Сегодня 55 лет полету Гагарина.
Посему о высоком.
В государственном книжном издательстве одной маленькой, но гордой республики, где мне довелось в юные лета публиковать свои первые книжки, приемной заведовала строгая старая дева, похожая одновременно на страуса, цаплю и депутата Ирину Яровую.
Дева была возраста предпенсионного и очень любила героев космоса.
Она наизусть знала биографию каждого космонавта, помнила даты и сроки их полетов и отправляла всем космонавтам поздравительные открытки к дню рождения и на Новый год.
Отправляла за свой счет, хотя могла бы и за счет издательства.
На стенах в издательской приемной висели плакаты, где космонавты были изображены группами и поодиночке.
Казалось, что таблички «директор» и «главный редактор» были для маскировки – за дверями явно должно было находиться что-то очень секретное, ЦУПовское.
А завхозом в государственном издательстве той маленькой, но гордой республики работал маленький веселый казах, часами просиживавший в приемной, потому как был он безответно влюблен в заведующую приемной, влюбленную во всех космонавтов сразу.
Ну, может, говоря про влюбленность маленького веселого завхоза-казаха я и погорячился, может, он просто хотел трахнуть старую деву предпенсионного возраста, но я в те годы был юношей трепетным и склонным к преувеличениям по причине избыточной романтичности.
Ростом завхоз был тетеньке как раз по то место, где у тетенек обычно размещены сиськи.
Но сиськи бывают не у всех тетенек – как раз у зав. приемной их и не было.
Однако, завхоз все равно покупал ей пирожки с ливером и картошкой, лимонад «Буратино», а после зарплаты – конфеты «А, ну-ка, отними!».
А в те времена ровно в 11 часов утра из репродукторов, имевшихся в каждом уважаемом кабинете, бодрый ведущий Николай Гордеев при содействии пианиста Родионова звал страну на занятия производственной гимнастикой.
В приемной издательства могли томиться Шекспир и все Толстые разом, да кто угодно мог там томиться, кроме, наверное, космонавтов, но ровно в 11 часов заведующая приемной вставала из-за своего стола, чтобы заняться производственной гимнастикой.
Это было святое!
И напротив нее тут же обязательно вставал маленький веселый казах, чтобы старательно повторять каждое движение своей несбыточной мечты в толстых коричневых чулках и страшных сапогах отечественного производства.
Надо сказать, что в движениях синхронность у пары была потрясающая – Роднина с Зайцевым отдали бы им все свои золотые медали и умерли бы от ощущения собственного ничтожества!
И только когда ведущий Гордеев при поддержке пианиста Родионова предлагал всем советским трудящимся поочередно высоко поднимать ноги, согнутые в коленях, маленький веселый завхоз, физкультурничающий напротив предмета своей страсти, словно переставал понимать команды ведущего!
Стоило голенастой обожательнице космонавтов поднять ногу в страшном сапоге и грубом чулке, завхоз тут же приседал, шумно выдыхая и разводя руки в стороны.
В эти мгновения в глазах его сверкали отблески степных пожарищ и ярилась неутолимость желаний Чингисхана!
А заведующая приемной государственного книжного издательства одной маленькой, но гордой республики говорила завхозу «дурак» и продолжала любить советских космонавтов.
Которым, конечно, слава.
Особенно сегодня.
А надо, чтобы всегда.
Потому что космонавты – они очень крутые перцы!
