На последнем Каннском фестивале «Мамочка» Ксавье Долана получила Приз жюри, поделив его с фильмом Годара «Прощай, язык». Ставшая пятой лентой для всего лишь двадцатипятилетнего постановщика, «Мамочка» на сегодняшний день является самой зрелой и цельной картиной.
Возможно, главным раздражающим элементом его предыдущих работ было совершенно неуемный нарциссизм, а к самолюбованию еще добавлялась и сверхгламуризация всего и вся. В новом фильме Долан ни в коем случае не отказывается от своего стиля, но наконец форма начинает работать на содержание, становясь инструментом помогающим режиссеру развернуть перед зрителем свою идею, а не самой идеей.
Открывается повествование титром о том, что в вымышленной Канаде будущего был принят закон, позволяющий родителям беспрепятственно передавать своих «трудных детей» в специализированные учреждения. Из одного из таких забирает своего сына Стива (Антуан-Оливье Пилон) мать-одиночка Дайан (Энни Дорвал), овдовевшая три года назад. Стива исключают за устроенный им пожар и советуют матери отправить его в клинику с более строгим режимом (то есть фактически в психиатрическую больницу), объясняя, что любовь не всегда спасает. Тем не менее Дайан забирает Стива домой, хотя их отношения с первой секунды максимально нестабильны: теплые моменты взаимопонимания и близости резко сменяются руганью и драками. Усмирить взрывной характер сына мать не состоянии, потому как и сама с легкостью срывается на избыточные эмоции. К счастью, на пороге их дома возникает соседка Кайла (Сюзанн Клеман), когда-то работавшая учителем. Когда она принимает предложение заниматься образованием Стива, то кажется, что воцаряется гармония и спокойствие. В какой-то момент начинает закрадываться мысль, что Долан должен обязательно добавить и сексуальный аспект в их отношения, но он поступает изящнее, сексуальная энергетика сублимируется, не оставляя места для спекуляций о телесном. Постепенно проблемы всех трех начинают уходить, даже сама Кайла, испытывавшая вследствие психологической травмы проблемы с речью, начинает чувствовать себя в большей степени частью этой семьи, а не своей собственной. Но, естественно, идиллия не может длиться вечно.
Интересно, что во многом «Мамочку» можно считать парафразом дебюта режиссера – «Я убил свою маму», где также препарировались непростые отношение сына с матерью. Больше того, даже актеры здесь задействованы почти те же, что, впрочем, никак восприятию картины не мешает, тем более, что веришь артистам с первого до последнего кадра.
Неоднозначным может показаться и решение снять практически целиком фильм в соотношении сторон 1:1 , что оставляет на экране лишь куцый квадратик вместо полноформатной картинки, однако, в прямом смысле зажатый в узкие рамки, оператор Андре Тюрпен проделал великолепную работу, сосредоточившись на крупных планах героев, что позволило с одной стороны помочь создать ощущение интимности, сокровенности происходящего, сосредоточиться непосредственно на героях и их переживаниях, с другой подчеркнуть стесненность мира окружающего и внутреннего мира персонажей. И даже в таком формате Долан предстает как мастер мизансценирования. Щепетильно канадец подходит и к саундтреку оживляющему в памяти некоторые подзабытые поп-хиты, причем каждая композиция звучит почти целиком и зачастую оказывается чересчур уж экспликативной.
В принципе, как всегда, об «оболочке» фильмов Долана можно рассуждать долго, но «Мамочка» не подводит и в содержательном плане. В самом общем смысле картину можно проинтерпретировать как историю невозможности любви, но причина этой невозможности не раскрывается. Герои живут не сказать чтобы в жутком захолустье, но создается впечатление, что их мир предельно герметичен и обособлен, кроме главной троицы в пространстве фильма больше почти никто не обитает. Вырваться за обозначенные в том числе и кадром границы если и удается, то совсем ненадолго, до возникновения новых ограничений и барьеров, зажимающих и теснящих персонажей. Отличаются же Стив, Дайан и Кайла восприятием своего в общем-то одинаково безрадостного положения. Стив реагирует яростным бунтом, который в конечном счете деструктивен в силу своей неуправляемости и стихийности как для общества, так и для самого Стива. Кайла, напротив, безропотна, поэтому «придавлена» уже настолько, что едва может говорить и не случайно оживает именно в присутствии неиссякаемого источника протестной витальности – Стива. Как ни странно, но оказывается, что наиболее комфортно чувствует себя Дайан, несмотря на внешне буйный темперамент, а отличает ее принятие собственной судьбы, однако она категорически отказывается воспринимать себя как подавленную миром или социум какие бы злоключения ее не постигали.
Итоговый посыл у Долана получается весьма пессимистичным, констатирующим неспособность любви что-то изменить в течении жизни из-за чего недостижимым становится и обретение подлинной свободы, разве что на очень короткий срок. Режиссер не предлагает никакого разрешения этой проблемы, оставляя за зрителем право выбирать между рассудительным и спокойным принятием своей участи, когда мечты остаются лишь в воображении, или бескомпромиссным протестом вплоть до самоуничтожения. Надежды же на «освобождение» через смену внешних обстоятельств бессмысленны, ведь именно этот окружающий быт раз за разом стягивает в пучину ограниченной повседневности.
Ксавье Долана можно упрекнуть в чрезмерности хронометража и сентиментальности, но это нивелируется искренностью автора, его глубоким сопереживанием каждому персонажу, благодаря ему удалось создать сложный психологически и эмоционально достоверный фильм, который вряд ли может кого-то оставить абсолютно равнодушным.
