«Экстаз»: Демонический транс

Гаспар Ноэ не в себе. Самая, наверное, сдержанная реакция, которую воспитанный человек может себе позволить во время просмотра любого творения французского провокатора. Кто-то гневно называет его извращенцем, пошлым спекулянтом запретных тем, садистом. Кто-то же наоборот превозносит его чуть ли не до статуса важнейших художников-экспрессионистов нашего времени, называют новым Маркизом Де Садом. Всё это, по крайней мере, подтверждает одно — Гаспар действительно объект столь тонкой, эфемерной и порой неотличимой материи, именуемой искусством, которое по своей натуре восхищает, отталкивает и вообще способно вызвать диаметрально противоположные реакции.

Но в случае со своим пятым полнометражным фильмом Гаспар Ноэ действительно не в себе. В «Экстазе» нет, например, эксплицитного ультра-насилия, откровенных сексуальных сцен, заставляющих краснеть даже порнорежиссёров, нет шокирующих образов вроде мёртвых детей, изнасилования и инцеста, имеющихся в наличии в предыдущих картинах режиссёра. «Экстаз» ― самый компромиссный фильм Ноэ, отчего и самый успешный. Постановщик после восторженной реакции в Каннах сам пребывал в ступоре: «Я привык, что мои фильмы ненавидят и поливают грязью, а тут все хлопают и поют дифирамбы», ― удивлялся в последующих интервью Ноэ.

Причина успеха «Экстаза» проста — кино подтверждает ставший очевидным ещё в 90-х факт, который почти никто не хотел признавать: Гаспар Ноэ очень талантлив. Однако выбираемые им темы и подходы к изображению их на экране у людей со слабой психикой вызывали настоящий шок и недоумение, мол, кто в здравом уме такое вообще может смотреть? Гаспар сам пишет сценарии к своим фильмам, сам монтирует и сам снимает (но не целиком). Он вечно экспериментирует с форматом киноповествования и точками зрения на события. Например, его «Необратимость» и «Любовь» развиваются от конца к началу. Оба эти фильма несут одну простую истину — время всё рушит. Они начинаются с финальных титров, показывают своих героев на дне (жизни, отношений) и длинными, а иногда короткими сценами движутся к тому времени, когда всё только начиналось и было прекрасно. «Экстаз» так же начинается с финальных титров и концовки фильма — Гаспар откровенно стебётся над зрителями (вы поймёте из манеры демонстрации самих титров), над самим собой (ибо смотрите, я опять это делаю) и даже над Францией («с гордостью представляют французское кино»). А потом благодарит всех собравшихся у экрана за просмотр и прощается.

Шалость безусловно удалась. Тем более что она несла в себе одну важную деталь: мы узнаём, что события фильма вроде как основаны на реальной истории (такое у Ноэ впервые) и имели место в 1996 году. Дальше — танец. Больше никакого реверсивного повествования, мы знаем финальный кадр, но к нему ещё нужно прийти, дотанцевать скорее — и в этом вся суть. Первая сцена единственная постановочная, её лишь предваряет монтажный набор из снятых на кассету интервью людей, которые хотят попасть в танцевальную группу — всё это оформлено как запись на телевизоре, обрамлённом десятками кассет с фильмами и книгами, вдохновивших Гаспара (там мы можем увидеть, например, «Суспирию» Ардженто). Социально и расово разношёрстная труппа молодых танцоров, собравшаяся в заброшенной школе на репетицию под руководством хореографа Сельвы (единственная актриса во всём касте София Бутелла), отрывается под убойную электронную музыку. Примечательно, что музыка не остановится ни на секунду на протяжении всего фильма, даже когда герои будут орать, уходить в другие помещения, сходить с ума… в общем, к этому ещё придём.

Затем небольшой перерыв, в котором молодые люди разбиваются на пары и болтают о чём в голову взбредёт: кто что о ком думает, кто кого ненавидит, кто кому нравится и, естественно, кто с кем переспал бы. Так мы узнаём героев поближе, атмосферу внутри коллектива и градус напряжения в некоторых отношениях. Здесь нужно отметить, что отличительной чертой фильмов Гаспара Ноэ ещё является условность сценария — его фактически нет. Он позволяет своим актёрам самим придумывать диалоги, достигая тем самым максимального уровня естественности. Здесь же, поскольку его актёры — это танцоры в реальной жизни, режиссёр устанавливает единый для всех язык танца — оставшуюся часть фильма герои импровизируют, позволяя своему телу подстраиваться под ритм происходящего.

Интрига тут чисто тарантиновская — кто же отравил кофе? Только здесь вместо кофе — сангрия, а вместо отравы — ЛСД. Под его действием всё и начинается, люди постепенно сходят с ума и в порыве лютых трипов творят безумные вещи (наблюдать за всем этим, конечно, одно удовольствие). Наркотическое состояние и восприятие через его призму мира — тоже отличительная особенность фильмов Ноэ, вот только если в его «Входе в пустоту» мы буквально наблюдали за происходящим глазами главного героя — видели все его «приходы» и галлюцинации, здесь же Гаспар предлагает зрителями объективную перспективу. Мы не знаем, что именно люди видят, какие у них глюки и что им кажется — нам показана лишь их реакция, их действия и порой неистовые мучения, либо же невероятный кайф. И всё это в танце!

Хореографически кино поставлено безупречно. И здесь речь идёт не о танцах, ибо опять же, они-то как раз продукт чистой импровизации, а об операторской работе. Специфика съёмки в фильмах Ноэ в подвижной, «плавающей» камере — в «Необратимости» она стабилизируется от конца к началу истории, а во «Входе в пустоту» попросту символизирует скитающийся дух по миру. Здесь Бенуа Деби, постоянный оператор на фильмах Ноэ, попробовал себя в образе Эммануэля Любецки — большая часть фильма снята одним планом. Та часть, в которой всё самое интересное и происходит. Стедикам Деби порхает по узким, освещённым исключительно тусклыми неоновыми лампами коридорам заброшенной школы, цепляется то за одного персонажа, то внезапно теряет к нему всякий интерес и уже преследуют другого. Здесь и съёмка вверх ногами, и боком, и с наивысшей точки — в общем, Гаспар откровенно выпендривается, как он это делает всегда, но на этот раз его ругать совсем не хочется.

Главное достижение «Экстаза» в том, что он буквально с первых минут вводит зрителя в самый настоящий демонический транс. Отборная электронная музыка (Джорджио Мородёр, Дафт Панк, Кидди Смайл и ещё десяток первоклассных исполнителей), опьяняющая атмосфера наркотического помутнения, усиливающаяся с каждой минутой паранойя, повышающийся градус безумия, работа со светом и раскачивающаяся камера действуют не хуже стакана сангрии с ЛСД. Поистине головокружительное зрелище, глядя на которое совершенно теряешь ощущение времени и пространства. Фильмы Гаспара Ноэ вообще всегда были о свободе во всех её проявлениях и с «Экстазом» он, вероятно, достиг пика своего творческого пути. Выкрутив на полную мощность свою яркую визуальную экспрессию, вступающую в реакцию с аморальностью происходящего, Ноэ никогда доселе ещё не воссоздавал царство хаоса и анархии на экране в такой завораживающей и грациозной манере.