Почему?

Правильный вопрос через сто лет после 1917 года не -
Почему Россия погибла?
а -
Почему только Россия не просто погибла, но и попала в ад?
Уничтожилось в начале двадцатого века многое.
Революция была в Мексике, в Португалии, в Китае, в Турции.
Рухнули – кроме нашей – еще три европейские империи.
Разные монархи были изгнаны или убиты, коммунисты бунтовали и пытались взять власть почти во всей Восточной Европе, а уж погромы, резня, депортации, эпидемии, расстрелы, перевороты.
Массовое городское общество модерна везде возникало в компании со смертью и беспределом.
Но во всех остальных случаях на Земле – по крайней мере, до 1939 года, а там уж Советский Союз сам влиял на происходящее, – максимальным наказанием для несчастных стран и наций была мягкая полувоенная диктатура, национализм, который более-менее разумно дозировал капитализм и социализм, репрессии и мирную жизнь обывателей, традиции и новации.
Генерал в большой фуражке принимал парады и казнил своих врагов, начинались и кончались войны, менялись границы, но аргентинский, турецкий, индийский, иранский, португальский, венгерский, румынский, алжирский или мексиканский хозяин торговал себе в лавочке, копил деньги и жил более-менее обычной жизнью.
И только в России – единственной, повторяю, стране на планете, даже в нацистской Германии этого и близко не было, – не просто отрекся царь, не просто развалилась империя или пришли к власти “плохие жестокие люди”, а было отменено и ликвидировано вообще все.
Вся частная собственность, все деньги, все имущество вплоть до роялей, картин и серебряных ложек, все награды и воинские звания, весь прежний мир вплоть до неправильных строчек в анкете, фотографий с исчезнувшими людьми и отобранной коровы.
Такого в истории не было.
Этого не было ни у каких Робеспьеров, Наполеонов и Кромвелей, разве что у экзотических сект где-то в лесу.
И, кстати, некоторым извинением для проклинаемых ныне героев 1917 года – всех этих оппозиционных монархистов, кадетов и умеренных социалистов – может служить то обстоятельство, что они даже и близко не могли предположить, что такое возможно.
Они – исходя из того исторического опыта, который у них был, – разумно рассуждали, что ни наследник Алексей при регенте Михаиле и главковерхе НикНике, ни Временное правительство, ни даже какой-нибудь Чернов или Чхеидзе – новые советские начальники, – не являются для родины катастрофой.
Никто не поверил бы, что вместо этого придет ИГИЛ, который зачеркнет всю старую цивилизацию как таковую – и только через сорок лет непрерывного “чрезвычайного положения”, примерно к концу пятидесятых годов того века, у этого ИГИЛа образуется какое-то условно человеческое лицо и он разрешит себе условно мирную жизнь.
Это было немыслимо.
Но это произошло.
В России – как и во всех странах так называемой “мировой периферии и полупериферии” – должна была победить банальная хунта.
Должны были появиться те Савинковы, Слащевы, Врангели и Красновы, которые перебили бы много народу (десять тысяч! двадцать тысяч!), а обыватель так и кряхтел бы себе за занавеской в своей Калуге и Вятке.
Как во всем мире.
Но наши Пилсудские, Варгасы, Салазары и Ататюрки исчезли, едва возникнув, – а Россия попала в ад.
Почему?
Этот вопрос требует осмысленного, а не параноидально-конспирологического, как сейчас модно, ответа.
Я думаю, что 1917 году просто не хватило хозяев.
Да, обыватель так бы и храпел у себя за занавеской, но его – обывателя – было трагически мало.
Даже в Финляндии, Венгрии, Польше, даже в Мексике, Турции или Аргентине крепкий хуторской или мещанский человек оказался достаточно силен для того, чтобы задушить коммунистическое безумие, – но здесь человеческое море сорванных на фронт и не имевших земли и имущества крестьян было так велико, что вся наша цивилизация в нем просто утонула – быстро и страшно.
Не будь этого моря, не будь этой ужасающей диспропорции между хозяйским меньшинством и маргинальным большинством, – никакие любимые параноиками и конспирологами “шпионы” и “русофобы” никогда не смогли бы ни получить власть, ни уж тем более удержаться.
Россия попала в ад, потому что в России было слишком много тех, у кого не было ничего.
Еще бы немножко побольше земли, имущества, побольше денег, домов, одежды, вещей, побольше собственности, побольше жизни – и, может быть, пронесло бы.
Но не хватило.
И все-таки я не могу перестать мечтать о том мире, в котором всего этого удалось избежать.
О нашей русской Аргентине, скучной и сытой, с диктатором и занавеской.
Она была так близка, так близка.