Книга Светланы Эпштейн «Вор в законе. Мицва» — книга неровная.
Ровными и удобными бывают зарубежные хайвеи и автобаны, только на них засыпаешь.
На проселочной дороге тебя то и дело швыряет на выбоинах и ухабах, но там не заснешь, а в награду — невольно пристальнее вглядишься в заоконный пейзаж, успевая разглядеть признаки живой жизни в мелочах и деталях, соотнося себя с этими мелочами и деталями, из которых, собственно, и состоит жизнь
Стилистически самый неровный писатель Достоевский.
Один мой знакомый редактор, будучи назначенным на переиздание какого-то романа Достоевского, из лучших побуждений стал переписывать классика..
Тем и остался в памяти нескольких поколений работников издательства.
Светлана Эпштейн не Достоевский, но имеет не меньшее право писать так, как считает нужным.
Ее автобиографическая книга — об отце.
Отец Светланы не крупный ученый, не знаменитый артист и не летчик-испытатель.
Он — вор в законе, коронованный во времена, когда это звание еще не покупалось за деньги, когда оно требовало наличия качеств и черт характера, необходимых и крупному ученому, и знаменитому артисту, и летчику-испытателю.
Книга Светланы Эпштейн — про любовь, про главную любовь ее жизни.
Для широкой публики там — мелькание известных имен.
Для автора они фон для портрета отца.
Жанр книги автором определен как роман.
По-моему, это скорее поэма, да простят меня Н. В. Гоголь и В. В. Ерофеев.
А если роман, то с ударением на О, как было принято говорить на зоне.
Оттуда же выражение «тиснуть рОман».
Светлана Эпштейн тиснула свой рОман, а я его прочел не отрываясь, за ночь, на одном дыхании.
Чего и вам желаю.
Эта книга — живая, не обездушенная профессиональной «набитостью руки» автора.
Сегодня таких не много.
