Вечный вопрос поэтов, философов и священнослужителей, к которым в последнюю сотню лет присоединились учёные: что такое сны? Нет, что по этому поводу думал Фрейд, понятно. Из уважения к мэтру не станем комментировать, тем более, что на его теорию столько мелких стервятников слетелось… Вся Венская школа за все годы своего существования столько не заработала, сколько до коронавируса зарабатывал приличный офис психотерапевта на Манхэттене… Впрочем, кто сказал, что они там сейчас меньше зарабатывают, пускай даже дистанционно? Эти из человека выжмут последний грош там, где у нас справился бы любой приличный собутыльник с умением и желанием поговорить, или, в случае, если речь идёт о даме, подружка с тортиком (чашечка горячего чая с ломтиком лимона приветствуется)…
Оставляя сексуальные интерпретации доброго старого герра Зигмунда в стороне, благо они и без подробностей, в которые он так любил вдаваться, совершенно неприличны для обсуждения в светском обществе, поговорим о снах реальных. К примеру, тех, которые год за годом посещали автора. Благо, многие из них к нему в том или ином виде возвращались, и не по одному разу. Например, дорога. Точнее, вечные вокзалы и аэропорты. Предотъездная спешка, турникеты, трапы, вечная толпа, сердитые проводники, таможенники, пограничники и стюардессы, тесные купе, почему-то всегда обшитые нержавейкой с заклёпками, как в фантастическом бронепоезде, неудобные кресла, узкие окна вагона или иллюминаторы самолёта, непонятно как собранный и во что упакованный багаж… Ну, ладно, полжизни провёл в дороге, но не так же?! Или это мешанина из своих собственных страхов, плюс рассказов родителей об эвакуации?
Один только сон более или менее понятно, откуда взялся. Два основных источника: фильм «Послезавтра» и страшное цунами, прокатившееся по всему Индийскому океану под католическое Рождество 2004 года. Сколько тогда сотен тысяч человек погибло, до сих пор никто не знает, а автора, который с женой и друзьями как раз в Маскат улетел, первый раз в жизни Новый год в тропиках встретить, 1 января едва-едва в отлив в Индийский океан не утянуло, рыб кормить — выплыл чудом. Запомнился этот сон в мелких деталях и до сих пор память о нём пробирает до холодного пота и озноба в позвоночнике. Причём действие его происходит почему-то в Москве, на Октябрьской площади, у здания Московского института стали и сплавов. Стоит там автор и видит, как поднимается в конце Ленинского проспекта сине-стальная стена воды с гребнем пены. И понимает вдруг, что это идёт цунами.
Откуда взялось, почему в Москве, неважно. Но он разворачивается и во весь опор бежит к преподавательскому входу, между бетонными опорами, на которых стоит новый корпус, а потом вверх, по лестнице, потому что лифтов ждать некогда. И пока бежит, звонит домой, чтобы жена скорее хватала детей и с их четвёртого этажа уносила ноги как можно выше, на восьмой, к соседкам. Благо, живут они на Профсоюзной, у метро, и почему-то знает он, что туда волна ещё не дошла, хотя туда ей идти — вдвое ближе, чем к МИСиС. А как дозвонился и понял, что домашние всё поняли и уже спасаются, дальше всё стало неважно. Этажи мимо мелькают, как в молодости, когда и впрямь был на такое способен, но это не главное. Так и не досмотрел этот сон, чем он закончился — большой вопрос. Но ужас, который почувствовал, увидев волну в конце Ленинского, помнится до сих пор. И вот к чему всё это было?!
