя специфика. Если что, пих человека в жидкий металл, нырь, и нету его. Совсем нету. Такая уж это специальность…
