В одной деревушке жили два мужика, два родные брата: один был бедный, другой богатый.
Богач переехал на житье в город, выстроил себе большой
дом и записался в купцы; а у бедного иной раз нет ни куска хлеба, а
ребятишки – мал, мала, меньше – плачут, да есть просят. С утра до
вечера бьется мужик как рыба об лед, а все ничего нет.
Говорит он однова своей жене:
- Дай-ка пойду в город, попрошу у брата: не поможет ли чем?
Пришел к богатому:
- Ах, братец родимый! Помоги сколько-нибудь моему горю; жена и дети без хлеба сидят, по целым дням голодают.
- Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу!
Что делать? Принялся бедный за работу: и двор чистит, и
лошадей холит, и воду возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему
богатый одну ковригу хлеба:
- Вот тебе за труды!
- И за то спасибо! – сказал бедный, поклонился и хотел было домой идти.
- Постой! Приходи-ка завтра ко мне в гости и жену приводи: ведь завтра мои именины.
- Эх, братец, куда мне? Сам знаешь: к тебе придут купцы в сапогах да в шубах, а я в лаптях хожу да в худеньком сером кафтанишке.
- Ничего, приходи! И тебе будет место.
- Хорошо, братец, приду.
Воротился бедный домой, отдал жене ковригу и говорит:
- Слушай, жена! Назавтра нас с тобой в гости звали.
- Как в гости? Кто звал?
- Брат: он завтра именинник.
- Ну что ж, пойдем.
Наутро встали и пошли в город, пришли к богатому,
поздравили его и уселись на лавку. За столом уж много именитых гостей
сидело; всех их угощает хозяин на славу, а про бедного брата и его
жену и думать забыл – ничего им не дает; они сидят да только
посматривают, как другие пыот да едят.
Кончился обед; стали гости из-за стола вылазить да
хозяина с хозяюшкой благодарить, и бедный тоже – поднялся с лавки и
кланяется брату в пояс. Гости поехали домой пьяные, веселые, шумят,
песни поют.
А бедный идет назад с пустым брюхом.
- Дай-ка, – говорит жене, – и мы запоем песню!
- Эх ты, дурак! Люди поют оттого, что сладко поели да много выпили; а ты с чего петь вздумал?
- Ну, все-таки у брата на именинах был; без песен мне стыдно идти. Как я запою, так всякий подумает, что и меня угостили…
- Ну пой, коли хочешь, а я не стану! Мужик запел песню, и послышалось ему два голоса; он перестал и спрашивает жену:
- Это ты мне подсобляла петь тоненьким голоском?
- Что с тобой? Я вовсе и не думала.
- Так кто же?
- Не знаю! – сказала баба. – А ну запой, я послушаю.
Он опять запел: поет-то один, а слышно два голоса; остановился и спрашивает:
- Это ты, Горе, мне петь пособляешь? Горе отозвалось:
- Да, хозяин! Это я пособляю.
- Ну, Горе, пойдем с нами вместе.
- Пойдем, хозяин! Я теперь от тебя не отстану. Пришел мужик домой, а Горе зовет его в кабак. Тот говорит:
- У меня денег нет!
- Ох ты, мужичок! Да на что тебе деньги? Видишь, на тебе
полушубок надет, а на что он? Скоро лето будет, все равно носить не
станешь! Пойдем в кабак, да полушубок побоку…
Мужик и Горе пошли в кабак и пропили полушубок. На другой
день Горе заохало – с похмелья голова болит, и опять зовет хозяина
винца испить.
- Денег нет, – говорит мужик.
- Да на что нам деньги? Возьми сани да телегу – с нас и довольно!
Нечего делать, не отбиться мужику от Горя: взял он сани и телегу, потащил в кабак и пропил вместе с Горем.
Наутро Горе еще больше заохало, зовет хозяина опохмелиться; мужик пропил и борону и соху.
Месяца не прошло, как он все спустил; даже избу свою соседу заложил, а деньги в кабак снес.
Горе опять пристает к нему:
- Пойдем да пойдем в кабак!
- Нет, Горе! Воля твоя, а больше тащить нечего.
- Как нечего? У твоей жены два сарафана: один оставь, а другой пропить надобно.
Мужик взял сарафан, пропил и думает:
“Вот когда чист! Ни кола, ни двора, ни на себе, ни на жене!”
Поутру проснулось Горе, видит, что у мужика нечего больше взять, и говорит:
- Хозяин!
- Что, Горе?
- А вот что: ступай к соседу, попроси у него пару волов с телегою.
Пошел мужик к соседу.
- Дай, – просит, – на времечко пару волов с телегою; я на тебя хоть неделю за то проработаю.
- На что тебе?
- В лес за дровами съездить.
- Ну возьми; только не велик воз накладывай.
- И, что ты, кормилец!
Привел пару волов, сел вместе с Горем на телегу и поехал в чистое поле.
- Хозяин, – спрашивает Горе, – знаешь ли ты на этом поле большой камень?
- Как не знать!
- А когда знаешь, поезжай прямо к нему. Приехали они на то место, остановились и вылезли из телеги.
Горе велит мужику поднимать камень. Мужик поднимает, Горе пособляет; вот подняли, а под камнем яма – полна золотом насыпана.
- Ну, что глядишь? – сказывает Горе мужику. – Таскай скорей в телегу.
Мужик принялся за работу и насыпал телегу золотом; все из
ямы повыбрал до последнего червонца, видит, что уж больше ничего не
осталось, и говорит:
- Посмотри-ка, Горе, никак, там еще деньги остались?
Горе наклонилось:
- Где? Я что-то не вижу!
- Да вон в углу светятся!
- Нет, не вижу.
- Полезай в яму, так и увидишь. Горе полезло в яму; только что опустилось туда, а мужик и накрыл его камнем.
- Вот этак-то лучше будет! – сказал мужик. – Не то коли
взять тебя с собою, так ты, Горе горемычное, хоть не скоро, а все же
пропьешь и эти деньги!
Приехал мужик домой, свалил деньги в подвал, волов отвел к
соседу и стал думать, как бы себя устроить. Купил лесу, выстроил
большие хоромы и зажил вдвое богаче своего брата.
Долго ли, коротко ли – поехал он в город просить своего брата с женой к себе на именины.
- Вот что выдумал! – сказал ему богатый брат. – У самого есть нечего, а ты еще именины справляешь!
- Ну, когда-то было нечего есть, а теперь, слава богу, имею не меньше твоего; приезжай – увидишь.
- Ладно, приеду!
На другой день богатый брат собрался с женою, и поехали
на именины; смотрят, а у бедного-то голыша хоромы новые, высокие, не у
всякого купца такие есть! Мужик угостил их, употчевал всякими
наедками, напоил всякими медами и винами. Спрашивает богатый у брата:
- Скажи, пожалуйста, какими судьбами разбогател ты?
Мужик рассказал ему по чистой совести, как привязалось к
нему Горе горемычное, как пропил он с Горем в кабаке все свое добро до
последней нитки; только и осталось, что душа в теле; как Горе указало
ему клад в чистом поле, как он забрал этот клад да от Горя избавился.
Завидно стало богатому.
“Дай, – думает, – поеду в чистое поле, подниму камень да
выпущу Горе – пусть оно дотла разорит брата, чтоб не смел передо мною
своим богатством чваниться”.
Отпустил свою жену домой, а сам в поле погнал; подъехал к
большому камню, своротил его в сторону и наклоняется посмотреть, что
там под камнем. Не успел порядком головы нагнуть – а уж Горе выскочило
и уселось ему на шею.
- А, – кричит, – ты хотел меня здесь уморить! Нет, теперь я от тебя ни за что не отстану.
- Послушай, Горе, – сказал купец, – вовсе не я засадил тебя под камень…
- А кто же, как не ты?
- Это мой брат тебя засадил, а я нарочно пришел, чтоб тебя выпустить.
- Нет, врешь! Один раз обманул, в другой не обманешь!
Крепко насело Горе богатому купцу на шею; привез он его
домой, и пошло у него все хозяйство вкривь да вкось. Горе уж с утра за
свое принимается: каждый день зовет купца опохмелиться; много добра в
кабак ушло.
“Этак несходно жить! – думает про себя купец. – Кажись, довольно потешил я Горе; пора б и расстаться с ним, да как?”
Думал, думал и выдумал: пошел на широкий двор, обтесал
два дубовых клина, взял новое колесо и накрепко вбил клин с одного
конца во втулку. Приходит к Горю:
- Что ты, Горе, все на боку лежишь?
- А что ж мне больше делать?
- Что делать? Пойдем на двор в гулючки играть. А Горе и
радо. Вышли на двор. Сперва купец спрятался – Горе сейчас его нашло;
после того черед Горю прятаться.
- Ну, – говорит, – меня не скоро найдешь! Я хоть в какую щель забьюсь!
- Куда тебе! – отвечает купец! – Ты в это колесо не влезешь, а то – в щель!
- В колесо не влезу? Смотри-ка, еще как спрячусь!
Влезло Горе в колесо; купец взял да и с другого конца
забил во втулку дубовый клин, поднял колесо и забросил его вместе с
Горем в реку.
Горе потонуло, а купец стал жить по-старому, по-прежнему.
