Искать в каждом свежем фильме аллюзии на пандемию, изоляцию и их последствия для человечества в 2021 году уже должно считать признаком плохого тона, но случае новой работой Александра Ажа от проведения подобных параллелей уйти никак нельзя.
«Кислород», появившийся в мае на Netflix, во многом нетипичен для французского режиссёра. Во-первых, впервые почти за 20 лет с момента выхода культовой «Кровавой жатвы» он вновь снимает на родном языке, что, кстати, было инициативой продюсеров, хотя изначально проект задумывался на английском, а на главную роль рассматривались Энн Хэтэуэй и Нуми Рапас, сам Ажа собирался ограничиться продюсерскими функциями. Во-вторых, за постановщиком закрепилась репутация специалиста в области би-муви, успешно экспериментирующего в жанре слэшера, эксплуатейшна, а попытки сменить амплуа («Рога», «Девятая жизнь Луиса Дракса») были восприняты как публикой, так и критиками, скорее как неудачные. Но, кажется, на этот раз Ажа преуспел: «Кислород», камерный сай-фай триллер, пусть и не лишенный элементов хоррора, действие которого целиком происходит внутри криогенной капсулы, в большей степени удался.
Молодая девушка (Мелани Лоран, известная по «Бесславным ублюдкам») просыпается плотно укрытой полимерной мембраной. Освободившись из удушающего кокона, она обнаруживает себя запертой в высокотехнологичной медицинской капсуле обвитой проводами, датчиками и шприцами. Компанию ей составляет искусственный интеллект M.I.L.O. (озвученный Матье Амальриком), сообщающий ей о некоей неполадке, в результате которой кислорода ей хватит приблизительно на сто минут. Неудивительно, что её охватывает паника: компьютер обращается к ней исключительно как «биоформа Омикрон 267», отказывается открыть капсулу, хуже того, она не помнит ничего вплоть до своего имени. К счастью, M.I.L.O. имеет доступ в интернет и даже может позвонить в полицию. Когда героиня выясняет, что является нобелевским лауреатом в области криогенных исследований Элизабет Хансен, а полиция утверждает, что криокапсула с указанным серийным номером была уничтожена три года назад, да и вообще, словно, не слишком торопится на помощь, в то время как сбивчивые воспоминая рисуют тревожные, хоть и не вполне еще понятные образы, становится очевидно, что происходящее с ней не рядовое похищение или чья-то изощрённая месть.
Нельзя избежать сопоставлений новой работы Ажа с другими фильмами, где действие происходит в ограниченном замкнутом пространстве в реальном времени. Несмотря на очевидное сходство с «Погребённым заживо» (2010), одно из главных отличий кроется, вероятно, в декорациях (Жан Рабасс). Продвинутая капсула не вызывает столь явных негативных коннотаций как гроб, а с определённой точки зрения может показаться и вовсе исключительно безопасным, защищённым пространством, если бы не пресловутая утечка кислорода. Это предоставляет героине намного большее пространства для маневра, да и наличие интерактивного интерфейса даёт возможность для возникновения по крайней мере иллюзии контроля ситуации. Дизайн работает и на поддержание зрительского интереса к техническим деталям, когда Лиз пытается выйти в интернет, «взломать» систему или даже просто подсоединяет/отсоединяет от себя бесконечные датчики, которые к тому же помогают поддерживать нервозную атмосферу своим непристанным писком. Отличается «Кислород» и насыщенностью радикальными драматическими поворотами сюжета, что роднит его, например, с ещё одним фильмом данного поджанра — «Лок» (2013) даже больше, чем с «Похороненным заживо».
«Кислород», как и вышеупомянутые работы, неизбежно становится бенефисом одного актера/актрисы, в данном случае Мелани Лоран, на чьих хрупких плечах и держится фильм. Французская актриса завораживающе воплощает на экране и растерянное смятение, и отчаянный гнев, и парализующий ужас и мгновенные переходы между этими состояниями. Эти «эмоциональные качели» позволяют картине не «задохнуться». Прекрасен и Амальрик, наделюящий своим голосом машину M.I.L.O., чей будто ёрнически-издевательский тон замечаний о том, что порча собственности карается законами ЕС, или настойчивые предложения принять седативное, а то и вовсе щедрый подарок в виде принудительной эфтаназии, отсылает к HAL из «2001 год: Космическая одиссея».
Оператор Максим Александр, работавший с Ажа еще на «Кровавой жатве», демонстрирует максимальную изобретательность, придумывая, кажется, все возможные ракурсы на столь малом пространстве, успешно избегая визуальной монотонности, и даже умудряется поставить несколько длинных динамичных кадров внутри капсулы.
У поклонников творчества режиссёра, впрочем, найдётся повод погоревать. «Кислород», несмотря на наличие пары жутковатых эпизодов, смотрится стерильно, под стать основному месту действия фильма. Унифицированная эстетика Netflix в данном случае может не так сильно вредит картине, но не оставляет никакого долгоиграющего, запоминающегося «послевкусия», как будто подправляя неровности в «авторском почерке» Ажа.
Что касается сценария, то дебютная работа Кристи ЛеБлан была включена в шортлист лучших нереализованных проектов в 2016-ом году, задолго до бушующей пандемии, но, спустя пять лет, смотрится пророчески в 2021-ом, хотя нельзя исключать, что некоторые детали и акценты были доработаны уже в процессе съёмок летом 2020-го в соответствии с цайтгайстом. Сценаристка благополучно справляется с челленджем, коим несомненно является помещение действия почти всего фильма в одну локацию, последовательно расширяя масштабы истории темпорально, прибегая к флэшбекам, а затем и пространственно. Изобретательность её текста не сводится к трюкачеству, хотя не избегает иных логических нестыковок, которые, впрочем, можно списать на особенности жанра. Помимо проблематики изоляции, которая в том или ином виде наверняка станет одним из главных лейтмотивов кино в ближайшие годы, ЛеБлан через воспоминания Лиз рисует достаточно нерадостную картину жизни человечества в недалёком будущем и цементирует её лобовой экологической метафорой о кончающемся кислороде. Но сюжетно беспомощность настоящего может быть разрешена только идеалом абстрактного образа будущего, а прямо сейчас предлагается лишь ждать и выжить до прибытия в это самое безоблачное «далеко».
Другой важнейший мотив демонстрируется в самой первой сцене — лабораторная мышь пытающаяся отыскать выход из бесконечного лабиринта. И в качестве жертвы ещё не до конца понятного зрителю эксперимента опять-таки можно усмотреть не только Лиз, будто бы занявшей место объектов своих исследованийи теперь столкнувшейся с серьёзным кризисом идентичности, но и планеты в целом, тщетно ищущей ответа на экологические и эпидемиологические вызовы новейшего времени. Впрочем, «Кислород» не настаивает на таком глобальном прочтении и вполне может восприниматься исключительно как увлекательный аттракцион.
Официальный слоган фильма: «нет выхода, нет памяти, жить осталось 90 минут», возможно, крайне емко суммирует нынешнее положение дел на планете. И эсхатологический комментарий в данном случае относится не только и не столько к пандемии, а к цивилизационному и экологическому кризису человечества, которое пока в отличии от Лиз из состояния гибернации не вышло.