Наверное я последний в этой стране кто не видел фильм «Текст». Помню волну всеобщего хайпа по его теме. Про фильм говорили с придыханием, как о событии, награждали создателей, истово обсуждали и восхищались. Всё это я как-то пропустил. У меня есть в опционе такая особенность – сбережение эмоциональных затрат. По каким-то вовсе не очевидным приметам определяешь что-то, как затратное и потом отставляешь, отдаляешь общение-ознакомление. Бережёшь себя таким образом. Не знаю – хорошо это или плохо.
Да, рассуждая о фильме отчётливо понимаю сами чистосердечно сознаюсь – я ни разу не искусствовед и не кинокритик. Но имел к кинематографу некоторое отношение и даже выпускал журнал про и для кино. Не исключено что попробую вернуться в кино в новом качестве. А может быть и не попробую.
Но заинтересованность в теме какая-никакая, но присутствует.
«Текст» меня переколбасил с нескольких сторон. Во-первых, со стороны кинематографической – сделан мастерски. Умение рассказать кином историю, да чтоб это отозвалось – умение не частое. Всегда удивлялся молодым ребятам у которых получается снять что-то о жизни, которой сами они никогда не жили. Домысливают? Наверное. И отсюда второе, что держало и не отпускало – достоверность происходящего на экране, в криминально-психологическом. Накрывало знакомым адреналином, когда герой Петрова валил от ментов, мне тоже доводилось и не раз. И ощущение противоправности и рискованности собственных поступков, своего рода преступный кураж, тоже мне ведом. В последние годы сильно попритих, но биография с юности случилась ой-ё-ёй. И стреляли в меня и нападали с ножами, чего только не было. И адреналин тот памятен по сию пору и отчётливо считался в тексте.
Всё, что выше, о фильме, скорее восторженное, но сильно огорчил основной посыл, который конечно же от автора истории Глуховского, но и киношники тоже расстарались, воплощая замысел. Замысел же этот очевиден – лютая беспросветность, Мордор, бесперспективняк. Помимо тёмных тонов в которых фильм снят, по всему киноповествованию разбросано множество закладочек это зрителю подсказывающих. Например, символ отечественного официоза – вид на Кремль с Кремлёвской набережной, в качестве затёртого плаката у обшарпанного подъезда. Ну и строй всего остального – менты, церковь, рестораторы, турагентство – все словно стяжатели из фирмы ритуальных услуг. За бабки всё на свете.
Мне скажут – а разве не так? Всё так… и не так. Торгует ли кто-то среди ментов наркотой? Определённо торгуют. Могут закрыть человека, подбросив патрон или ту же наркоту? Да запросто. Вернее, сейчас уже не так всё просто, но относительно недавно были громкие такого рода события. Напрашивается ли из этого, что менты сплошь и рядом такие нелюди, как в фильме? Я бы не торопился. К концу 90-х дружил я майором с Петровки. Именно дружил. Я тогда собирался делать кинокомпанию, а в те времена без крыши любое дело было затруднительно. Вот и переговаривались. Я ничего ему не платил, просто дружили. А как-то раз прилетаю из Праги, а мне говорят – убили Игоря. На задании убили, задерживал одного отморозка, тот и пальнул. Осталась жена и дочка. Игорь Чернов-Ягодин – порядочнейший человек. Один он был таков на всё министерство? Да не же. Но Глуховский и Клим Шипенко мажут чёрной краской всех ментов, всех персонажей из как бы мирной жизни – турагентов и работников ритуальных услуг – за бабки всё, ты лучший. Соответсвенно, без бабла ты никто. Только северокавказский человек с чётками говорит герою и нам, зрителям, – «бабки мусор».
Вот и добрался я до главного вывода про «Текст». Полуправда. Страшное оружие в умелых и небрезгливых руках. Чуть-чуть дал правдивости в мотивах и поступках героя, а после проложил это своей апокалиптической картинкой мира и в сознание зрителя заходит. А между тем не всё у нас так кромешно и те, кто этого не хочет замечать множат ложь. Кое-что получается достоверно снять про жизнь, которую не жили, но чего-то очевидно не получатся. Потому что не жили сами, а с чьих-то слов.
