В некотором царстве, в некотором
государстве жил-был Иван-царевич; у него было три сестры: одна
Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья – Анна-царевна. Отец и
мать у них померли; умирая, они сыну наказывали:
- Кто первый за твоих сестер станет свататься, за того и отдавай – при себе не держи долго!
Царевич похоронил родителей и с горя пошел с сестрами в
зеленый сад погулять. Вдруг находит на небо туча черная, встает гроза
страшная.
- Пойдемте, сестрицы, домой! – говорит Иван-царевич.
Только пришли во дворец – как грянул гром, раздвоился
потолок, и влетел в горницу ясен сокол, ударился сокол об пол,
сделался добрым молодцем и говорит:
- Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом; хочу у тебя сестрицу Марью-царевну посватать.
- Коли люб ты ей, я ее не унимаю, – пусть идет!
Марья-царевна согласилась, сокол женился и унес ее в свое царство.
Дни идут за днями, часы бегут за часами – целого года как
не бывало; пошел Иван-царевич с двумя сестрами во зеленый сад
погулять. Опять встает туча с вихрем, с молнией.
- Пойдемте, сестрицы, домой! – говорит царевич.
Только пришли во дворец – как ударил гром, распалася
крыша, раздвоился потолок, и влетел орел, ударился об пол и сделался
добрым молодцем:
- Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом. И посватал Ольгу-царевну. Отвечает Иван-царевич:
- Если ты люб Ольге-царевне, то пусть за тебя идет; я с нее воли не снимаю.
Ольга-царевна согласилась и вышла за орла замуж; орел подхватил ее и унес в свое царство.
Прошел, еще один год; говорит Иван-царевич своей младшей сестрице:
- Пойдем, во зеленом саду погуляем! Погуляли немножко; опять встает туча с вихрем, с молнией.
- Вернемся, сестрица, домой!
Вернулись домой, не успели сесть – как ударил гром,
раздвоился потолок и влетел ворон; ударился ворон об пол и сделался
добрым молодцем; прежние были хороши собой, а этот еще лучше.
- Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом; отдай за меня Анну-царевну.
- Я с сестрицы воли не снимаю; коли ты полюбился ей, пусть идет за тебя.
Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в своё государство.
Остался Иван-царевич один; целый год жил без сестер, и сделалось ему скучно.
- Пойду, – говорит, – искать сестриц. Собрался в дорогу, идет и видит – лежит в поле рать-сила побитая.
Спрашивает Иван-царевич:
- Коли есть тут жив человек – отзовися! Кто побил это войско великое?
Отозвался ему жив человек:
- Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна.
Пустился Иван-царевич дальше, наезжал на шатры белые.
Выходила к нему навстречу Марья Моревна, прекрасная королевна:
- Здравствуй, царевич, куда тебя бог несет – по воле аль по неволе?
Отвечал ей Иван-царевич:
- Добрые молодцы по неволе не ездят!
- Ну, коли дело не к спеху, погости у меня в шатрах.
Иван-царевич тому и рад, две ночи в шатрах ночевал, полюбился Марье Моревне и женился на ней.
Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его с собой в
свое государство; пожили они вместе сколько-то времени, и вздумалось
королевне на войну собираться; покидает она на Ивана-царевича все
хозяйство и приказывает:
- Везде ходи, за всем присматривай; только в этот чулан не заглядывай!
Он не вытерпел; как только Марья Моревна уехала, тотчас
бросился в чулан, отворил дверь, глянул – а там висит Кощей
Бессмертный, на двенадцати цепях прикован.
Просит Кощей у Ивана-царевича:
- Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил – совсем в горле пересохло!
Царевич подал ему ведро воды, он выпил и еще запросил:
- Мне одним ведром не залить жажды, дай еще!
Царевич подал другое ведро; Кощей выпил и запросил
третье, а как выпил третье ведро – взял свою прежнюю силу, тряхнул
цепями и сразу все двенадцать порвал.
- Спасибо, Иван-царевич! – сказал Кощей Бессмертный. -
Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих! – И
страшным вихрем вылетел в окно, нагнал на дороге Марью Моревну,
прекрасную королевну, подхватил ее и унес к себе.
А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился и пошел в путь-дорогу:
- Что ни будет, а разыщу Марью Моревну!
Идет день, идет другой, на рассвете третьего видит
чудесный дворец, у дворца дуб стоит, на дубу ясен сокол сидит. Слетел
сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
- Ах, шурин мой любезный! Как тебя господь милует?
Выбежала Марья-царевна, встретила Ивана-царевича
радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про своё житьё-бытьё
рассказывать.
Погостил у них царевич три дня и говорит:
- Не могу у вас гостить долго; я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.
- Трудно тебе сыскать ее, – отвечает сокол. – Оставь
здесь на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смотреть,
про тебя вспоминать.
Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную ложку и пошел в дорогу.
Шел он день, шел другой, на рассвете третьего видит
дворец еще лучше первого, возле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит.
Слетел орел с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и
закричал:
- Вставай, Ольга-царевна! Милый наш братец идет!
Ольга-царевна тотчас выбежала навстречу, стала его
целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про своё житьё-бытьё
рассказывать. Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
- Дольше гостить мне некогда: я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.
Отвечает орел:
- Трудно тебе сыскать ее; оставь у нас серебряную вилку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.
Он оставил серебряную вилку и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит.
Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
- Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец идёт.
Выбежала Анна-царевна, встретила его радостно, стала
целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про своё житьё-бытьё
рассказывать.
Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
- Прощайте! Пойду жену искать – Марью Моревну, прекрасную королевну. Отвечает ворон:
- Трудно тебе сыскать её; оставь-ка у нас серебряную табакерку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.
Царевич отдал ему серебряную табакерку, попрощался и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, а на третий добрался до Марьи Моревны.
Увидела она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила:
- Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не послушался – посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного.
- Прости, Марья Моревна! Не поминай старого, лучше пойдем со мной, пока не видать Кощея Бессмертного, авось не догонит!
Собрались и уехали. А Кощей на охоте был; к вечеру он домой ворочается, под ним добрый конь спотыкается.
- Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду? Отвечает конь:
- Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез.
- А можно ли их догнать?
- Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет,
сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот
хлеб поесть, да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича.
- Ну, – говорит, – первый раз тебя прощаю, за твою
доброту, что водой меня напоил, и в другой раз прощу, а в третий
берегись – на куски изрублю!
Отнял у него Марью Моревну и увез; а Иван-царевич сел на камень и заплакал.
Поплакал-поплакал и опять воротился назад за Марьей Моревною, Кощея Бессмертного дома не случилося.
- Поедем, Марья Моревна!
- Ах, Иван-царевич! Он нас догонит.
- Пускай догонит, мы хоть часок-другой проведем вместе.
Собрались и уехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
- Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
- Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.
- А можно ли догнать их?
- Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет,
сжать, смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться
да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича:
- Ведь я ж говорил, что тебе не видать Марьи Моревны, как ушей своих!
Отнял ее и увез к себе.
Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревною; на ту пору Кощея дома не случилося.
- Поедем, Марья Моревна!
- Ах, Иван-царевич! Ведь он догонит, тебя в куски изрубит.
- Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу. Собрались и
поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь
спотыкается.
- Что ты спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
- Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича; изрубил его в
мелкие куски и поклал в смоленую бочку; взял эту бочку, скрепил
железными обручами и бросил в синее море, а Марью Моревну к себе увез.
В то самое время у зятьев Ивана-царевича серебро почернело.
- Ах, – говорят они, – видно, беда приключилася!
Орел бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на
берег, сокол полетел за живой водою, а ворон за мертвою. Слетелись все
трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Ивана-царевича,
перемыли и склали как надобно.
Ворон брызнул мертвою водою – тело срослось, соединилося; сокол брызнул живой водою – Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:
- Ах, как я долго спал!
- Еще бы дольше проспал, если б не мы! – отвечали зятья. – Пойдем теперь к нам в гости.
- Нет, братцы! Я пойду искать Марью Моревну! Приходит к ней и просит:
- Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.
Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать.
Кощей сказал:
- За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной
рекою живет баба-яга; у ней есть такая кобылица, на которой она каждый
день вокруг света облетает. Много у ней и других славных кобылиц; я у
ней три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то
баба-яга дала мне одного жеребеночка.
- Как же ты через огненную реку переправился?
- А у меня есть такой платок – как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет!
Марья Моревна выслушала, пересказала все Ивану-царевичу и платок унесла да ему отдала.
Иван-царевич переправился через огненную реку и пошел к
бабе-яге. Долго шел он не пивши, не евши. Попалась ему навстречу
заморская птица с малыми детками.
Иван-царевич говорит:
- Съем-ка я одного цыпленочка.
- Не ешь, Иван-царевич! – просит заморская птица. – В некоторое время я пригожусь тебе. Пошел он дальше, видит в лесу улей пчел.
- Возьму-ка я, – говорит, – сколько-нибудь медку. Пчелиная матка отзывается:
- Не тронь моего меду, Иван-царевич! В некоторое время я тебе пригожусь.
Он не тронул и пошел дальше, попадает ему навстречу львица со львенком.
- Съем я хоть этого львенка; есть так хочется, ажно тошно стало!
- Не тронь, Иван-царевич, – просит львица. – В некоторое время я тебе пригожусь.
- Хорошо, пусть будет по-твоему!
Побрел голодный, шел, шел – стоит дом бабы-яги, кругом
дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове,
только один незанятый.
- Здравствуй, бабушка!
- Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришел – по своей доброй воле аль по нужде?
- Пришел заслужить у тебя богатырского коня.
- Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то
три дня; если упасешь моих кобылиц – дам тебе богатырского коня, а
если нет, то не гневайся – торчать твоей голове на последнем шесте.
Иван-царевич согласился, баба-яга его накормила-напоила и
велела за дело приниматься. Только что выгнал он кобылиц в поле,
кобылицы задрали хвосты, и все врозь по лугам разбежались; не успел
царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали. Тут он
заплакал-запечалился, сел на камень и заснул.
Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:
- Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома. Царевич встал, воротился домой; а баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:
- Зачем вы домой воротились?
- Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.
- Ну вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.
Переспал ночь Иван-царевич, наутро баба-яга ему говорит:
- Смотри, царевич, если не упасешь кобылиц, если хоть одну потеряешь – быть твоей буйной головушке на шесте.
Погнал он кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты и
разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень,
плакал-плакал да и уснул.
Солнышко село за лес, прибежала львица:
- Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны.
Иван-царевич встал и пошел домой; баба-яга пуще прежнего и шумит, и
кричит на своих кобылиц:
- Зачем домой воротились?
- Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали.
- Ну вы завтра забегите в сине море. Опять переспал ночь Иван-царевич, наутро посылает его баба-яга кобылиц пасти:
- Если не упасешь – быть твоей буйной головушке на шесте.
Он погнал кобылиц в поле; они тотчас задрали хвосты,
скрылись с глаз и забежали в сине море; стоят в воде по шею.
Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул.
Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:
- Вставай, царевич! Кобылицы все собраны; да как
воротишься домой, бабе-яге на глаза не показывайся, пойди в конюшню и
спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок – в навозе валяется,
ты укради его и в глухую полночь уходи из дому.
Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улегся за яслями; баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:
- Зачем воротились?
- Как же нам было не воротиться? Налетело пчел видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех сторон жалить до крови!
Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич украл у
нее паршивого жеребенка, оседлал его, сел и поскакал к огненной реке.
Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону – и
вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий мост. Царевич
переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза -
остался через реку мост тоненький-тоненький! Поутру пробудилась
баба-яга – паршивого жеребенка видом не видать! Бросилась в погоню; во
весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след
заметает.
Прискакала к огненной реке, взглянула и думает: “Хорош мост!”
Поехала по мосту, только добралась до середины – мост
обломился, и баба-яга чубурах в реку; тут ей и лютая смерть
приключилась! Иван-царевич откормил жеребенка в зеленых лугах, стал из
него чудный конь. Приезжает царевич к Марье Моревне; она выбежала,
бросилась к нему на шею:
- Как же ты опять живой?
- Так и так, – говорит. – Поедем со мной.
- Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрублену.
- Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит.
Сели они на коня и поехали.
Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.
- Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
- Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увез.
- А можно ли их догнать?
- Бог знает! Теперь у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.
- Нет, не утерплю, – говорит Кощей Бессмертный, – поеду в погоню.
Долго ли, коротко ли – нагнал он Ивана-царевича, соскочил
наземь и хотел было сечь его острой саблею; в те поры конь
Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и
размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей. После того наклал
царевич груду дров, развел огонь, спалил Кощея Бессмертного на костре
и самый пепел его пустил по ветру.
Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царевич на
своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к
соколу.
Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:
- Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя видеть. Ну, да
недаром же ты хлопотал: такой красавицы, как Марья Моревна, во всем
свете поискать – другой не найти!
Погостили они, попировали и поехали в свое царство. Приехали и стали себе жить-поживать, добра наживать да медок попивать.
