«Рыцарь кубков»: Колода карт Таро

Есть два типа хороших режиссеров. Те, кто снимают хорошие, но разные фильмы (например, Джеймс Кэмерон, Стивен Спилберг, Питер Джексон или Роберт Земекис). И те, у которых есть свой уникальный отличительный стиль (Уэс Андерсон, Тим Бёртон, Дэвид Финчер, Вуди Аллен или Квентин Тарантино), позволяющий лишь по короткому отрывку их фильма определить авторство. Терренс Малик относится ко второму типу. Однако принадлежность ко второму типу не отрицает характеристику фильмов режиссеров первого типа. Другими словами, следуя своему стилю и манере съемки, могут получаться как плохие, так и хорошие фильма. Причем данная  дефиниция зависит от личного восприятия того или иного режиссера зрителем. Терренс Малик снимает «свое» кино, такое, каким он его видит. Он – автор, художник-импрессионист, мыслитель, поднимающий каждый раз все более сложные философские мотивы в своих фильмах. Он все больше отходит от привычного повествования, рассказывая историю скорее не для глаз и ушей зрителей, а нацеливаясь глубже – прямиком в подсознание. Где постепенно, уже после просмотра, очередное его творение приобретает форму.  Его слова – это образы, символы, планы окружающей среды. Его речь – это поток сознания. Его последний фильм – «Рыцарь кубков».

Само название исходит из карт Таро, где карта «рыцаря кубков» символизирует молодого, привлекательного, артистичного, беззаботного и авантюрного по своей натуре человека, коим в фильме является Рик (Кристиан Бэйл). С самого начала голос за кадром рассказывает нам историю о неком принце, отправленным королем в Египет за прекрасной жемчужиной, однако по прибытию ему предлагают испить из кубка, после чего тот теряет память и впадает в сон. Таким нам и предстает Рик, голливудский сценарист, погрузившийся в пучину пафосной, полной безвкусной роскоши, жизни Лос-Анджелеса.  Познав всю эту помпезность, так сказать, испив из кубка, Рик серьезно поплатился. Он потерял себя. Мы видим, как персонаж Бэйла скитается по безжизненной пустоши, которая указывает на точно такую же мертвую пустоту в душе Рика. Он не знает, куда идти, что делать, кто ему нужен. Лишь шепчет за кадром: «Все те года, что я жил жизнью того, кого я не знал», подчеркиваю манеру повествования Малика – обрывками фраз, произносимых за кадром (а, может быть, даже в наших головах) – и окутывая зрителя всё плотнее элегией происходящего на экране.

Малик не изменяет себе, с первых же секунд, как только голос за кадром читает отрывок из «Путешествия пилигрима» Джона Буньяна, и камера подхватывает первые пейзажи дикой природы, сомнений не остается, что это будет стилистическое продолжение «Древа жизни» 2011 года и «К чуду» 2012 года. Но в то же время, «Рыцарь кубков» диаметрально отличается от них. В первую очередь, тем, что Терренс впервые перенес основное место действия в город, теперь нет никаких широких полей с высокой травой и рек, стремящихся вдаль,  только городской декаданс, токсичные облака которого проникают в атмосферу, в людей, в их образ жизни, в их души. Рик пытается раствориться, забыться в этой помпезной бессмысленной жизни. Для девушек он словно магнит. Одна за другой сменяются,  будто в калейдоскопе. Одна красивее другой, стройнее, изящнее. Девушка с красными волосами (Имоджен Путс) говорит, что «любовь не для любви, любовь для впечатлений». Но Рик уже забыл о ней, теперь он увидел сногсшибательную модель (Фрида Пинто) на светской вечеринке, где она чувствует себя лишней. Дальше – стриптизерша, предпочитающая мир фантазий, где «ты можешь быть кем угодно», обнаженная девушка на балконе, говорящая по телефону. Нам даже не показывают её лица, а нужно ли оно? А были ли у предыдущих девушек лица? Вообще, какое это имеет значение, когда твое собственное лицо лишь маска былых лет?

Тема любви, вся её суть, была проанализирована Маликом в его предыдущем фильме «К чуду». Многим эти два фильм покажутся похожими. Однако значение любви в этих фильмах совсем разное. В «К чуду» любовь представляет собой чувство, одновременно земное и божественное, единственный путь к познанию бытия. А в «Рыцаре кубков» любовь – лишь оправдание. Оправдание той пустоты в душе Рика. Она будто специально показана пошло, вымышлено, как действие на втором плане. Оттого и повторяется один и тот же диалог между Риком и очередной его девушкой: «- Как тебя зовут? – А тебя?». Любовь здесь ненастоящая, как и всё вокруг. Только воспоминания о бывшей жене (Кейт Бланшетт) на секунду позволяют почувствовать Рику хоть что-то. Сама Бланшетт, путем сурового монтажа Малика, появляется в фильме на 5 минут, как и еще одна пассия главного героя – замужняя девушка (Натали Портман). Однако игра Кейт настолько ошеломляющая, что за те 5 минут ей удалось не только раскрыть свою героиню, но и оставить лучшее впечатление, чем вся роль Бена Аффлека в «К чуду». По сути роль Бэйла напоминает роль Аффлека – минимум слов, погруженность в себе, лишь игра эмоциями, выражением лица, никаких сценарных установок, полная импровизация. Но харизма Бэйла берет верх.

Малик предпочитает особым способом общаться со зрителем. При помощи своих фильмов. Никогда не давая интервью, режиссер склонен к затворническому образу жизни, никто ничего не знает о нем, и что у него происходит.  Всё, что его гложет, он излагает в кино, проанализировав саму концепцию бытия и человеческого существования в «Древе жизни», Малик в «К чуду» отошел от глобальной темы к более личной. А «Рыцарь кубков» можно смело называть режиссерским откровением. Он вкладывает свои мысли в уста Кристиана Бэйла и сэра Бена Кингсли. Мы снова видим семью из отца и трех братьев, один из которых погиб (об этом мы узнаем в главе «Повешенный человек», и все вопросы об обстоятельствах смерти отпадают). Отец не одобряет поведение Рика, да и за брата он явно гордость не испытывает. Подобная семейная концепция (три брата и отец, символизирующий Бога) была в «Древе жизни», что еще раз указывает на личные переживания Терренса Малика. Кроме того, сам режиссер боится стать таким же «рыцарем кубков», человеком, которого поглотит современное общество, проникнет в его душу, заставит его изменить себе, потерять своё уникальное видение мира, раствориться.  Может поэтому он не выходит в свет?

Каждый персонаж олицетворяет свою карту Таро. Свой символ. Этим фильм приобретает некую структуру повествования, чего в фильмах Малика почти нет. Здесь есть главы, которые создают лишь иллюзию упорядоченности. Но это все тот же поток сознания, глубочайшие мысли сменяются бессмысленными фразами. Разве мы с вами мыслим иначе? Каждый раздел полон соответствующих символов. Если в части «Свобода» мы наблюдаем за океаном, то в главе «Смерть» нам крупным планом показывают высохший и заброшенный фонтан. В начале фильма квартира Рика трещит от землетрясения, будто крича ему выйти из замкнутого пространства в открытое, открыться, пустить кого-нибудь в свое сердце.  Вопрос лишь в том, сможет ли зритель отыскать эти символы.

Какой фильм Малика без библейского подтекста? В «Днях жатвы», втором его фильме, можно отыскать аллюзию на Авраама и Сару из книги Бытия, пришедших в Египет. В «Древе жизни» поднята тема сотворения мира и его гибель. Что же в «Рыцаре кубков» заимствовано из Библии? Может быть, тот собирательный образ всех бездушных, суматошных крупных мегаполисов, метафорически представленный Лос-Анджелесом – город в фильме – не что иное, как Содом, еще не подозревающий какая участь его ждет. Может быть, Рик – это Каин, но еще не переполненный злобой и завистью, он лишь тот Каин, который в начале своего пути. Он отвергнут Богом, и не знает причину. Где он допустил ошибку? Что сделал не так?  Но Малик не дает нам ответов на эти вопросы.

Чтобы запечатлеть  умопомрачительные виды, как городских ландшафтов, так и творений природы, игры стихий, камерой управляет лучший на данный момент оператор в кинематографе – Эммануэль Любецки. Начав своё сотрудничество с Маликом после «Нового света», это уже четвертый их совместный фильм. Камера буквально ни на секунду не останавливается (как и жизнь в Лос-Анджелесе?). Любецки то водит нас по морскому побережью, двигая камеру в такт приливам и отливам, то на сумасшедшей скорости провозит нас по неоновым, сверкающим яркими огнями, ночным дорогам неспящего города. Но не только современная городская  жизнь здесь противопоставлена дикой аутентичной природе, но также старый строй и новый уклад, богатство душевное и менее прозаичное стремление к роскоши, внутреннее и внешнее, хаос и порядок, бескрайнее море и бассейн на заднем дворе виллы, счастье и успех, самореализация и апатия, являющаяся следствием неудачи первого. Само отношение к городу у Малика крайне противоречивое, то он буквально тычет камерой в бедных, нищих людей, калек, вынужденных ночевать, где попало, грязь на улицах, масло и отходы в воде, рядом с причалом. С другой стороны, он водит нас по модным фото-сессиям, светским мероприятиям, где появляются звезды разных величин, в том числе и Антонио Бандерас, но волей монтажа они задерживаются на экране на 3-5 минут.

«Рыцарь кубков» – это апогей всего позднего творчества Терренса Малика. В нем прослеживаются идеи и тематика всех фильмов, снятых им в XXI веке. Но есть и связь с его первым фильм «Пустоши» 1973 года. Там он поднимал тему самореализации, банальности происходящего и «пустоту» души. Однако Малик не повторяется, не начинает снова рассказывать о том, что уже рассказал, ведь еще есть столько тем, которые нужно обдумать, осознать, пропустить через себя. За это и нужно любить творчество Терренса Малика – каждый фильм заставляет зрителя думать, думать во время просмотра, думать после просмотра. Не о том, есть ли линейное повествование или четкий сюжет в фильме, а о том, что он хочет сообщить, передать. Чтобы зритель после просмотра сам начал задавать вопросы. А есть ли у меня цель? Есть ли куда идти? Вдруг я буду одной из тех собак, что ныряют в бассейн за мячиком, но ни у одной не получается его достать?  «Рыцарь кубков» – это синтез, смесь, переплетение живописи, кинематографа, музыки, фотографии и дизайна. Совокупность художественной и философской мысли. Искусство. Его воплощение. Противоречивое, запутанное, тайное. Изящно выложенная колода карт Таро, а как её интерпретировать – дело сугубо личное для каждого.