О возвращении Путина, который никуда и не уходил, можно говорить «политически».
И в этом смысле у меня есть разные аргументы за, будь то судьба Крыма и непризнанных республик (без него могут рыпнуться сдать, а надо, чтобы все исторически устоялось и где-то благополучно паспортизировалось), нежелательное возвышение банды наследничков-преемничков (самый кошмарный из которых — любимец публики Собянин), удивительное умение Путина держать удар, его терпение и упрямство (события следующих недель после Боинга шесть лет назад — лучший пример), явный крен страны вправо, в сторону от «открытого мира», пока он главный (через не хочу, разумеется, но какая разница, главное, что yes, we will build the wall), да и просто — отменившийся триумф той отборной сволочи, которая жаждала хоть частичного его ухода и снова пережила крушение всех надежд (то есть не столько даже сам Путин мил, сколько враги его отвратительны).
Но это все, повторюсь, политические аргументы.
А есть ведь и что-то другое.
Дело в том, что нас медленно и неотвратимо накрывает будущее.
И я смотрю в ту сторону, откуда оно на нас идет, с такой ужасной тоской.
Потому что я чувствую, что нет там ничего хорошего, в этом самом будущем, я не хочу, чтобы оно приходило, и «перемен» никаких не хочу.
И можно, конечно, сформулировать мои резоны на политическом языке.
Поговорить еще раз про ханжески-райкомовский феминизм, про религию обожествленного мигранта, про еврошариат, про безумную зацикленность на перемене пола, про борьбу с изменением климата, которая нам страшно невыгодна, про упразднение христианства и всей старой культуры, поскольку она то ли «репрессивная», то ли «мужская», про культ подростков, про оруэлловщину «цифровой реальности», про ненавистный урбанизм с самокатом, про графоманов с их «проговариванием травмы» и спекулянтов страданиями, да и много еще о чем.
И это все правда.
Но это еще не вся правда.
А вся правда состоит в том, что я просто не хочу видеть старение, умирание, исчезновение всего, что мне дорого, и что я люблю, и всех, кого я люблю.
И мне не хочется, чтобы тот мир двадцатого века, где я родился и вырос, и где все у меня были живые, — заменил этот мерзкий подросток неопределенного пола с фиолетовыми волосами, несущийся на самокате к психотерапевту.
И путинская Россия для меня в этом смысле — это совсем не политика.
Это как последние теплые осенние дни, когда ты нарочно рано встаешь, потому что немного осталось от этой хорошей погоды, и долго собираешь листья, а потом зажигаешь костер, садишься рядом, выпиваешь немножко, и смотришь на чистое небо, и думаешь: как хорошо.
И как не хочется со всем этим прощаться.
Я так смотрю на кассиршу в метро, которую еще не уволил робот.
На женщину, которую тошнит от слова «абьюз».
На человека в очереди, который платит наличными.
На приятеля, который любит Rolling Stones, а не Билли Айлиш.
На красную веселую физиономию Трампа.
На Вуди Аллена, которого пытаются уморить безымянные оскорбленные ничтожества.
На неунывающего старика Лимонова.
И на вчерашнюю Терешкову, вдруг предложившую, прямо как ковбой в древнем вестерне предлагает замочить плохих парней, «не крутить и не мудрить», — ведь это же так прекрасно, так драгоценно, что эта же самая Терешкова — вот она на черно-белой фотографии с молодым еще смеющимся Брежневым, вот она в пожелтевшей газете принимает позавчерашнюю конституцию, и вчера — тоже она, это все равно что найти открытку от бабушки, когда уже ничего не ждал и просто открыл коробку на чердаке.
Я так смотрю на всю нашу нынешнюю Россию, которая, к счастью, все еще чем-то похожа на ту Россию.
Какую именно? А просто «ту», да и все.
Потому что настоящее ценно тем, что в нем все еще живо разное, но родное прошлое. А живо оно, потому что любимо.
А если настоящее решит выбросить прошлое в контейнер для раздельного сбора мусора, да и поскакать навстречу будущему с фиолетовыми волосами — кому-то это, может, и понравится, а только я думаю, что лучше прицелиться, да и выстрелить ему вслед.
Один философ тут сказал, что Путин хочет остановить время. Правильно сказал.
Конечно, в глобальном смысле это невозможно.
Но все равно ведь спасибо деду за попытку.
И помните: если вы считаете, что вы уже выкинули, списали и отменили все прежнее, все устаревшее, не поместившееся на уезжающий в будущее самокат, — не спешите.
Там, в глубине, на свалке истории, кто-то не сдался.
И оттуда будут стрелять.
