Экспозиция, написанная задним числом

Рубрики: [Мнение]  [ТВ]  
Метки: ,

Даже по исключительной выделки пассажам, которые я посвятил А. Н. Малахову, очевидно, что я писал об этой турбулентной ситуации давно; точнее говоря, начал писать.

У Кержакова это очередной раз, когда альковная ситуация похожа на ситуацию у Гессе: «Это было навсегда, пока не кончилось».

Судя по настрою Миланы, по словесным интервенциям с обеих сторон, когда каждая хочет «объяснить, что такое манифест судьбы» противной («я не подчинюсь решению суда» против «я заберу ребенка с помощью судебных приставов»), это уже не «потаенное бурление страстей», но война.

Во всякую эпоху и при всяких обстоятельствах такие коллизии разрешались катастрофой, а катастрофа бьет сначала по самым беззащитным.

Страшно за малютку Артемия, страшно было, я видел, и новоиспеченному папе Малахову.

Некогда любящие люди, руководствуюсь благими намерениями, превратились в эгоманьяков, выжигающих все живое, не исключая Артема.

Я говорил это и повторю еще многажды: первое НАСТОЯЩЕЕ интервью у Александра Кержакова взял я, для чего специально ездил в достославный Питер.

Сам Кержаков тоже показался мне славным, добрым, застенчивым, улыбчивым, очень негромко говорящим парнем, который приехал на встречу минута в минуту.

Тогда, на излете 90-ых, в моем лице он приобрел еще одного поклонника.

Больше мы с ним не виделись.

Он за это время стяжал лавры лучшего бомбардира всех времен (РФ), два раза был женат, оба раза вышло не просто некрасиво, не просто сплошная неловкость, оба раза его поползновения создать семью самым чудовищным, самым грязным способом крахнули.

К Малахову я пошел обсуждать последний крах — отношений с Миланой Тюльпановой, дочерью всесильного (так говорят) сенатора Вадима Тюльпанова, ныне почившего — а этот момент все или почти все комментаторы находят самым существенным  в этой насквозь инфернальной драме, где все правы и все отвратительны.

Про сенатора Тюльпанова вы сами и без нас с Малаховым наведете справки.

Я слышал, что любую точку зрения, не совпадающую с евойной, этот незаурядный человек считал гилью, чушью и бессмыслицей. И, говорят, доводил свое неприятие до оппонента весьма доходчиво, во вкусе Брюса Уиллиса времен «Крепкого орешка».

И добродетельный, как он сам себя позиционирует, Кержаков не кажется мне таким уж бестрепетным бойцом, чтобы, буде Тюльпанов был бы жив, взялся бы ему перечить.

Со времени означенного интервью минула жизнь целая, а чужая душа потемки, а уж души наших футболистов — темна вода во облацех, и я не знаю, что такое Кержаков на коротком расстоянии, но не диво ли, что всякий раз после того, как он протрубит на весь белый свет, что по-настоящему счастлив, проходит мизер времени, и сначала в его отношениях с «идеальной избранницей» появляется трещинка, а после трещинка разрастается в расселину.

И подруга дней его суровых мутирует в жупел.

Глядя на сегодняшнего Малахова, я вспоминаю запись из дневника Довлатова, которую тот сделал вследствие наблюдений за одним из своих жовиальных приятелей: “Познаю эмоции когнитивно: “Вот так выглядит счастливый человек”.

У теперешнего Малахова «слова с лязгом смыкаются, точно оголодавшие друг без друга магниты», и у него вид человека, который на площадке живет по Жванецкому: «Если надо объяснять, то не надо объяснять».

Удивительное дело: на РОССИИ 1 я вижу человека вместе гораздо более мягкого супротив своей прежней версии — и человека, способного жестко «объяснить, что такое манифест судьбы» (срезать, поставить на место).

Сегодняшний Малахов — квинтэссенция сегодняшнего ТиВи, где переиначили стихи Блока: «Сотри случайные черты — и ты увидишь: мир — УЖАСЕН», но где, если ты культовая персоналия (а Малахов — безоговорочно культовый), ты обязан дарить людям надежду, что, хоть мир и лежит во зле, злу не победить.

Малахов это делает. Тонко.

Но даже ТАКОЙ Малахов был очевидно расстроен. ТАКОЙ Малахов не считает зазорным обнаружить расстройство.


Отар Кушанашвили


Один комментарий

  • Egor Egor :

    В течение своей жизни Бурлюк неоднократно менял почерк, считая, что мир слишком многообразен, чтобы художник мог ограничивать себя определенным стилем. Кроме того, он датировал полотна задним числом, когда делал повторы, причем с вариациями, своих старых работ, оставшихся на родине и казавшихся автору наиболее удачными. В числе таких копий – картины “Каменщик” и “Одесса”, представленные на выставке.

Оставьте комментарий



««« »»»