Главный редактор «Московского Комсомольца» рассказал, как создавалась ежегодная музыкальная премия «Звуковая Дорожка Awards» и поразмышлял, почему артисты становятся орудием политических игрищ и зачем надо снимать эротическое кино, поведал о дальнейшей судьбе печатных СМИ и объяснил, из-за чего не купил себе театр.
О «Звуковой Дорожке»
– Павел Николаевич, на протяжении многих лет «Московский Комсомолец» проводит ежегодную премию «Звуковая Дорожка Awards». Как появилась идея создать такой концерт?
– Так сложилось, что «Московский Комсомолец» – единственная московская молодежная газета, которая что-либо писала о популярной музыке в 80-е. В СССР это не приветствовалось. Более того, когда весь мир уже слушал рок-музыку, мы имели возможность слушать ее на каких-то страшных скрипящих лентах. Тогда были магнитофоны «Комета», «Яуза». А пластинки делались на рентгеновских пленках. Многие не понимают, о чем я сейчас говорю. Сначала делали рентген, а потом умельцы изготавливали диски. На этих дисках были «хрипящие» «Битлы», «Роллинги», Элвис Пресли.
– Правда, что вам делали выговор за слово «рок»?
– Да, конечно. Тогда об этом нельзя было писать. Выговор делал Центральный Комитет или горком партии, где вся эта музыка категорически считалась наркотиком, которая уводит молодежь от «светлых далей». Тогда же был выпущен список запрещенных песен и рок-групп. До меня сотрудники газеты пытались эту тему продвигать, но потом им запретили. Когда я пришел главным редактором в 1983 году, то сказал, что мы начнём и будем развивать это дело. И мы начали делать «Звуковую дорожку». Хотя на несколько месяцев «ЗД» была запрещена, но потом мы все равно ее возобновили. Она была законодателем молодежной рок-музыки, потому что, по тем хит-парадам, которые мы делали, определялось, что и как слушают.
– То есть зрители голосовали?
– Да, это было зрительское голосование. Потом мы начали делать голосование специалистов. Тогда и родилась идея, если мы составляем хит-парады, то давайте «ЗД» выносить на сцену. Чтобы все те, кто попадают в него, выступали на сцене. Это получилось очень интересно. Были огромные залы, потом мы перешли в «Лужники». Приходили самые популярные музыканты на тот момент. Как нам удавалось проводить такие концерты, не знаю, так как никто до нас такого не делал.
– Когда вы возобновляли выпуск «ЗД», вопреки установкам, то интуитивно понимали, что эта система рано или поздно рухнет?
– Я рисковал все 33 года. Этот риск являлся основной и главной причиной того, что я главный редактор.
– То есть, вы адреналинщик?
– Это не адреналин. Это понятие, что главный редактор или продвигает свою идею, или, иначе он не главный. Я всегда отстаивал основную и самую важную для меня идею, что журналистика – творческий процесс. А в основе творчества художника, журналиста, писателя, кинематографиста – свобода мысли, свобода творчества, свобода «полета». Я считал и считаю, что журналистика такая же творческая деятельность и профессия, как и все остальные. Часто привожу пример, что главный редактор, как режиссёр, а журналисты – актеры. Каждый день мы разыгрываем свой «спектакль». Мы привлекаем «массовку» в виде новых героев, ищем новые факты. Это трудно, но очень интересно. Поэтому, когда запрещают говорить о музыке, меня просто бесит. Если я сдамся вот в этом, то я тогда сдамся во всем остальном. Я потеряю свою профессию, свое кредо, свое я, свое положение в медийном пространстве. Я не мог такого допустить, для меня это было невозможно.
Главный редактор или продвигает свою идею, или, иначе он не главный
– То есть, когда закрыли «ЗД», потом вам удалось ее «отвоевать» и доработать концепцию?
– Несколько месяцев я боролся и думал, как выйти из этой ситуации. И мы вышли.
– В каком году это было?
– Это был 1986-ой год, при Горбачёве, но горком партии отличался тогда жесткими позициями. И надо сказать, что только благодаря тому, что были порядочные люди, типа Стаса Смирнова, первого секретаря горкома комсомола, который отстаивал и меня, и газету, нам удалось провести свою линию.
– Почему он отстаивал, как вы думаете?
– Мы с ним достаточно много говорили. Я ему доказывал, если мы сейчас «замрём» в молодежном движении на месте, то мы молодежь потеряем, а в то время было уже достаточно много свободолюбивых мыслей, зарубежное радио работало, пошло большое количество пластинок, появлялись первые видео. Началась другая эпоха. Я ему доказывал, что нельзя стоять на месте.
– Вам самому эта музыка нравилась, которая попадала на первые строчки хит парада?
– Конечно, но не вся. Но я никогда не влиял на хит-парад.
– А что именно нравилось?
– Нравились «Машина времени», «Наутилус». Кстати, группа «Наутилус» свой первый концерт дала только благодаря «МК». Это было в «Парке Горького» на празднике газеты. Ко мне тогда подошел Дима Шавырин (ведущий рубрики «ЗД» в то время. – Ред.) и сказал, что группа из Свердловска очень хотела выступить, но её не пускали. И они у нас выступили. Таким образом, мы открыли «Наутилус».
Кстати, с Юрием Айзеншписом сделали самый крупный концерт Виктора Цоя на празднике в «Лужниках».
– Юрий Шмильевич у вас замом работал? Он и газета – разные стихии…
– Это были 90-е годы. Мы искали пути, как заняться бизнесом, а Юра, на мой взгляд, тогда был одним из столпов и знал, как можно делать деньги из ничего. Я предложил ему сотрудничать.
– Вы новую позицию под него создали или кого-то из замов подвинули?
– Он был зам генерального директора по экономическим вопросам. Но это недолго было, так как он сам отказался. Все-таки он был больше продюсером, чем газетчиком.
О печатных СМИ и политике
– Это правда, что с советское время 80% читателей покупали газету «МК» только из-за рубрики «ЗД»?
– Думаю, не 80%, но очень большой процент был тех, кто расхватывал. Каждую неделю мы «ЗД» делали, подводили хит-парады недельные и за месяц. «МК» был лимитирован, так как горком партии не разрешал выходить за рамки 60 000 экземпляров. Все было регламентировано, где и как продается. На газету было сложно подписаться, на почте она была лимитирована. И только в 90-х годах тираж стал под 2 миллиона.
– Сейчас электронные издания на большей высоте, чем печатные?
– Это достаточно сложная и интересная тема, где много ошибочных точек зрения. Много людей не понимают, что происходит в старом печатном и в новом виртуальном пространствах. Сегодня в России порядка 67 миллионов тех, кто сидит в интернете – половина населения. При этом, постоянно сидящие – это порядка 55 миллионов людей. На сегодняшний день, всего лишь 17%, около 10 миллионов в среднем по стране используют интернет, как средство массовой информации. И около 100 миллионов людей используют традиционные средства массовой информации – газеты, журналы. Когда мне говорят, что интернет «съел» все, но это, если брать Москву, может быть правдой; здесь, конечно, процент выше, но если отъехать в глубинку, то вы столкнетесь с другими цифрами. И для них газеты, радио и телевидение являются, достаточно, стабильным источником информации. Там и молодежь, и зрелые люди. Что касается социальных сетей, где сидят 90% всех пользователей – это же помойка! Там можно материться, писать всё, что угодно, оскорблять по национальному признаку и врать. Мне говорят блогер – это журналист. Я очень извиняюсь, но это «чайник». Это, как раз, те люди, которые мешками писали нам письма в газету, когда не было интернета. Целый отдел был, который читал эти письма. Там было фамилий сто, которые каждый день отсылали письма в редакцию. Среди блогеров есть очень талантливые, но они не журналисты.
Мне говорят блогер – это журналист. Я очень извиняюсь, но это «чайник». Это, как раз, те люди, которые мешками писали нам письма в газету, когда не было интернета.
– Чем блогер, пишущий ежедневно на актуальные темы, отличается от журналиста?
– Журналист – это человек, который дал для себя внутренний зарок не врать, а оценивать то, что происходит в объективном мире через свое субъективное отражение и выражение. Несет ответственность за факт и за то, что он излагает и выдает на массовую аудиторию. Вот это журналист. Он понимает цену слова. А блогер может написать все что угодно и дать любую оценку. Журналист не имеет права выдумывать, что, к примеру, какой-то человек стал «фашистом». Сейчас политика вторглась в журналистику и уничтожает ее. Очень многие политические события преображаются с политической точки зрения. Мы не оценку даем, а пишем о позициях политических партий, движений, людей. Это очень страшно. Не зря в конце 90-х годов появилось выражение, что журналисты – это сливные бачки. Я не хочу сказать, что журналистика всегда чиста от политических влияний. К примеру, я был приверженцем Ельцина. И – Лужкова. Много делал для правительства Юрия Михайловича. Ошибка ли это? Наверно, в чем-то ошибка. Жалею ли я? Нет, не жалею. Потому что, я считаю, что для развития общества мы должны были об этом писать. Мы делали критические материалы и статьи о действиях правительства и отдельных его представителей. Я могу сказать, что ни одна газета по Москве столько не писала критического.
Журналист – это человек, который дал для себя внутренний зарок не врать, а оценивать то, что происходит в объективном мире через свое субъективное отражение и выражение.
– Как вы считаете, почему сейчас часто используют артистов, как орудие политических игрищ? К примеру, в Юрмалу на фестиваль Лаймы Вайкуле приехали многие российские звёзды.
– Не думаю, что артисты используют эту ситуацию. В связи с некими политическими событиями, связанными, прежде всего с Украиной, страны Балтии жестко выступают в конфронтации по действиям России и многим другим вопросам. Наша страна отказалась от той же «Юрмалы». Думаю, что артисты не едут под давлением соответствующих политических инструкций.
Всегда были те, кто шёл вне от общего потока. Эти люди всегда делали историю на 5-10 шагов раньше, а журналисты, к сожалению, не всегда могли об этом писать. «ЗД» стала синонимом свободы, развития творчества, продвижения молодежных проектов. Мы не побоялись писать о новых проектах и группах, о всех течениях, кого-то ругали, но не потому что партия приказала, а потому что они, действительно, были бездарные. Не значит, что если течение новое, то оно обязательно будет интересным. Пукать можно в микрофон, но это не будет искусством.
Не значит, что если течение новое, то оно обязательно будет интересным. Пукать можно в микрофон, но это не будет искусством.
– Как вы относитесь к «желтой» прессе?
– Это обычное, нормальное явление. Массовка, которая всегда и везде существует во всех странах мира. Когда в начале 90-х годов началась котовасия со всеми средствами массовой информации и продвижением СМИ, я ввел определенные страницы и материалы, которые отдавали «желтизной», взятые из мировой практики.
Например, «светская жизнь», которую мы ввели одни из первых на страницы газеты. Многие эти вещи стоят на грани информационного потока.
– Там часто пишут неправду?
– Вы подошли к самому главному, что я хотел сказать. В этой «желтизне», не хочу называть издания, очень много выдумывается.
– Почему вы не хотите назвать, боитесь поссориться?
- Я не вмешиваюсь в бизнес и не хочу давать оценки никаким изданиям. Всё-таки являюсь председателем Союза Журналистов долгие годы, который объединяет всех. В свое время я сделал одну большую ошибку. В 1991 году все кипело внутри, хотел быть демократом больше, чем все остальные: я предложил исключить на одном из первых заседаний из Союза журналистов главного редактора «Правды», главного руководителя ТАСС и, по-моему, «Российской газеты». Мы их исключили, хотя каждый из них был талантливый журналист. Но они принадлежали к другой политической партии. И через несколько месяцев, когда я с ними встречался, а потом с другими людьми, важными для меня, которые были ориентиром, они мне сказали: «Что же ты делаешь? Ты же демократ и всегда хотел быть им. Ты отстаиваешь свои позиции, но почему не хочешь, как демократ дать людям мыслить по-другому? Они хотят быть коммунистами. Это движение у нас не запрещено». Я не приемлю, но они приемлют. Эта их позиция. И в споре рождается истина. Были долгие беседы. Я понял, что совершил большую ошибку. Таким образом, мы из журналистских рядов отталкиваем людей с другой идеологией. Похоже на тот период, когда меня выталкивали, а я считал, что о рок-музыке нужно писать в газете. Вот здесь я встаю на позицию людей, которые когда-то что-то запрещали, поэтому через несколько месяцев добился, чтобы их восстановили, принес извинения.
После этого никогда не допускаю никаких оценочных суждений. Я не могу критиковать и говорить, что я не приемлю, лишь потому что у вас такая газета или такое издание.
Я понял, что совершил большую ошибку
– Мы знаем, что синонимом «желтой» прессы является бульварная. У вас в холдинге есть «МК-бульвар». Это осознанное позиционирование, как «жёлтого» листка?
– Как раз был тот период, когда говорили, что «МК» жёлтая. Тогда я сказал, что давайте вынесем эту часть в «МК-бульвар». Не только из-за того, что это бульварное издание, но еще из-за того, что бульвар – место, где можно посидеть и что-то полистать.
О книгах, кино и драматургии
– Интересная статья в «МК» о Международном Кинофестивале в Карловых Варах. Там показали фильм русского режиссера, называется «В лучах солнца» о Северной Корее. У нас этот фильм не пропустили, а у российских чиновников начались некоторые проблемы с корейской стороной. Уместно ли было создавать такой «продукт» именно сейчас?
– Я считаю, что фильмы о взаимоотношениях мужчины и женщины, в том числе и эротического содержания, должны существовать. Они обязательно должны быть и без запретов. Я противник фильмов, где есть детское насилие и оскорбление людей по национальному и религиозному признаку. В ЦК ВЛКСМ, когда работал, занимался Северной Кореей, был там три раза, встречался с лидерами, тогда был Ким Ир Сен. Страшный режим, психологически и морально. Понимаешь, что это другой мир и принципы жизни. И у нас, ведь, все это тоже было в менее искаженном варианте.
Например, я до 1956 года не знал, что мой дедушка был расстрелян в 1937 году. Он был комиссаром чапаевской дивизии. Об этом нельзя было в семье даже упоминать. Мой отец не мог поступить ни в один ВУЗ и с большим трудом закончил, так как был сыном репрессированного и его никуда не брали. Вот, где безнравственность и страшная эпоха. Когда показывали фильмы на эту тему, я смотрел многие из них. И читал очень много. Для меня, например, Шаламов – один из величайших писателей. Его книга лежит всегда рядом. После прочтения хочется снова бежать на работу, бороться с той несправедливостью, которая была и может быть. И может сейчас настать, потому что страшно, когда чиновник начинает думать, что только он решает судьбы людей.
– Вы же ведь и драматург. Не хотите продать «МК» и купить театр, чтобы там ставить пьесы?
– Если бы я хотел, то мог бы это сделать, не продавая газету «МК», потому что я достаточно обеспеченный человек и могу себе это позволить, но не хочу. Дело в том, что это не моя профессия.
Даже не знаю, кто я больше сейчас, главный редактор или генеральный директор и владелец. Я не люблю этого слова медиамагнат, но я близок к этому
– То есть вы разочаровались в этом жанре?
– Нет, не разочаровался, но я не пишу сейчас пьесы. У меня есть, как минимум, 4 заготовки.
– Что мешает «доготовить»?
– Прежде всего, время, потому что для пьесы нужно полностью уйти в мир своих героев и абстрагироваться от ситуации, в который сейчас находишься.
Я не уверен в том, что я задумал, кому-то понравится. А предложения, как раз есть – что-то поставить. Я не ушел от этого, просто время изменилось и сейчас приходится очень много заниматься бизнесом. Даже не знаю, кто я больше сейчас, главный редактор или генеральный директор и владелец. Я не люблю этого слова медиамагнат, но я близок к этому, потому что сейчас газета существует в 69-ти регионах страны, в 25-ти странах мира. Есть пять сайтов, которые занимают передовые позиции в своих секторах. То есть, мы работаем с огромным количеством медиапродуктов, и они должны приносить деньги. Всё это я делаю не просто для того, чтобы развлекаться.
Должна отметить, довольно оптимистичный прогноз: Россию все-таки не съест интернет. Люди продолжают читать газеты, журналы, слушать радио и смотреть телевизор. Многие помнят советскую эпоху и не хотят повторения жёсткой цензуры, где кругом был запрет на всё то, что не соответствовало идеологии. Сейчас нет ограничений ни на музыку, ни на кино, ни на книги, и это даёт возможность всем, кто хочет расширить свой кругозор, познавать и открывать для себя что-то новое.
Алина ШИШКИНА.