Обладательница самого узнаваемого вокала на нашей эстраде Наталья Гулькина этой осенью выпустит не альбом, не клип, но… книгу.
ПРО БАБУШКУ + ДЕДУШКУ
– Наталья, заинтриговали вы, конечно, книгой.
– Да?
– Ну, зная вообще ту открытость и откровенность, с которой вы интервью даете, я могу представить, что сейчас люди из нашего шоу-бизнеса напряглись и гадают, что же там будет.
– Ну, в принципе, сегодня, мне кажется, каждый, кому не лень, пишет книги. В принципе в этом что-то есть. Страна опять начала читать книжки. И достаточно часто я посещаю книжный магазин вместе с дочкой. Поэтому мне, конечно, тоже давно хотелось что-то подобное сделать. Но не было возможности и просто, откровенно говоря, времени.
А тут в моей жизни появился очень хороший журналист, который сказал: Наташа, давайте вы просто мне рассказывайте, а я буду это все записывать на диктофон. А потом все это приведу в нормальное состояние, а вы уже подправите. Вот сейчас этот последний этап, когда я подправляю. Вы совершенно правильно сказали, что, да, я достаточно откровенна в своих интервью. Но мне кажется, зрителей надо в хорошем смысле шокировать.
– Вам это удается.
– Но я хочу им рассказать правду. Рабочее название этой книги «Исповедь». Возможно, она будет так называться, может быть, чуть-чуть по-другому. Но там действительно ни слова лжи. Я даже хочу, знаете, сделать такую историю с фотографией, когда я кладу руку на книгу и говорю, что я клянусь говорить правду и только правду. Никакой фальши, никакой выдумки, начиная от моего детства, то, что мне рассказывала моя бабушка про моих предков.
– Та самая бабушка, которая, которую вы называли мамой, да? Которая вывезла вас в Венгрию.
– Да. Моя бабушка, которую я называла мамой. Мы правда с бабушкой очень много лет прожили вместе. И на первоначальном этапе мама была очень молода моя, когда они разошлись с папой. И бабушка ее поддержала.
– А сколько маме было?
– Я думаю, наверное, 21, может быть. Ну, действительно молодая. Надо же дальше строить свою жизнь.
– Вы-то тоже первого в 20 произвели.
– Яблоко, как говорится, от яблоньки… И, в общем, бабушка взяла меня на воспитание. И достаточно долго воспитывала.
– В Венгрии – это у дедушки работа была там, как понимаю? А кем он работал в Будапеште?
– Дедушка работал в Госплане. И его отправили за границу. Вообще он много ездил. И Польша была, и Чехословакия. По несколько лет. И при торгпредстве или посольстве России они жили и не тужили, что называется. Там была квартира. И на работу он ходил каждый день, как на праздник.
– У вас же первое выступление в будапештском посольстве состоялось.
– В детском саду, да. Я же была совсем мелкой. И я там везде выступала.
– А вы не помните что это был за номер, ваш первый?
– Вы шутите? Мне было два с половиной года. Я не помню. Я только со слов бабушки понимаю, что я была вообще самая активная. Я по жизни такая в принципе и остаюсь по сей день.
И в той группе было много детей разного возраста. Потому что не делились на возрастные группы. Потому что дети посольские. И я была самая мелкая и самая активная. И все родители не могли на меня наохаться, наахаться и говорили: вот, смотри Наташенька какая, она читает стишочки хорошо, она песенки поет. Вот берите с нее пример. И говорили уже тогда бабушке: ну, эта будет артистка. Ну, да, у меня в Венгрии уже тогда проявлялись все эти задатки. Рот не закрывался. Говорит: даже зимой, везу тебя на санках, ты поешь; я уже говорю, Наташа, рот закрой, простудишься. Ну, бесполезно, минуту помолчала, опять запела. Все, что вижу, о том и пою.
То есть, в общем, достаточно много смешного она рассказывала про меня. Оказывается, я была просто жуткая хулиганка. Естественно, я этого ничего не помню. Зоопарк – вот это я единственное помню. Потому что она говорит, в зоопарк, когда мы с тобой приходили, ты тащила нас первым делом к морским животным – львы, котики, вот эти тюлени. И могла часами там стоять. Там прозрачная стенка, они плавают, их видно. Я тебя уже тащу дальше, пойдем к обезьянкам, к слонику. Нет, вот прям влипнет и стоит, смотрит. Почему мне они так нравились, я уж, конечно, не знаю.
– У вас, судя по вашей страничке «ВКонтакте», любовь к животным осталась в прежних объемах. Я смотрю, что через фотографию у вас там котики, пусть и не морские.
– У меня все было, и рыбки были. Понимаете, когда я вот с бабушкой жила, ну, я и с мамой, естественно, тоже жила, но так получилось, что после поездки, деду дали от Госплана квартиру на Ленинском проспекте. А мы все вместе жили в Рублево, в соседних домах. И бабушка меня спросила: ты поедешь со мной или здесь останешься с мамой, с братом? А настолько, видно, уже там приросла я, что говорю, конечно, с вами поеду. И я уехала. И поменяла школу. В 7-м классе я уже уехала на Ленинский проспект. И мама позже тоже к нам переехала. Теперь мы опять все рядом. В этом смысле очень здорово сложилось.
Но бабушка была такая чистюля. Она никогда мне не разрешала заводить животных, у нас дома не было ни кошек, ни собак, никого. У нас был сад-огород, на котором я тоже помогала полоть клубнику, картошку и все остальное. И я откуда-то с улицы притаскивала котят или щенят. И мне говорили так: покормила, неси туда, где нашла. И я: не, ну, бабушка! Со слезами на глазах. Она никак. Придумала, что у нее аллергия и все на свете. И я себе сказала: когда я вырасту, у меня будет все: и кошки, и собаки, и рыбки, и все на свете. Ну, так, собственно, и произошло.
ПРО КЛИПЫ + ДИЕТЫ
– Кстати, про имена. Никогда не путали? Потому что вот Наталия и Наталья (через мягкий знак) все время путают.
– Путают. Все время путают.
– Вы именно Наталия?
– Наталия, да.
– У вас же девичья фамилия Кляренок?
– КляренОк.
– КляренОк, извините. Очень редкая фамилия.
– Поэтому, когда училась в школе, я мечтала уже избавиться от этой фамилии. Потому что ее все время неправильно называли.
Вот она прям, ну, совсем не сценическая. А сейчас вон есть Денис Клявер. Очень похожи у нас были бы с ним фамилии, между прочим.
Кляренок – там и польские корни есть, и украинские есть, и какие-то еврейские. Была деревня в Польше, называлась она Быкляренок. И все, кто жил в этой деревне, у них была одна фамилия.
– А вы были когда-нибудь в этой деревне?
– Нет, не была. Так я и в Венгрию не ездила. Вы знаете, я же мечтала с самого детства, как побывала там малышкой, съездить, походить по Будапешту, по мостам.
– Что останавливает?
– Так времени не было.
– Надо совместить тогда. Надо на гастроли туда поехать, с концертом.
– Так почти так и сделали, в принципе. Вот недавно, так сказать, у меня был юбилей. И мой директор просто подарил мне поездку в Венгрию. И неделю я там была. Ну, это, конечно, сверхприятные ощущения, воспоминания. Вот настолько все всколыхнулось и живо во мне. И красотища невероятная. И мы поснимали там, то есть, совместила полезное с приятным. Моя подруга по ГИТИСу Лейла живет в Польше. И она оттуда мне ребят, операторов прислала. Они приехали, там всего несколько часов на машине. И они везде, где я гуляла, по мостам, улицам, скверам, все это снимали на камеру. Мы сняли клип. Называется «В гомоне города». Очень такая лиричная, красивая песня, взрослая.
– А клип «Часы»?
– Я написала сама слова и музыку. Но там ничего такого особо замысловатого нет. Как обычно. Про любовь. Девушка одна и смотрит на часы. И говорит: всё жду, жду, вот они переключаются, а он никак не идет. А так просто танцевальная песня.
И, надо сказать, был период в моей жизни, когда у меня немножко проблемы с щитовидной железой. И поэтому я имею склонность поправляться. А, когда я не сижу жестко на диете, то само, как на дрожжах как бы прет. И тут я обнаружила, что молния уже на платье не сходится. А мне говорят, хочешь, чтобы застегнула, не дыши. И этот период, я его не заметила, как он наступил. Но он стал меня дико раздражать. Стала себе не нравиться. А для женщины себе не нравиться – это самое страшное, что может быть. И я взяла себя в руки. И, слава Богу, просто хорошие, добрые люди нашлись, которые мне порекомендовали пойти именно к диетологу. Не просто вот эти какие-то кремлевские, там, московские, такие рассякие диеты, потому что я же все перепробовала. Ничего не помогает. Мертвому припарки. Тем более что я сластена страшная. Конфеты, пирожные, я не могу от этого отказаться. Должна же какая-то радость у человека быть.
А диетолог во-первых, конечно, объяснял все эти прописные истины, которые я и так знаю, да. Что вот это не надо есть, вот это можно. Он говорит, ни в коем случае не терпеть, не терпеть, надо кушать.
– Не голодать?
– Не голодать.
– Наверное, хороший диетолог.
– Да. Голодным спать ложиться нельзя. Либо рыбка отварная, либо мяско отварное и курица, белое что-то такое. Пожалуйста, кушайте, сколько хотите. Белок который легко усваивается. Креветки какие-то там, кто любит морепродукты. А так мне пришлось, естественно, сидеть на этом «коридоре» калорий. Это было самое нудное. Считать калории, высчитывать. И я срывалась.
И еще пить воду. Стаканчики перечеркивать. Хорошо, у него есть такая тетрадка, где эти стаканы нарисованы. И мне не надо было их рисовать, я их просто зачеркивала. И действительно, если ты не записываешь, ты срываешься.
– А сколько времени понадобилось для того, чтобы к результату какому-то прийти?
– Ну, вот я вам хочу сказать. Смотрите. С августа прошлого года и я пришла вот в эту норму уже несколько месяцев назад. Где-то приблизительно за месяцев семь я похудела на 20 килограмм.
ПРО СЫНА + ДОЧЬ
– Ух, ты! Вот это да. Вот это результат. Это рекорд Демиса Руссоса, по-моему, давнишний… Ваша тема – тяжелая женская доля.
– Типа того, да. Вообще я люблю рок. У меня брат слушал Kiss. И я тоже, мягко говоря, подсела на эту группу. Я стала очень любить эту музыку: Deep Purple и прочее, прочее. То есть, понимаете, это моя молодость там. Ну, понятно, не считая Высоцкого, которого дедушка слушал каждый день. И я знала все песни наизусть. Цыган он тоже очень любил. Потом, я обожала Зыкину. И вообще всегда считала, что зыко Зыкина поет вообще, вот зыко – это было самое лучшее у нас слово во дворе. То есть, вот на такой музыке я росла. И эта любовь осталась. Я сейчас смотрю, она впиталась, скажем так, и передалась моей дочке.
– А она Зыкину слушает?
– Нет, Яна слушает тяжелую музыку. Она слушает рок-музыку.
– Правильная какая девочка. Сколько ей, 15 сейчас?
– Ей сейчас 16.
– Невеста уже, да. А Яна занимается животными?
– Яна их обожает. Она говорит, мама, как мы вообще без них раньше жили. На самом деле это она мне все намекала, намекала. А я уже для себя решила про котят. И я Яну стала к этому делу подводить. Я говорю, а не хочешь со мной на примерку съездить? А что там такого делать? Я говорю, а там котята маленькие. Она, как услышала, конечно, я с тобой поеду. И вот, пока я примерялась, она от этих котят не отходила. Она их перефотографировала. Теперь она говорит, мама, как мы без них жили, я не представляю, как мы без них жили. Потому что они чудо. Я на кухне что-нибудь готовлю, она кричит: мама, иди сюда. Думаю, что случилось? Бегу. А там, видите ли, кот как-нибудь вот так лежит. Я говорю, да, господи, подумаешь, лежит. В общем, вот так у нас.
– А у Яны голос есть?
– Да. У Яны есть.
– Вот у вас настолько узнаваемый голос, что достаточно просто 2-3 фразы услышать, сразу понятно – Гулькина. А у нее тоже тембр какой-то семейный?
– У нее немножко другое. Ну, папа Янин, он же известный хореограф (Сергей Мандрик — третий муж, руководитель и танцор шоу-балета «Street Jazz» – Е.Д.). И у Яны, в принципе, в крови это все есть. И пластика, и так далее. Но, если бы у Яны было чуть меньше лени, как я обычно говорю, все бы вообще было роскошно и чудесно. Она любит и смотрит все программы, которые с танцами. А сама начинала несколько раз заниматься и бросила.
А вот что касается пения, то она, конечно, очень много поет. И много знает сейчас всяких модных на английском и на французском песен. Я ей говорю, Ян, ну, давай попробуем что-нибудь, я же тоже не буду вечно петь. Я, кстати говоря, в качестве продюсера могла бы очень хорошо все делать.
– Вы же и до этого могли бы тандем какой-нибудь организовать.
– Мы с ней дуэтом-то пели много уже, выступали, ездили. Был такой у нас уже опыт. Но она была помладше и не так стеснялась. А теперь у нее включился этот вот девичий момент. И она стесняется. И это не так, и то не так. Ой, нет, я ноту не ту возьму и прочее. А тут на мой день рождения приехал Кевин МакKой, группа Bad Boys Blue. И Кевин предложил, давай споем песню на английском языке вместе. И я стала репетировать. А я каюсь, не знаю английского языка. Я много лет пыталась его учить. Я даже в школу «Биг Бен» ходила два года. И у меня до сих пор эти книги дома, которые у меня рука не поднимается выбросить, тетрадки такие распечатанные. Уроки все эти. То есть, эта история в моей жизни начиналась многократно. Ну, не дано мне. У меня сын, например, прекрасно знает английский язык.
– Алексей Николаевич знает?
– Леша. Да. И он смотрит фильмы даже некоторые вообще без перевода, потому что он считает, что некорректно переводят. И его это раздражает. И мне также тяжело далось, когда я была на программе «Живой звук» на Российском канале. Там пели много на английском. И для меня это была транскрипция лыр-мыр-дыр – вот это вот. Это, конечно, было смешно. Например, некоторые артисты, такие, как Воробьев Леша, они просто откровенно хохотали над моим акцентом. Я говорю, Леш, ну, не суди строго, ну, не знаю я, да.
– Он же сам уже по-русски с акцентом с легким говорит, работает то в Штатах.
– Вот. То есть, так это выглядело. И я дочке говорю, ну, давай вместе с Кевином споем. И мы с ней прямо вместе дома учили эту песню на английском языке. И она уже загорелась петь. А потом, когда мы почитали перевод песни, мы поняли, что он слишком откровенный. И вообще там мужчина женщине не просто признается в любви, а он говорит: дорогая, сейчас вот я тебя хочу здесь вот прям…
– Кого это может смутить?
– Мы решили, что 15-летней девочке не стоит петь. И вот она не вышла. Но я видела, что она даже немножко расстроилась. Ей хотелось. И у нее очень хорошо получается.
– А с Алексеем Николаевичем они дружны?
– Ну, да, они дружны. У них, конечно, большая разница. 15 лет – это большая разница.
– Фактически, да, это поколение.
– Да. Совершенно другие, как говорится, жизненные позиции. И им скучно, конечно, друг с другом. Ну, только вот музыка, единственное, о чем они вместе могут поговорить. Но, когда Лешка приходит, она всегда ему рада. Всегда они целуются, обнимаются.
– А сын маму слушает?
– Леха? Да прям, нет, конечно. Ну, он свою тоже музыку какую-то пишет, сочиняет. Она такая достаточно сложная для моего восприятия. Но это его выбор. Ему нравится. И, оказывается, такие группы за границей продаются бешеными тиражами. Я была немножко даже шокирована, потому что это вообще не моя музыка. Но это его выбор. А что касается музыки, то он однажды мне сказал, что в старших классах он стеснялся маму. Что вот, мол, попсовая певица. А потом, спустя какое-то время сказал: мам, а ты могла бы мне собрать все свои песни от первой до последней? Я хочу вообще сесть и все послушать. И потом у него было очень много идей. Давай сделаем на это ремикс. Давай, я вот это сделаю.
– Идея хорошая, кстати, потому что это такие хиты, которые могут раз в 10 лет возвращаться в новой форме. Вот хотел уточнить, поскольку я понял, что от девичьей фамилии вы очень радостно избавились, Гулькиной стали. Вы по паспорту то по-прежнему Гулькина?
– Да, я по паспорту.
– А как мужья последующие, никто не настаивал, чтобы вы взяли фамилию мужа?
– Нет. Был супруг, ну, царство ему небесное, так сказать, нет его сейчас. Но это как бы плохая, наверное, шутка, но я к этому точно не имею никакого отношения. Он тогда был просто очень вообще такой, как бы сказать, человек, который себя очень сильно любил, преподносил. И очень с завышенной самооценкой. Да, и я была Терентьева. Я взяла его фамилию, но мы столкнулись, знаете, с какой историей? Я приезжаю на гастроли. Ведь тогда не так много было эфиров. Они говорят, а кто такая Терентьева?
– Самозванка, да?
– Совершенно верно, понимаете.
– Тем более у «Миража», эта история с самозванками…
– Здесь мы столкнулись с серьезной проблемой. И, когда потом уже мы разводились, я для себя решила, что все, я меняю обратно на Гулькину.
ПРО ДОЛГИ: СВОИ + ЧУЖИЕ
– Есть ли у вас сейчас долг, который вы не планируете отдавать?
– У меня есть, конечно же, долг. Потому что я тоже такой же человек, как и все. Беру кредиты. И у меня тоже есть сейчас кредит, который я планирую отдавать. Такого долга, который бы я не планировала отдавать, в моей жизни нет и не будет. Потому что я очень обязательный человек. И, если я беру в долг, я эти деньги всегда возвращаю. Вот мне возвращают не всегда. И есть такие люди, которые берут, а потом говорят: ну, ты не переживай, мы тебе отдадим, отдадим. Но, когда это отдадим, одному Богу известно.
– Я считаю, что после этой беседы у Гулькиной еще один долг появился. Она сказала, что выпустит книгу, теперь она должна своим поклонникам. С удовольствием будем ждать вашу книгу.
– Я очень много историй разных расскажу. Не пожалеете.
Фото: Айсель МАГОМЕДОВА и Facebook Наталии ГУЛЬКИНОЙ.
