О заявлённой теме беседы – «Чёрные списки». Я просто хочу пояснить, откуда эта идея возникла. Меня Владимир Мукусев пригласил на вечер под названием «Суд над Мукусевым», который должен был состояться 1 апреля, по-моему. Я сказал, что с удовольствием приду. И потом вдруг отмена, насколько я понимаю, за два дня. Какого-то цензурного толка. Поэтому попросил знаменитого коллегу рассказать про этот вечер несостоявшийся и поговорить немножко о том, что действительно ли Мукусев в каких-то «чёрных» или это мания преследования? Здесь три небольших (и не связанных между собой) фрагмента нашей беседы с легендарным «взглядовцем» и надеюсь, что, будучи вырванными из контекста часового разговора, они не утрачивают смысл.
Не про цензуру
– Так как дело было с несостоявшемся вечером в ЦДРИ, Володя?
- История очень проста. 31 января прошёл вечер в ЦДРИ, посвященный моему 65-летию. И, по мнению (не моему, а тех, кто присутствовал там, а там присутствовали не только мои друзья, родные и близкие, но и те, кто купили просто билет на этот вечер), вечер удался.
И руководство ЦДРИ предложило мне как бы повторить этот успех, но 1 апреля, то есть с некой всё-таки улыбкой… Я с радостью согласился и подумал: «А почему не сделать суд над самим собой?»…
Слушайте, 120 человек в зале, 120 человек. Да, Лубянка рядом, вопросов нет. Но 120 человек в зале, ни одной камеры, ничего.
И вдруг за два дня до вечера отмена. А на вечере должны быть замечательные люди; роль судьи, например, согласился взять на себя Владимир Петрович Лукин, всю жизнь нейтральный. Защищать меня должен был Генри Маркович Резник, по большому счёту адвокат, руководитель коллегии адвокатской. Прокурором стал бы Александр Кондрашов, обозреватель «Литературной газеты». Всю прокурорскую обвиняемую часть составляли мои студенты.
<…>
Весь зал, все эти 150-200 человек, это были присяжные-заседатели в ЦДРИ (я так планировал), половина из которых – «свидетели». Я ожидал, что будет энное количество свидетельских показаний.
И вот мы сидим у руководителя этого самого ЦДРИ, с которым мы всё это придумали и рассуждаем, на какие темы? Нужны нам мантии судебные, или это будет всё же игра, какой-то кукольный театр, может быть, без этого обойдемся? Но всё равно нужны кресла, стулья, что-то должно быть, похожее на суд. И в этот момент раздается телефонный звонок от директора этого самого ЦДРИ: «Передайте этому вашему Мукусеву, что ничего этого не будет. Это не та личность, которой мы можем предоставить сцену».
Это за два дня до самого вечера. Я понимаю по голосу (это громкая связь), что человек напуган.
И это было столько раз в моей жизни, начиная или кончая этим самым ЦДРИ, начиная, между прочим, с серьёзных предложений товарища Полторанина возглавить «Первый канал» или товарища Сысуева возглавить «Второй канал», когда он начинался как ВГТРК…
В какой-то момент происходит нечто, когда человек от «ой, Владимир Викторович, ой, Володя, я же на ваших передачах вырос, вы, пожалуйста, придите на передачу», переходит вдруг к иному: что-то происходит, и человек меняется в лице, меняется даже интонация голоса. Условно говоря, видя меня, он переходит на другую сторону улицы.
Что происходит? Дальше это к психиатру. Дальше это уже разговоры о том, что: «Мукусев, ты сумасшедший что ли? 25 лет. Кому ты на хрен нужен? Столько лет, тебя забыли и так далее».
Не забыл, видимо, тот человек или та организация, которые считают, что не должно быть Мукусева.
Не про Украину
- Давай тогда говорить и сравнивать, потому что всё в этом мире относительно. На Украине, например, существуют «чёрные списки». Если мы говорим про цензуру, то, наверное, надо воевать с проявлением нацизма, с проявлением махрового антисемитизма, русофобии, когда люди маршируют и кричат «москаляку на гиляку». Что, смотреть на это и умиляться?
Потом, если мы говорим про, допустим, пропагандистскую машину российскую, то, опять же, есть же какие-то у нас эталоны, с которыми мы всё сравниваем. Возьмём американскую «медийку». Я смотрю американское телевидение. Там лжи гораздо больше, чем у нас. Я не говорю, что у нас идеально. Но то, что там происходит, это вообще фантастика.
Так что мы должны сравнивать не плохое с очень плохим, а просто брать какие-то эталоны и на них равняться. Если мы говорим про российскую национальную ТВ-индустрию, я считаю, что мы гораздо в более приличном положении. Я уже вообще не говорю про Украину.
- Женя, я понимаю, что ты защищаешь сейчас, в том числе и своих работодателей. Я ведь не защищаю мерзавцев независимо от того, в какой стране они живут, а тем более ты произнес страшные слова по поводу фашизма и так далее.
- Нацизм – в полный рост на Украине.
- Но что это вдруг случилось, как ты думаешь в Украине, которая была частью огромной страны, нашей с тобой страны, нашей с тобой Родины под названием СССР, что вдруг там появились фашисты, а у нас их нет?
- Они и у нас есть. Мы сейчас говорим конкретно, – у нас нет «чёрных списков», во всяком случае – официальных. Служба безопасности Украины периодически обновляет «чёрные списки». Я, кстати, проверил бы, может быть, и ты в этом списке.
- Наверное. Я бы хотел тебя спросить, Женя. Скажи, пожалуйста, а где идут боевые действия сейчас?
- Это здесь вообще к чему? Мы выходим сейчас из зоны своей компетенции.
- Секундочку. Жень, это же очень важно. Я же не говорю о том, что в Украине. Ты не даёшь мне договорить…
- Главный редактор «Нью-Йорк Таймс» Джилл Абрамсон была уволена за то, что опубликовала репортаж с юго-востока Украины, из которого следовало (там просидели два журналиста «Нью-Йорк Таймс» в течение нескольких недель), что российских войск там нет! За отказ следовать «корпоративным стандартам», передает портал «Русская весна».
Зачитаю вот:
«В опубликованном материале журналисты, которые провели несколько дней с представителями пророссийского ополчения, рассказали, что среди них нет граждан РФ. Сами ополченцы в большей степени представляют местных жителей, часть из которых – бывшие военные украинской и советской армий». Репортаж стал одним из немногих материалов, который представлял «альтернативную точку зрения» и был раскритикован сотрудниками Государственного департамента США. Джилл Абрамсон имеет репутацию агрессивного и упрямого руководителя. Она неоднократно ссорилась с генеральным директором New York Times Марком Томпсоном и часто принимала принципиальные решения по собственной инициативе, не посоветовавшись с высшим руководством. Абрамсон принимала волюнтаристские решения, не консультируясь с коллегами и не желая выстраивать со мной продуктивные отношения. В конце концов я пришел к выводу, что она окончательно потеряла поддержку коллег», – заявил телевидению издатель The New York Times Артур Сульцбергер-младший».
Конец цитаты.
- Ты зачем сейчас всё это говоришь мне? Я же говорю про другое. Неужели ты думаешь, что количество идиотов и мерзавцев в Украине резко сократилось в связи с тем, что она пошла в Европу, выбрала европейский путь развития?
Это часть страны под названием СССР. Просто в силу меньшей территории, отсутствия там углеводородов и всего остального, воровства бесконечного, плохой власти, всего остального – это всё заметнее. Но важно то, что, к сожалению или к счастью (к счастью, наверное, для нас), военные действия и вот эта вся практически гражданская война, которая на территории Украины происходит сейчас, даёт право не только честным и искренним людям, для которых Украина – это Родина прежде всего, и они защищают эту Родину, но и всякого рода мерзавцам, для которых это прекрасный повод для выражения своих националистических, шовинистических и даже фашистских каких-то убеждений проявиться в полный рост.
Вот и всё. Вот и вся недолга, понимаешь. Они защищают своё. Только кто-то защищает это искренне от проникновения и влияния соседнего государства, которое устроило всю эту заваруху, а вторые, другие, повторяю для идиотов…
- Как можно защитить Украину, запретив въезд какому-нибудь Василию Лановому. В чём эта защита?
- Количество идиотов у них, к сожалению, зашкаливает. Это правда. И это неправильно. Но ты говоришь, что надо с этим воевать. Как? Может быть, мы, например, все Минские соглашения выполним и всё?
Не про антисемитизм
- Мы только про информационную войну можем говорить, собственно, мы можем воевать только словом.
- Ровно поэтому я и говорю, что меня всегда больше волнует, когда один из руководителей нашей Думы, то есть законодательной ветви власти, не стесняясь, рассказывает изумлённому советскому народу, победившему фашизм, вещи, которые иначе как пропагандой фашизма назвать нельзя.
- Это кто?
- Ты забыл всё, что говорил товарищ Пётр Толстой по поводу тех, кто «сегодня и сейчас», намекая на депутатов и их национальность питерского законодательного собрания?
- Я помню про «черту оседлости». Насчёт антисемитизма и телевидения. Я в свое время Диме Диброву, который, как известно, все время педалирует, что он донской казак, в шутку (это была застольная беседа) сказал про его позиционирование: «Ты же казак, ты просто обязан быть антисемитом». На что он очень серьёзно ответил мне: «Антисемитизм и работа на телевидении не совместимы».
И поскольку Пётр Толстой, как мы знаем, проработал в «Останкино» несколько десятилетий (начинал на телевидении, кстати, у твоего коллеги Александра Михайловича Любимова работать, любимовская креатура), то он просто по определению не может быть антисемитом. Мы немножко всё-таки все время уходим…
- Не уходим, потому что антисемитизм – это такое абсолютное родовое пятно, родимое пятно фашизма. Для меня тут нет ничего промежуточного, ни единого маленького, так сказать, звена цепочки. Антисемитизм – это фашизм.
Фото из личного архива Владимира МУКУСЕВА.