«Лунный свет»: Ты в центре всего мира

Если можно было бы фильм превратить в музыкальную композицию, то «Лунный свет», вне всяких сомнений, оказался бы песней Фрэнка Оушена. Ведь отличительный стиль этого исполнителя имеет много общего с картиной Барри Дженкинса: авторская, слегка экспериментальная форма и чувственное, глубокое, интимное содержание. Фильм режиссёра, как и тексты музыканта, наполнен темами любви, одиночества, сомнений, комбинирует духовные и сексуальные мотивы, а также балансирует между проблемами взрослых людей и чувствами молодых, пытающихся понять собственное место в этом мире. Дженкинс, как и Оушен, рассказывает свою романтическую трагедию, поделив её на три акта, до краёв заполняя каждый из них настоящими эмоциями медленного кипения. 

Три жизненных отрезка одного человека – мальчик, подросток, мужчина. В фильме они разделены на три главы, соответственно Little, Chiron и Black. Чернокожий парень по имени Шайрон (в нашей локализации Широн) родился и вырос в Майами, в одном из тех районов, где улицы пропитаны наркотиками, а единственный авторитет – это деньги. Отца нет, мать постоянно пьёт, употребляет наркотики и уделяет внимания больше клиентам, чем собственному сыну. В школе Шайрона унижают и избивают, поскольку считаю его геем. Однако мальчик ещё сам не может в себе разобраться, он не знает, кто он и для чего вообще задуман. Помогает ему в этом местный авторитетный дилер, наткнувшийся на парнишку в одном из заброшенных домов, куда его загнали враждебно настроенные одноклассники. Мужчину зовут Хуан (великолепнейший Махершала Али), он отвозит Шайрона сначала перекусить, а затем предоставляет и ночлег отказывающемуся говорить, где живёт, мальчику. Именно Хуан оказывается определяющим фактором для протагониста в принятии себя и самоидентификации, фактически научив его не только плавать, но и быть верным себе. 

Махершала Али, несмотря на то, что появляется только в первом акте, показал феноменальную работу. Его герой своей непринуждённой заботой и ненавязчивой добротой за каких-то несколько сцен с Шайроном фактически полностью заполнил собой пропасть, зияющую на том месте, где положено быть отцу. Если за первый акт мы видим, как мальчик ведёт себя очень замкнуто и молчаливо в присутствии Хуана, не выказывая признаков благодарности в ответ, то уже в третьем акте влияние доброжелательного незнакомца видно невооружённом взглядом – от предпочтений в одежде до точно скопированной раскачивающейся походки. Вторая и третья часть фильма больше ориентированы на самоопределении и любовных переживаниях. Всё это рассматривается через призмы одиночества, предательства, меланхолии. Барри Дженкинс вообще подошёл к этому фильму с сугубо авторской точки зрения: он снял самый настоящий артхаус, очень личную историю духовно-сексуальной трансформации юноши, и ни в коем случае не социальную драму, как многие себе уже навообразили, увидев сюжет про чернокожего гея и многочисленные номинации на премию Оскар. Хотя социальный подтекст можно было ожидать от Дженкинса (и даже под микроскопом его можно найти и в «Лунном свете», но это совсем не главное), ведь его режиссёрский дебют «Лекарство от меланхолии» рассказывал о радикально настроенном чернокожем парне по имени Майка, весьма озабоченным отношением общества к людям его цвета кожи. У Шайрона и Майки нет ничего общего во взглядах на мир, как у социальной драмы и чувственной истории о становлении личности. 

Ещё одним фактором подчёркивающим авторский подход Дженкинса является невероятная и ни на что непохожая операторская работа. Джеймс Лакстон также стоял за камерой «Лекарства от меланхолии», то есть они с Барри уже тогда сработались. Но опыт 2008 года был своеобразной разминкой для обоих, поскольку в «Лунном свете» складывается такое ощущение, будто бы каждый выложился по полной и сотворил нечто, что раньше никогда не делал. Дженкинс и Шазелл теперь абсолютно точно по уровню режиссуры недосягаемы в 2016 году, но как бы гениальны не были они оба, у автора «Ла-Ла Ленда» задача была чуточку сложнее. Однако ещё труднее сравнивать операторов, которые также заслужили звания лучших в прошлом году. Если Линус Сандгрен выделяется мастерством и колоссальной работой, то Джеймс Лакстон ушёл далеко впереди по количеству необычных и безумно оригинальных операторских фишек. Его манера съёмки буквально головокружительна (задумка со скользящей по воздуху и крутящейся на 360 градусов камерой появилась ещё во время съёмок дебюта Дженкинса, но только здесь удалось добиться сногсшибательного эффекта). Преследующая ручная камера, или прикреплённая на дверь автомобиля, или колыхающаяся на воде вместе с Шайроном. Дженкинс с Лакстоном используют различную фокусировку, затемнения, размытую картинку, они полагаются на звуки и положение камеры, чтобы без использования слов донести до зрителя чувства протагониста. И поверьте, далеко не каждый мастеровитый оператор сможет передать мысли и переживания героя через застывший солнечный свет или роскошное сияние лунного свечения. 

Стоит повториться, насколько же нетипичен «Лунный свет» на всех уровнях производства. У фильма нет слабых сторон. Чего только стоит оригинальный саундтрек Николаса Брителла, чем-то напоминающий одновременно порыв морского ветра, солёной воды и солнечного света с берега залива, на котором юный Шайрон с упоением смотрит на воду в первом акте. Каждая композиция сбалансирована и подчёркивает скованность главного героя, позволяя темам эмоциональной и даже физической близости, а также чувствительности просачиваться сквозь одну из главенствующих проблем фильма – маскулинности. Брителл при работе над саундтреком к данному фильму открыл для себя новый поджанр музыки, именованный chopped and screwed. Эта техника характеризуется замедлением музыкальной композиции и изменением тона для придания глубины звучанию, как например, навязчивый гудящий шум в Chiron’s Theme. Эмоциональным же ядром фильма, по крайней мере, первого его акта, становится сцена обучения плаванию под композицию The Middle of the World, моментально забирающейся под кожу. В целом, вся музыка Брителла затрагивает струны души при просмотре своей проницательной тонкостью и нежностью.

Актёрская игра в этом фильме столь же глубока, как и эмоции, циркулирующие в данной истории от первого и до последнего кадра. Если феноменальная режиссура, заслуги оператора, композитора, монтажёров и остальных членов производственного процесса напрашиваются на сравнительный анализ с другим фильмом-триумфатором 2016 года, уже упомянутым великолепным мюзиклом (причём, дискуссии о том, где что лучше могут вестись до изнеможения), вопрос актёрского ремесла становится ребром. У Шазелла всё держится фактически на двух сильнейших перфомансах, в то время как у Дженкинса блистает весь актёрский ансамбль. Кроме уже восхваленного мной и всей зарубежной прессой, наигравшего на свой первый и вполне заслуженный Оскар Али, великолепно отыграли все три актёра, запечатлевшие Шайрона на разных временных отрезках его жизни – это соответственно Алекс Хибберт, Эштон Сандерс и Треванте Роудс. Наоми Харрис выдала не просто одну из сильнейших женских ролей прошлого года, но и очевидно лучшую в своей карьере, сыграв мать протагониста. Одно из главных актёрских открытий прошлого года – Жанель Моне – изобразила здесь обаятельную и гостеприимную Терезу, жену Хуана. Андре Холлэнд сыграл Кевина в третьем акте, по сути, единственного близкого друга, ставшим для героя своеобразным олицетворением любви, очаровывающей, предающей и склоняющей к прощению. Несмотря на то, что в фильме постоянно присутствует ощущение недосказанности, благодаря столь сильной игре актёров, ни один момент не остался непрочувствованным. 

Не совсем корректно называть «Лунный свет» афроамериканской версией «Отрочества», всё-таки кино Барри Дженкинса разительно отличается. Это в первую очередь история о надломленном, измученном, огрубевшем снаружи человеке, но оставшемся мягким, хрупким и чувствительным внутри. Кино исследует одиночество, неопределённость и, несмотря на свой меланхоличный тон, всё же выводит искреннее и чистосердечное послание – любовь выживает в любых условиях. На этом и сделал акцент Дженкинс, тем самым подчёркивая универсальность, всеобщность фильма, освобождая его от каких бы то ни было рамок или ярлыков. «Лунный свет» – это нечто больше, чем просто фильм о чернокожем населении, фильм о сексуальных меньшинствах или фильм о суровой уличной жизни, это очень личный, волнующий и чувственный триптих о самопознании.