Жил-был старик да старуха; детей у них
не было. Уж чего они ни делали, как ни молились богу, а старуха все
не рожала. Раз пошел старик в лес за грибами; попадается ему дорогою
старый дед.
- Я знаю, – говорит, – что у тебя на мыслях; ты все об
детях думаешь. Поди-ка по деревне, собери с каждого двора по яичку и
посади на те яйца клушку; что будет, сам увидишь!
Старик воротился в деревню; в ихней деревне был сорок
один двор; вот он обошел все дворы, собрал с каждого по яичку и
посадил клушку на сорок одно яйцо.
Прошло две недели, смотрит старик, смотрит и старуха, – а
из тех яичек народились мальчики; сорок крепких, здоровеньких, а один
не удался – хил да слаб! Стал старик давать мальчикам имена; всем
дал, а последнему недостало имени.
- Ну, – говорит, – будь же ты Заморышек!
Растут у старика со старухою детки, растут не по дням, а
по часам; выросли и стали работать, отцу с матерью помогать: сорок
молодцев в поле возятся, а Заморышек дома управляется. Пришло время
сенокосное; братья траву косили, стога ставили, поработали с неделю и
вернулись на деревню; поели, что бог послал, и легли спать. Старик
смотрит и говорит:
- Молодо-зелено! Едят много, спят крепко, а дела, поди, ничего не сделали!
- А ты прежде посмотри, батюшка! – отзывается Заморышек. Старик снарядился и поехал в луга; глянул – сорок стогов сметано.
- Ай да молодцы ребята! Сколько за одну неделю накосили и в стога сметали.
На другой день старик опять собрался в луга, захотелось
на свое добро полюбоваться; приехал – а одного стога как не бывало!
Воротился домой и говорит:
- Ах, детки! Ведь один стог-то пропал.
- Ничего, батюшка! – отвечает Заморышек. – Мы этого вора
поймаем; дай-ка мне сто рублев, а уж я дело сделаю. Взял у отца сто
рублев и пошел к кузнецу:
- Можешь ли сковать мне такую цепь, чтоб хватило с ног до головы обвить человека?
- Отчего не сковать!
- Смотри же, делай покрепче; коли цепь выдержит – сто рублев плачу, а коли лопнет – пропал твой труд!
Кузнец сковал железную цепь; Заморышек обвил ее вокруг
себя, потянул – она и лопнула. Кузнец вдвое крепче сделал; ну, та
годилась. Заморышек взял эту цепь, заплатил сто рублев и пошел сено
караулить; сел под стог и дожидается.
Вот в самую полночь поднялась погода, всколыхалось море, и
выходит из морской глубины чудная кобылица, подбежала к первому стогу
и принялась пожирать сено. Заморышек подскочил, обротал ее железной
цепью и сел верхом. Стала его кобылица мыкать, по долам, по горам
носить; нет, не в силах седока сбить! Остановилась она и говорит ему:
- Ну, добрый молодец, когда сумел ты усидеть на мне, то возьми – владей моими жеребятами.
Подбежала кобылица к синю морю и громко заржала; тут сине
море всколыхалося, и вышли на берег сорок один жеребец; конь коня
лучше! Весь свет изойди, нигде таких не найдешь!
Утром слышит старик на дворе ржанье, топот; что такое? а это его сынок Заморышек целый табун пригнал.
- Здорово, – говорит, – братцы! Теперь у всех у нас по коню есть; поедемте невест себе искать.
- Поедем!
Отец с матерью благословили их, и поехали братья в путь-дорогу далекую.
Долго они ездили по белому свету, да где столько невест
найти? Порознь жениться не хочется, чтоб никому обидно не было; а
какая мать похвалится, что у ней как раз сорок одна дочь народилась?
Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой
горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот
железные столбы поставлены. Сосчитали – сорок один столб. Вот они
привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор.
Встречает их баба-яга:
- Ах вы, незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?
- Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напой-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай.
Баба-яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала спрашивать:
- Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела пытаете?
- Дела пытаем, бабушка!
- Чего ж вам надобно?
- Да невест ищем.
- У меня есть дочери, – говорит баба-яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну девицу.
Тут они сосватались, начали пить, гулять, свадьбы
справлять. Вечером пошел Заморышек на своего коня посмотреть. Увидел
его добрый конь и промолвил человеческим голосом:
- Смотри, хозяин! Как ляжете вы спать с молодыми женами,
нарядите их в свои платья, а на себя наденьте женины; не то все
пропадем!
Заморышек сказал это братьям; нарядили они молодых жен в
свои платья, а сами оделись в женины и легли спать. Все заснули,
только Заморышек глаз не смыкает. В самую полночь закричала баба-яга
зычным голосом:
- Эй вы, слуги мои верные! Рубите незваным гостям буйны
головы. Прибежали слуги верные и отрубили буйны головы дочерям
бабы-яги. Заморышек разбудил своих братьев и рассказал все, что было;
взяли они отрубленные головы, воткнули ‘на железные спицы кругом
стены, потом оседлали коней и поехали наскоро.
Поутру встала баба-яга, глянула в окошечко – кругом стены
торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала
подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала палить щитом на
все четыре стороны. Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море,
позади баба-яга – и жжет и палит! Помирать бы всем, да Заморышек
догадлив был: не забыл он захватить у бабы-яги платочек, махнул тем
платочком перед собою – и вдруг перекинулся мост через все сине море;
переехали добрые молодцы на другую сторону. Заморышек махнул платочком
в иную сторону – мост исчез, баба-яга воротилась назад, а братья
домой поехали.
