Владимир ЗЕЛИК родился на Севере, в Печоре. Учился в музыкальной школе по классу фортепиано с пяти лет. Воспитывался на музыке Баха, Клементи, Бетховена и хоровой музыке отец был хормейстером академического хора. Закончил физматшколу в Симферополе, затем, не поступив в МГУ на мехмат, обосновался в МИИТе, на «примате» (факультете прикладной математики). Дважды из-за прогулов его отчисляли, но без труда поступал вновь, сдавая письменную и устную математику.
Срочную службу проходил в стройбате, под Ленинградом, через месяц работы на военных объектах стал художником-оформителем части, числясь начальником клуба с окладом сто двадцать пять рублей. Создал музыкальную группу, с которой выступал в воинских частях города, а также на гражданских мероприятиях. После службы восстановился в вузе, переведясь на экономический факультет, но ненадолго — не удалось досдать двадцать два «хвоста», образовавшиеся из-за разницы предметов. В 1986-м пошел работать водителем линейного автобуса в 3-й автобусный парк г. Москвы. Трудился на «ЛиАЗе-677» и «Икарусе-280», мастером ОТК и начальником ОТК. В 1991-м занялся бизнесом, ушел из которого летом 2007 года, осуществив свою старинную мечту — заниматься музыкой.
Спустя полгода уехал в Уругвай, где играл в двух группах — «рок-» и «блюз-соул-» коллективах. Гастролировал в Уругвае и Аргентине. За время эмиграции удалось переосмыслить очень многое. Спустя шесть лет с удовольствием вернулся на свою Родину, в Крым.
Ответил на вопросы, подготовленные мной для книги о «Машине времени», которую издательство АСТ выпустит к юбилею группы в 2019 году.
— В вашей системе координат является ли «Машина времени» самым заметным музыкальным коллективом второй половины ХХ века?
— Да, это так! Безусловно, «Машина времени» — самый заметный и самый прославленный рок-коллектив того времени, по степени популярности с которым могли сравниться разве что «Воскресение» и «Автограф». Почему так произошло — не знает никто, в том числе и сами «машинисты».
Мне кажется, что основная причина все же в талантливых текстах Андрея Макаревича. Но не стоит забывать и о том, что настоящий взлет группы пришелся на то время, когда в нее пришли Петр Подгородецкий и Валерий Ефремов. Первый сумел здорово обогатить «клавишный департамент» коллектива, а второй — придать звучанию устойчивости.
— В чем плюсы и минусы коллектива?
— Главный плюс «Машины времени» в том, что на полнейшем музыкальном унылом «безрыбье» того времени, на фоне «Рабочих полдней» и концертов из Колонного зала Дома Союзов, произошло так, что их смогли услышать! Люди сразу поняли, что несколько парней рассказывают им талантливо, понятными словами, не о рельсах, ТЭС и ГЭС, а о том, что их действительно волнует, и музыка этих парней отличается от заполонивших теле— и радиопространство унылых и набивших сто пятьдесят оскомин квартово-квинтовых секвенций! Стопроцентное попадание в «десятку»!
Минусы… Их, наверное, нет, но есть пожелание, дружеское и очень личное. Всегда хотелось (раз уж это РОК-группа и раз клавиши являются неотъемлемой частью звучания коллектива), чтобы отношение к звуку HAMMOND-органа было более трепетным.
— Когда впервые услышали о «Машине времени»?
— Примерно в конце 1977 года, в общежитии МИИТа. Приятель взахлеб рассказывал, что где-то в Москве есть группа, которая «не как все». Но их самих услышал спустя примерно полгода. Помню, мне страшно не понравился голос Макаревича, было ощущение, что разом съел пол-лимона — так я скривился. Но продолжалось это почему-то очень недолго (еще одна из необъяснимых загадок магии «МВ») — уже на следующий день я вовсю напевал «Лица стерты, краски тусклы…»
— Есть такое явление, как «русский (советский) рок»?
— Конечно, отчего бы нет? Раз уж есть испанский! И даже итальянский! Только интересен русский рок по понятным причинам лишь нам.
— Какова роль «молодежной музыки» в формировании культурного ландшафта Советского Союза брежневской эпохи?
— Этого я не знаю. К тому же оказалось, что та «молодежная музыка» теперь по душе вовсе не молодежи, а людям весьма солидным. А вот эпоха была странная. И ностальгии нет никакой — ни по ней, ни по себе самому на том временнОм отрезке.
— Чье мнение о рок-культуре вообще и «МВ» в частности имеет значение для вас лично?
— Ничье. Ничье мнение. Ни о рок-культуре, ни о «Машине времени», ни о музыке вообще. В этих вопросах я привык доверять своим собственным ушам, благо с ними все хорошо.
— Кто из музыкантов (кроме Андрея Макаревича) самый интересный и/или харизматичный?
— Из всех, кто прошел через группу, согласно моему мнению — Петр Подгородецкий. Следующее место «делят» Александр Зайцев и Александр Кутиков. Зайцев на полкорпуса впереди, хотя и не пел практически.
— Есть ли любимая песня/песни «Машины времени»? Если есть, то почему эта/эти?
— Есть, да. Их несколько, в равной степени любимых. «Дорога в небо» — нравится за необыкновенную романтичность и схожесть с «Every Breath You Take». Хочется вскочить и бежать, «слизывая соль с ее плеч»! Не забудем также поблагодарить Петра Подгородецкого за плотность и фирменность звучания.
«Рождественская песня» — великолепный текст и музыка. И опять, с тем самым, фирменным звучанием Хаммонда (еще раз спасибо Подгородецкому!).
«Туман» — за минорную доминанту, да и вообще — это самая настоящая «рОковая» вещь!
«Сколько лет, сколько зим…» — тут чистой воды ностальгия по всем тем друзьям, с которыми эта песня пелась, и которых никогда уже больше не увижу.
«Ветер надежды» — за все, что там происходит и отдельно — за рифф, придуманный и сыгранный Зайцевым.
— Бывали когда-либо на выступлениях «Машины времени»?
— Легче перечислить те, на которых не бывал! Еще проходя срочную службу в армии (дело было под Ленинградом) и будучи там на должности начальника клуба, неоднократно водил воинскую часть на их концерты, так сказать, приобщал «бойцов» стройбата к настоящей, «не пластмассовой» музыке.
Да и московские концерты редко пропускал — на них мы ходили нашей святой троицей, причем заранее утверждалось меню (как правило, бутерброды с сыром и колбасой, заранее нарезанные соленые огурцы, плюс разлитая в три пластиковые емкости прозрачная жидкость). Все это аккуратно помещалось в алюминиевый кейс, и когда мы сидели вокруг него в каком-нибудь московском дворике, то со стороны можно было подумать, что три кандидата наук либо спорят о процессах, происходящих в недрах далеких квазаров, либо жалуются друг другу, что на кафедре уже в который раз задерживают зарплату. На самом же деле «кандидаты» серьезно готовились к концерту.
— Что вам известно о сайт-проектах?
— Думаю, что известно обо всех. Наиболее симпатична группа Евгения Маргулиса.
— Знаете что-нибудь о «Квартирниках» Евгения Маргулиса?
— Конечно, знаю! Замечательная затея! Причем не последняя роль в популяризации этого явления принадлежит моему хорошему приятелю, очень порядочному и надежному человеку, Игорю Казачкову.
— Читали мемуары участников команды: «Всё очень непросто» Максима Капитановского, «Сам овца» Андрея Макаревича, ««Машина» с евреями» Петра Подгородецкого и другие?
— Читал все вышеперечисленное и все неперечисленное. Очень горжусь тем, что Капитановский взялся помочь нам, музыкантам уругвайской рок-группы в организации клубного выступления в Москве (так и не состоявшегося по объективным причинам), когда мы прилетели на фестиваль «Сотворение мира-2012». Сожалею, что не успел познакомиться с Максимом в реальной жизни…
Книга Подгородецкого произвела тягостное впечатление. Читал — будто ел селедку, макая ее в клубничное варенье — до того противно было. Спустя тридцать лет забавно было узнать, что помогал писать ее Алексей Богомолов, который в 1977 году вёл у нас на потоке прикладной математики МИИТа семинары по истории КПСС. Вёл очень весело и ставил «пятерки» направо и налево, уже тогда понимая всю бессмысленность и ненужность сего предмета.
— Как в целом относитесь к жанру автобиографической мемуаристики (в контексте скандалов вокруг воспоминаний Марина Влади, Татьяны Егоровой, Иосифа Кобзона, Андрона Кончаловского и Марка Рудинштейна)?
— Как и к любому жанру, отношусь хорошо, за исключением моментов, когда начинают доставать совсем уж грязное белье и ворошить сугубо личные, интимные эпизоды. Получается что-то вроде игры в одни ворота, так как описываемый(ая) никак не может ответить автору.
— Если бы снимали кино о группе, кого из артистов пригласили бы на роли «машинистов»?
— Если бы я был продюсером и снимал кино о «Машине времени», то на роль Андрея Макаревича пригласил бы его сына Ивана! Других кандидатур просто не вижу! Молодого Кутикова сыграл бы, например, Евгений Стычкин, Валерия Ефремова — Стинг, с ролью Александра Зайцева справился бы Павел Прилучный — ему лишь похудеть немного. Обритому наголо Тому Крузу было бы поручено вжиться в образ Андрея Державина, а роль Маргулиса исполнил бы, например, Михаил Пореченков! Петю же Подгородецкого попытался бы сыграть сам — гримеры в наше время творят чудеса!
