Байки про подводников

Рубрики: [Разное]  

Об авторе: Фридман Юрий Шаевич, 1951 г.р., Ленинград. В 1969 году поступил и в 1974 году закончил электротехнический факультет ВВМИОЛУ им. Дзержинского. Службу проходил на Северном флоте в 3 дивизии на 166 экипаже, в.ч. 49360, с 1974 по 1985 г., т.е. в течение 11 лет в должности командира группы автоматики ГЭУ.

На флоте я был небольшим начальником, так что без меня найдётся, кому писать про географические походы, приказы о назначении, генеральные планы и ордена. Я напишу о некоторых историях, небольших и не очень важных, но, может быть, они пригодятся в будущей книге, чтобы она не была похожа на журнал боевой подготовки.

ПАЯЛЬНИК И БЕЛЫЙ ХАЛАТ

По военному образованию, полученному в училище, я должен был служить в электротехническом дивизионе, но назначили меня КИПовцем в 1-ый дивизион, о котором я знал до того очень мало. На пульте ГЭУ я был один раз на практике, но очень хорошо запомнил, что там чёрт ногу сломит: приборы, лампочки, кнопки, звонки и огромная мнемосхема, в общем одно сплошное разноцветное табло.

Радости такое назначение мне не доставило, но наши добрые управленцы № 1 и № 2 Тит (Боря Титов) и Стас (Рядчик) быстро меня «поддержали», сказав, что мне сейчас выдадут белый халат, дадут в руки паяльник, и я буду ходить и что-нибудь паять как научный работник. Учитывая сложность материальной части, я им поверил. И вот наступило боевое крещение. Мне нужно было отремонтировать датчик положения кормовой донной захлопки левого борта. В 4-ом отсеке мне показали какую-то дыру, в которую я с большим трудом влез. Руководили моими действиями с пульта по «Каштану». Команда была лезть вперёд, а лезть было почти некуда. Вокруг трубопроводы, кабели, клапана и прочее железо. Чуть-чуть пролез и всё. А с пульта командуют: «Вперёд!» – а я лейтенант и должен лезть. В общем, я лез как во сне туда, куда и крыса не пролезет, а потом ещё, наверное, час искал, где этот датчик, который я до этого никогда и в глаза не видывал. Вылез я потом весь драный, в масле, ржавчине, синяках и царапинах. С тех пор белый халат я видел только на медосмотрах, а паяльник пригодился за 11 лет службы 3 раза. Но зато я с первого раза понял, что там, где тепло, светло и хорошо, никогда ничего не ломается, всё происходит в трюмах или, в лучшем случае, в аппаратной, где можно заниматься ремонтом матчасти, сидя на крышке реактора – очень удобно.

КАК Я КОМАНДОВАЛ СТРАТЕГИЧЕСКИМ ОБЪЕКТОМ

Я молодой лейтенант, только что вылупившийся из яйца, белая фуражка, белые перчатки, золотой кортик и сам весь блестящий. Первый день службы на 1-ой флотилии 3-ей дивизии атомных подводных лодок Северного флота. Центром 1-ой флотилии была зона, где за колючей проволокой стояли наши атомоходы, а центром зоны был Береговой Матросский Гальюн. Заведение самого мрачного вида снаружи, а внутри это что-то неописуемое. Его страшно было использовать даже по прямому назначению. Как говорится, всё на конус под потолок. И вот мне, этакому блестящему лейтенанту, наш помощник командира Вова Хияйнен сообщает, что я назначаюсь старшим приборки этого объекта. А я наивный спросил у помощника, не кажется ли ему, что таким объектом мог бы командовать мичман. И Вова мне сказал, что Береговой Матросский Гальюн – это объект стратегический, что им должен командовать, как минимум, старший офицер, а я по своему сроку службы и званию могу претендовать только на роль приборщика этого объекта, но, учитывая мой красный диплом выпускника инженерного военно-морского училища, командование посчитало возможным доверить мне командование над гальюном. И тут я вспомнил всё читанное у Станюковича, Колбасьева, Пикуля. Вспомнил о мичманах и лейтенантах царского флота, этих баронах, графах и князьях, которые пили шампанское в кают-компаниях и рассуждали о судьбах России. Об их вестовых, которые прислуживали им, стирали и гладили, сдували с них пылинки, протирали влажной ветошью и драили офицерские гальюны… С этого момента я стал понимать, почему наш подводный флот рабоче-крестьянский, что революция была не зря и что социальная справедливость восстановлена.

К счастью, прокомандовал я этим делом недолго. Береговой Матросский Гальюн был важным средством воспитания экипажей, и его передавали провинившимся как переходящее Красное Знамя.

ВАДИМ ИЛЬИЧ КОТЛУБИНСКИЙ

Мой первый принятый корабль и через три дня первый ввод ГЭУ, т.е. главная проверка моей материальной части. А СУЗ правого борта не в строю, и ввод установки невозможен. А я на допуск к самостоятельному управлению ещё не сдал, мичман мой Миха-боец пьянствует в городке, а главная надежда – командир группы старый капитан Петя Булин лёг в госпиталь. От мысли, что будет сорван выход в море из-за моей матчасти приводил меня просто в ужас, и расстрел не казался мне самым большим наказанием. Днём и ночью я думал, что делать. Аппаратура космической сложности, и я её никогда не то что не изучал, даже не видел в глаза. И в этой ситуации мне удивительным казалось, что командир дивизиона Котлубинский Вадим Ильич полёживает на диванчике на пульте ГЭУ и в ус не дует. И вот, когда до ввода осталось совсем мало времени, Вадим Ильич привёл меня в 4 отсек и приказал открыть прибор аварийной зашиты правого борта. А там, мама родная, несколько десятков магнитных усилителей, к каждому из которых подходит несколько десятков разноцветных проводов, в общем, каша, от которой в глазах рябит и ничего не понятно. Вадим Ильич стал смотреть на этот ужас, а я всё думал, зачем это делать. Но через две минуты он ткнул мне пальцем в отпаявшийся проводок и пошёл обратно на диванчик, не сказав ни слова. Я сначала впал в неописуемый восторг и потратил на этот проводок столько припоя, что его хватило бы припаять слона к прочному корпусу, а вот потом до меня начало доходить – главное на флоте – грамотность. Грамотность тогда была в моде. Незнание специальности было просто невозможным. Прощались любые грехи кроме этого. И для меня на протяжении всей службы образцом грамотного офицера был и остается по сию пору командир первого дивизиона 166 экипажа Вадим Ильич Котлубинский.

ИЗУМЛЕНИЕ

Я уже почти старый капитан и дежурный по ГЭУ. Объявлен «Ветер-2», на борту боевая смена, и со мной на пульте ГЭУ мой командир дивизиона Вадим Ильич Котлубинский. Обстановка следующая: декабрь, ночь, наверху мороз, ветер, снег и темень. В лодке холодина, опостылевшая вахта (10 вахт в месяц), настроение мрачнейшее и жрать хочется, как из ружья. Сиротский ужин давно прошел, и насчёт пожрать на корабле – никакой надежды, в море не были давно, и все отовсюду давно достали и съели, даже гексавит. Вадим Ильич открыл свою любимую канистру в виде книги, и мы решили немного скрасить окружающую обстановку «шильцом». Вызвали на пульт матроса Букенбаева, трюмного со стажем службы две недели, и дали ему задание найти чего-нибудь поесть, впрочем, безо всякой надежды. Букенбаев был пока такая бестолочь, что и в провизионке ничего не нашёл бы. И вот проходит пять минут, раздаётся стук в дверь, и Букенбаев приносит ЛИТРОВУЮ БАНКУ ЧЁРНОЙ ОСЕТРОВОЙ ИКРЫ. Мы с Ильичём не могли поверить своим глазам, и изумление наше было неописуемым. Мы долго тыкали пальцами в эту банку и облизывались, пока поверили, что это не сон. С такой закуской мы быстро привели окружающую обстановку в уютный человеческий вид, и жизнь стала лучше, стала веселей. Оказалось, что в жизни всегда есть место радости и счастью. А икру эту Букенбаеву прислали в посылке.

СТУДЕНТ ВЛАСИЧЕВ

(Эту байку я пишу вместе с моим флотским товарищем и сослуживцем Петром Бардыгиным).

Стояли мы в сухом доке в Росте, а к нам на корабль прислали студентов-практикантов из Горьковского политехнического института. К первому дивизиону был прикомандирован студент Власичев, который, как и положено студенту на флоте, был святым, всему верил и боялся тележного скрипа. Однажды Петя Бардыгин – командир реакторного отсека, заметил, что наш студент долго и внимательно разглядывает реакторную выгородку через иллюминатор в 3 отсеке. Петя сообщил об этом на пульт, и там быстренько решили студента разыграть. Первым делом Петя сделал студенту строгий выговор по поводу того, что в аппаратную смотреть опасно для жизни. Потом он поднёс к нему радиометр, поставленный в режим проверки, и радиометр затрещал и зашкалил. Петя сообщил Власичеву, что тот получил высокую дозу радиации и его жизнь в опасности. Студента вызвали на пульт и там за него взялись комдив Вадим Ильич, начхим Ваня Чупахин и доктор Саша Алкановчи. Студента заставили дуть в какую-то трубочку, открывать рот, приседать, и наконец сообщили, что спасти его может только помывка кожи. Власичеву дали соду, стиральный порошок и велели мыться на палубе дока. Несчастный студент хотел уже мчатьчя на помывку, но была объявлена боевая тревога, его сразу не пустили, отчего он очень страдал. После отбоя он тёр себя со всех сторон в доке стиральным порошком, и все им любовались. Потом ему налили «шила», тоже для лечения от радиации, и студент совсем обалдел, так как шило было неразбавленное, а запивать было запрещено доктором по медицинским соображениям. Но главное началось потом. На следующий день у нас немного протекла цистерна с радиоактивной водой как раз в том месте, где мылся Власичев, и на палубе дока работала заводская дезактивационная бригада в белых комбинезонах. Студенту все это продемонстрировали и сказали, что бригада работает из-за него и что часы его сочтены. Сомневаться он не мог, работа дезактиваторщиков была нешуточная. Котлубинский с Чупахиным вызвали Власичева на пульт, заставили писать предсмертную записку, в которой приказали отметить, что в своей смерти он никого не винит, сообщить адрес родителей, чтобы знать, куда высылать груз 200. всё это они сопровождали рассуждениями, как им жалко молодое дарование, какое горе ждёт родителей и как сложно будет отправлять Власичева на родину в гробу. Вадим Ильич заставил студента сдать все документы, деньги и личные вещи, запер всё в сейфе и сказал, что отданы они будут родителям вместе с телом. В общем, бедный студент чуть не умер по-настоящему и очень бурно переживал своё второе рождение, когда ему сообщили о розыгрыше.

ТАРАКАНЬЯ ИСТОРИЯ

Я был прикомандирован в соседний экипаж на боевую службу. Не знаю почему, но на этом корабле не сделали перед автономкой очень важную вещь – травлю тараканов. Сделать это можно только в базе, да и то с большими сложностями. В море слабо работали холодильные машины, было жарко, и тараканы стали плодиться небывало. На кусочке палубы 50 на 50 см их было несколько десятков одновременно. Вначале мы пытались их уничтожать с помощью резиновых жгутов от СГП, причём приобрели в этом деле невиданное мастерство.

Со временем мы научились попадать не просто в таракана, а по заказу – в голову, левую заднюю лапку, правую переднюю, по усам и т.п. Затем тараканы, которые вначале были обычные: рыжие тощие и шустрые, круглые чёрные, жирные с контейнером, стали мутировать. Появились альбиносы, летающие и самое плохое, тараканы научились кусаться. Кроме всего прочего на корабле были крысы. И вот, когда от этой живности житья не стало, борьбу с ними было решено включить в социалистическое соревнование, причём, как и все остальное, оценивать в баллах. И вот в центральном посту появилось объявление с баллами социалистического соревнования, где среди прочего было указано:

– уничтожение 100 тараканов – 100 баллов

– поимка крысы                        – 100 баллов

– обнаружение РПКСН            – 100 баллов

Я не помню, обнаружили ли РПКСН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения), что по большому счёту и было главной задачей боевой службы, но мичман, обнаруживший крысиное гнездо за преобразователем, стал главным героем автономки.

А тараканы стали столь изнежены в роскошной жизни, где им было вдоволь воды, еды и тепла, что сдохли сразу все, как только мы открыли люк центрального после всплытия в декабре. Зато мы после всплытия чувствовали себя прекрасно. Впереди были: сдача корабля, дом отдыха и отпуск – подводницкое счастье.

Юрий Фридман

 

Впервые опубликовано в специальном выпуске журнала «Аврора»


Леонид Миров


8 комментариев

  • Владимир Васютичев Владимир Васютичев :

    Ю.Ш. с интересом прочитал, в ожидании книги, по другому воспринимается печатное слово…

  • Владимир Васютичев Владимир Васютичев :

    Шаич!!!Задумайся, молодой,трезвый лейтенант не тянет на уровень Михи Васильева, мичмана КИП ГЭУ ???

  • Петр Краюшкин Петр Краюшкин :

    Шаич, великолепно. Ты мог бы еще много написать, например, как мы с Санькой Алкановичем удаляли аппендикс бедному мичману-турбинисту (не помню его фамилию) и из-за этого возвращались от островов Зеленого мыса к Гибралтару для передачи болезного на рыбацкую плавбазу.

    • Александр Посохов Александр Посохов :

      Петр, помню Вас капитаном 3-го ранга,моим непосредственным командиром. Эту операцию я не забуду, нам тогда разрешили передать весточку родным с этим бортом. Если есть связь с Алкановичем передавайте ему привет. Всем Вам здоровья. Как с Вами всеми можно связаться?

  • Константин Константин :

    Здравствуйте всем! Случайно наткнулся на эти байки, действительно – “не служил бы я на флоте, если б не было смешно..”.Я служил в том же гарнизоне что и вы и я старший сын того самого доктора.Историю про аппендикс даже я в детстве слышал краем уха):
    Папа бы порадовался почитав это , но он умер в 2002 году .
    Здоровья всем вам и вашим близким!

  • Николай Генералов Николай Генералов :

    Юра, привет! Забавно написано. Книга, думаю, будет не хуже чем “Расстрелять!”. Насколько я помню в том же районе мы передавали надводникам Игоря Костина со сломанной рукой. Ты, вероятно, был рядом в этот “весёлый” момент? Интересны детали. Также интересен поход с Ермаком на борту. Тот кто там был в это время я думаю надолго запомнил детали его общения с членами экипажа. А как в Марокко с кривыми выдвижными заходили, пытаясь сначала погрузиться, а после Бейры в надводном через весь Индийский океан с “Орионами” над головой!

  • миха миха :

    И где же ты служил, болезный? На ПКЗ трюмным-писарем в штабе?

Оставьте комментарий



««« »»»