«Пылающий»: Великий голод

Рубрики: [Кино]  [Рецензия]  
Метки:

Пылающий

Для человека, как и для любого другого живого организма, естественно ощущение голода. Процесс его утоления напрямую связан с первичными потребностями каждого из нас, со стремлением выжить. Это так называемый «маленький» голод, как ему даёт определение героиня нового фильма именитого корейца Ли Чан-дона, присущ любому человеку с рождения. Что не скажешь о «великом» голоде, терзающем и приходящем далеко не ко всем. Девушка характеризует его как стремление к постижению нематериальных ценностей, потребность в пище духовной и желание осмыслить понятия и события, выходящие за грани места, времени и рационального определения. «Пылающий», абсолютный фаворит прессы на Каннском кинофестиле-2018, рассматривает отношение к великому голоду сразу с нескольких точек зрения, расставляя у своих трёх главных героев различные исходные точки на пути к познанию. Но что важнее, картина в крайне поэтической манере утоляет и великий голод зрителя, истосковавшегося по умному, глубокому и многозначному кино. 

Камера следует за молодым человеком, медленно бредущим по городским улочкам среди толпы в сторону рынка с огромным мешком на плече. Мы ещё не видим лица юноши, но уже понимаем, что это главный герой. Зовут его Джонсу (Ю А-ин), и оставшиеся два с лишнем часа повествование будет следовать только за ним, подобно камере в открывающейся сцене. На рынке он встречает безумно привлекательную девушку-зазывалу в новый барахольный магазин. Она его узнаёт, но Джонсу не может вспомнить, кто это. Представившись Хэми (Чон Джон-со), образ девчонки, жившей по соседству, всплывает в памяти главного героя. Но прошло немало времени с их давней встречи, тогда Хэми выглядела по-другому (Джонсу как-то даже назвал ещё уродиной), теперь же она сделала пластику лица, у неё модельная внешность, в общем, Джонсу не находит предлога отказать ей в предложении поужинать. 

Он – замкнутый, молчаливый и нерешительный, она – привлекательная, общительная и не может жить без движения, отчего, пока воспоминания и алкоголь не до конца опьянили героев, Хэми сообщает Джонсу, что вот-вот улетит в Африку путешествовать. Одна проблема – её кота некому кормить, а тут так удачно подвернулся старый знакомый, который вроде как не против приезжать раз в день в её квартиру, чтобы наполнить миску животного со странным именем Бойлер. Кот же оказывается крайне стеснительным типом, умудряющимся мистическим образом прятаться каждый раз, когда Джонсу приходит в квартиру. Дни проходят, наш герой постепенно пытается совладать с хозяйством на ферме, доставшейся ему от отца, на котором в данный момент ведётся судебный процесс, и с пылающими чувствами внутри себя. Телефонный звонок застаёт его в квартире Хэми – её самолёт прилетает завтра, она хочет, чтобы он её встретил. Однако в аэропорту радость и возбуждение Джонсу сменяется недоумением: Хэми вернулась не только с загаром, но и с Беном (Стивен Ян) – её новым любовником с испепеляющей харизмой. 

Казалось бы, перед нами знакомые очертания мелодрамы о любовном треугольнике, разбавленной долей юмора и порой даже чрезмерной наивностью, но уже ко второму часу «Пылающий» превращается в монолитный детективный триллер, намертво прибивающий к экрану до самого финала. Кино Ли Чан-дона словно живой механизм, оно непрерывно эволюционирует во что-то более грандиозное, чем было в предыдущем кадре. У него постоянно есть что-то на уме, отчего рефлексия и риторика становятся чуть ли не основными каналами взаимоотношения со зрителем. Такая многоуровневая структура, наличие сразу несколько сюжетных завязок, смена темпа и жанровой направленности в течение одного конкретного фильма – можно сказать, основные черты кинематографа Ли Чан-дона. К примеру, его работы «Зелёная рыба» и «Поэзия» (лучший сценарий Каннского кинофестиваля) постепенно уходили от лирических жизнеописаний к суровым криминальным историям, а «Мятная конфета» из трагедии одного человека постепенно разворачивалась в трагедию целой страны. Однако «Пылающий» ― первый режиссёрский проект Чан-дона, который полностью стремится избавиться от рамок места и времени, нацеливаясь скорее на метафизическое восприятие, чем на конкретику увиденного.

Если в первой половине фильма прослеживаются лишь намёки на метафизику событийности, то с третьей завязкой (где первая – знакомство с Хэми, а вторая – знакомство с Беном) режиссёр уводит «Пылающего» куда-то в область трансцендентального кино, проведя неожиданно стильный и точечно выверенный разрез между мистическим и рациональным, через который далеко не каждый зритель попробует интерпретировать увиденное. Метафизической завязкой становится признание Бена – у него есть хобби, и оно очень странное. Бен любит сжигать теплицы, заброшенные и никому не нужные. В первоисточнике – коротеньком рассказе Харуки Мураками – «теплицы» были сараями, а ещё все три героя были безымянные, с минимумом дополнительных характеристик, а сама история, хоть и не лишённая глубинного смысла, оказалась предельно простой. Ли Чан-дон же превратил небольшой рассказ в настоящую южнокорейскую трагедию (между прочим, в трёх актах). Но вернёмся к нашим теплицам. 

Кино богато на образы, символы и, самое главное, рифмы. Самое же интересное, что всё это в первом да и даже во втором акте не особо замечается: таинственный кот так до самого конца ни перед Джонсу, ни перед нами не материализуется – наверное, хорошо прячется; кто-то постоянно звонит главному герою домой, но молчит в трубку – возможно, неполадки со связью или ещё что; случайно брошенные в воздух фразы кажутся бессмысленными – ну как взрослая девушка не может знать, что такое метафора? Но по мере приближения к развязке кино всё стремительнее раскрывается перед пытливым зрителем, отчего всё больше приходит понимание глубины картины. В голове прокручиваются рифмующиеся по ходу фильма образы, брошенные в пустоту слова обретают смысл, а главная интрига всё ярче отходит в область метафизики, заставляя пересмотреть некоторые события не в буквально-бытовом ключе, а в метафорическом. И мы внезапно понимаем, что не заметили горящую теплицу у себя под носом!

Признание Бена в своём хобби является ключом к самой очевидной метафоре фильма, заложенной ещё в рассказе Мураками. Выкурив сочный косячок с травой, Джонсу открывается Бену, что влюблён в Хэми, тот же мгновением раннее рассказал ему о теплицах и о том, что уже присмотрел себе новую для сожжения (более правильный перевод названия картины, к слову), расположенную совсем близко к Джонсу. Здесь нужно сделать лирическое отступление: какой перед зрителем предстаёт Хэми? Она – девушка отстранённая, постоянно нуждается в чей-либо помощи и не стыдится этого, обладает уникальной «способностью» засыпать где и когда хочет. Во время первого свидания с Джонсу в ресторане, Хэми показывает пантомиму с мандаринами, отмечая, что она «любит забывать о том, что чего-то здесь нет». Другими словами, перед нами лёгкими штришками режиссёр рисует образ самодостаточной обособленности и игнорирования времени, что в свою очередь символизирует в большинстве культур старое заброшенное помещение. Следовательно, теплица – метафора близких женщин, которую использует Бен, но не может понять (признать) Джонсу, каждое утро оббегающий все старые теплицы вблизи своей фермы и каждый раз не находящий, ту, что, по словам Бена, была сожжена. 

Признание Бена выбивает Джонсу из седла. Если раньше мы могли заметить, что главного героя мучают ночные кошмары, он плохо спит и его что-то гложет, навеянное прошлым, то в ночь после признания всё встаёт на свои места. Отец Джонсу был и остаётся человеком нелицеприятным, всю жизнь он испытывал серьёзные проблемы с контролем своего гнева, отчего насилие в семье имело место и, как результат, мама Джонсу не выдержала и ушла из семьи, когда сыну было всего лет 6-7. Отец же в ответном жесте разжёг рядом с домом огромный костёр и заставил Джонсу собрать всем мамины вещи и собственноручно бросить их в огонь. И вот той ночью мы наконец видим сон Джонсу – он, в том самом детском возрасте, совершенно обнажённый, стоит обжигающе близко к огромной пылающей теплице – таким образом перед зрителем раскрывается главная рифма фильма. После этого гениальную рифмовку замечать становится проще: невидимый кот в первом акте рифмуется с исчезновением одного из героев в акте третьем, заставляя усомниться, а существовал ли вообще хоть кто-нибудь из них на самом деле. Странные звонки с ещё более странной встречей с как раз-таки дозвонившейся матерью (или, может быть, дозвониться (то есть достучаться) до главного героя пытался кто-то из высших сил, ведь не зря звонки прекратились с посещением церкви – у Ли Чан-дона, между прочим, даже есть отдельный фильм («Тайное сияние», посвященный отношению к Богу). Ну и конечно, главная рифма-противостояние – это Джонсу и Бен. 

Столь подробная и подозрительно диаметральная противоположность героев явно намекает на двусмысленность сей антитезы. Джонсу – неряшливый, молчаливый интроверт, боящийся первых шагов навстречу к чему-либо, он вечно в старых, фермерских вещах и водит ржавый отцовский фургон. Бен – опрятный, уверенный в себе экстраверт, деятельный и решительный, выглядит всегда изысканно, одетый по последней моде, и водит роскошный спортивный Порш. Джонсу из бедной семьи, Бена же зовут «современным Гэтсби» ― молодой, перспективный и богатый, но никто не знает, чем именно он занимается по жизни. Джонсу не улыбается, Бен же напротив – от его улыбки можно питать энергией целый Сеул. Джонсу любит быть с Хэми, находиться с ней рядом, любоваться ею. Бен действует (неспроста они познакомились с Хэми на пике своей деятельности – в путешествии по Африке), зовёт её в рестораны, предлагает подвезти. То же самое и с теплицами: Джонсу лишь смотрит на них, делает пробежку по утрам и «любуется» ими, в то время как Бен чувствует себя некомфортно рядом с ними, ему мерещится, что они умоляют себя сжечь. Другими словами, перед нами метафора не только отношений к девушкам, но и к жизни как таковой – созерцание (или существование) против действия (жизнедеятельность). 

Вам кажется всё это слишком сложным или глубоким? Но можно предположить, что Ли Чан-дон вложил ещё один слой в почву для трактовок метафоричности противостояния Бена и Джонсу. Ведь не зря режиссёр вводит сюжетную линию с отцом главного героя (которой нет у Мураками), не зря признание Бена разжигает детскую травму Джонсу, лишая того спокойствия до грациозного «очищающего» финального жеста, символизирующего скорее победу над собственным Альтер-эго, родившемся из психологически подавленного в детстве деспотичным отцом сознания Джонсу, а не буквальным действием, что мы видим на экране. Во многом благодаря этой скрытой метафоре, а также добавлению важных социально-политических подтекстов (шуточное упоминание северокорейской пропаганды, серьёзный акцент на классовой проблеме в современной Южной Кореи и так далее), картина Ли Чан-дона вышла во много раз богаче, глубже и попросту лучше работы Харуки Мураками. 

Любимый писатель Джонсу – Уильям Фолкнер. Фолкнера считают чуть ли не главным романистом XX века, но в то же время называют самым трудночитаемым американским классиком. Всё это связано с тяжёлым и порой непереводимым на современный лад языком южанина, коим был автор, и отличительным авторским стилем. Но как ни странно, «Пылающий», переложенный на бумагу, имел бы много общего с литературой Фолкнера (особенно если вспомнить известный афоризм американского автора: «Человек – сумма своего прошлого»). Фолкнер всегда рассказывает о страшном, но у него обязательно присутствуют элементы юмора. Поверхностный взгляд, подмечающий лишь маловажные подробности быта, маскирует трагедию, разворачивающуюся подспудно. Его текст построен на предчувствие двойного дна, он всегда в поисках утоления великого голода; Фолкнер искусственно нагнетает напряжение, накапливает его мелкими штришками, пока наконец что-то ужасное не обрушится на героев – именно по такому принципу развивается кинотекст Ли Чан-дона. 

И пусть режиссёру порой не хватает собственного киноязыка, его «Пылающий» ― это абсолютно гениальный, медитативный фильм-загадка с глубоким сценарием и фантастическими актёрскими работами, чья разгадка стоит потраченного времени, и попросту апогей творчества бывшего южнокорейского министра культуры Ли Чан-Дона. Умное произведение, достойное пера Уильяма Фолкнера и сравнений с литературной классикой. 

 

Пылающий (Burning)

Год: 2018

Пылающий  Постер

Жанр: детектив, триллер, драма

Страна: Корея Южная

Режиссер: Ли Чхан-дон

Сценарий: О Джон-ми, Ли Чхан-дон, Харуки Мураками

Продюсер: Ли Джун-дон, Ли Чхан-дон, Ок Кван-хи

Оператор: Хон Гён-пхё

В ролях: Ю А-ин, Чон Джон-со, Стивен Ян, Ким Су-гён, Чхве Сын-хо, Мун Сон-гын, Мин Бок-ки, Пан Хе-ра, Ли Бон-нён, Пак Сын-тхэ

Мировая премьера: 16 мая 2018

Премьера в РФ: 5 июля 2018, «ПРОвзгляд»

Продолжительность: 148 мин. / 02:28


Вадим Богданов

Постоянный критик "Нового Взгляда". Главный редактор портала THECONVERSATION.RU (контакты для связи можно найти там).

Оставьте комментарий



««« »»»