Настоящих, доподлинных буйных всегда мало, почти нет, спервоначала надеялись на Титомира, но, возненавидев (сам мне рассказал) себя за «Девочку в красном», он ударился не во все тяжкие, ах, если бы, а в местечковую эзотерику, объявил себя андерграундом, отрастил патлы, всем очень сильно казавшиеся очень сальными, – и исчез. Флуктуация ума с ним случилась, не иначе.
В эпоху торжествующей обезличенности лично я уповал на Дорна, казавшегося мне глашатаем панковского нигилизма, каковой нигилизм суть самая здоровая эмоция в означенную эпоху.
Однако поход на концерт и стороннее примечание за объектом показали, что в силу самых тривиальных причин (возможно, деньги, возможно, эго, перевесившее дар, а первее всего, уния того и другого) артист начал заигрываться в пушкинскую антитезу «Поэт и Толпа».
Это, конечно, не отменяет его высочайшей даровитости, но тут-то и гнездится главная обманка: я надеялся как минимум на фрондерство, но разрешилось позерством.
Была надежда, что доподлинной шпаной, к тому же без меднолобости, присущей шпане, а, напротив, башковитой, заделается Сергей Михалок, который со мной на гастролях был фраер фраером, пил непробудно, а после – раз! – и перековался в революционеры.
Что за притча? Я калач тертый, меня перекраской не проймешь.
И я оказался прав: Михалок воевал с режимами, с Лукашенко, а поманили пальчиком – вернулся на Родину.
Надо будет узнать, не купил ли он права у Коли Баскова на песнь песней «Я буду руки твои целовать» (Батькины).
Вся его фронда обернулась умением «создавать атмосферу радостного упадка».
Несомнительно утверждаю, что иным и бойцы из «Дискотеки Авария» казались если не глашатаями правды, то, по крайности, развязными шутами.
Ан, и они оказались исключительно коммерсантами, что не мешает им ходить с лицами, говорящими: «Главное – величие участи».
Потап, «Quеst Рistоls» – все начинали с буйства, а закончили музыкальной силлогистикой. Музон звучит коммерческий, а какой еще, кризис, не до бунтов, бунтарями считаются Макаревич и Арбенина, что даже смешнее, чем Кокорин – футболист, быть Ю. Шевчуком, которого, впрочем, тоже не видать-не слыхать, сейчас неблагоразумно, быть бы живучим, коверные сейчас в чести, вона Шнур, в порядке полном.
