Среди каменных идолов, в разные годы заполонявших площади и улицы нашей страны, нелегко узнать героев. Два и маловато их будет среди этих изваяний: пожалуй, безымянный гипсовый мальчик с горном иной раз милее лобастого Ильича с хищно выброшенной вперед рукой. Да и слова «патриотизм», «Родина» тоже немного затерялись, порыжели от смысловой ржавчины в бурном море девяностых, откуда Россия до сих пор выбирается мучительно – если говорить не о валовом экономическом продукте, а о сознании людей! Тем более, сегодня, когда впору думать об ипотечном кредите и поиске работы, а вовсе не о бронзовой славе и фанфарном величии…
Рассказ о его небе
Но есть среди героев настоящие. Мужчины. Сибиряки. Таки – чтоб ах! – замер. Потому, что поражают своей цельностью, крупностью, глубиной. Которых не изьело ни время, ни лживое мифотворчество, ни испортило внимание властей и обожание народа. Какими были, такими и остались. Нашими, родными и, тем не менее, отстоящими от нас, простых людей, на множество ступенек духовного и нравственного пьедестала.
Таким был – впрочем, и остается Александр Покрышкин. Почему-то хочется называть Александра Ивановича, трижды Героя Советского Союза именно так – Александр Покрышкин. Как тогда, когда был он простым парнем с Закаменки, рабочей окраины сравнительно молодого Новониколаевска. Это сейчас наш город заполонен торговой недвижимостью, заводами и офисами, а тогда о нём никто не знал, как и о его главном герое – Александре Покрышкине. Этот рассказ – о нем и о его небе.
Имя победителя.
Казалось бы, ничего не предвещало такого яркого и впечатляющего взлета, такой фантастической и интересной судьбы в будущем простого печника – мастера по хитрому делу кладки печей, выбравшегося в Новониколаевск из голодной и нищей Вятки. Переселенцы ехали тогда на подводах или в вагонах, позже названных «столыпинскими» – крашеных грязно-желтой краской, никаких купе, только лавки, лавки, лавки… и неистребимый запах портянок. Точно неизвестно, как произошло переселение семьи будущего аса в город; но можно сказать, что какие-то все-таки штрихи, какие-то знаки судьба нарисовала его на этом пути.
Когда у 28-летнего печника-кровельщика (кстати, перенявшего это ремесло от редкого силача – своего деда Петра Осиповича Покрышкина) родился сын, назвали его Александром. Они жили в первых каменных домах в Новосибирске. В метрической книге о рождении браке и смерти по Томской духовной консистории покровской церкви за 1913-й сохранилась запись о крещении 10 марта младенца по имени Александр; тоже – Александром, священником, в миру Смычковым. Кстати, впоследствии Александр Иванович во всех документах будет указывать дату рождения по старому стилю – именно 6 марта (ныне это 19 марта). А ведь это день Иконы Божьей Матери «Благодатное Небо». Да и имя «Александр» с греческого означает «Победитель». Случайно ли?
Впрочем, и сам год рождения аса для Росси был символичным. Очень далеко от Новониколаевска в том же марте заканчивает курс авиационного отделения офицерской воздухоплавательной школы поручик Петр Нестеров – и через четыре месяца закрутит в киевском небе первую «мертвую петлю», родив понятие «искусство высшего пилотажа». Все говорило о том, что этот младенец, вытащенный из купели, и, конечно, кричавший, как все дети, поднимется гораздо выше, чем предполагал и священник Александр, и родня, присутствовавшая на крещении. Но никто тогда об этом не догадывался.
