Русские газеты настигли меня только в самолете, когда я улетал из Ливана. Целая полоса в Ведомостях была посвящена тому, от чего я устал еще в Москве – мантрам о свободе, пришедшей к нам на Болотной площади. О нечестных выборах. О том, что Навальный – не чей-то проект, как в этом можно убедиться из его интервью с Акунчхишвили.
И я, сидя в самолете, читая шуршащие, только что прилетевшие из России газеты, вдруг понял, почему меня все это так напрягает. Я четыре дня жил в стране, для которой демократия и свободные выборы – понятия, как мне кажется, не самые важные. Во всяком случае, здесь об этом не говорят. Здесь говорят о возможной войне между Ираном и США. О новом законе, запрещающем мотороллеры без регистрации в полиции. О том, что на море третий день волнения и рыбаки не смогли ловить краба. О том, что русский авианосец пришел в Сирию и тут же ушел – зачем тогда вообще приходил?
Четыре дня я просидел в порту Тира, в местных кафе. Курил, пил кофе, в котором ложечка не то чтобы стояла от густоты – пыталась выпрыгнуть. Играл с рыбаками в “которз” – сложную игру, требующую быстрой реакции, внимательности и сложных подсчетов. Там были старики с лицами коричневыми и морщинистыми – с каждого можно было хороший итальянский портрет. Там были люди молодые – просто молодые люди – такие же как везде – кажется, молодость людей унифицирует, а возраст дает индивидуальность. Людей среднего возраста практически не было. Они уехали из Ливана, рассеялись по миру в поисках денег.
В Тире, как и в других городах Ливана, наверное, люди живут в большинстве своем небогато. Зарабатывают немного, что компенсируется низкими ценами и совершенно непонятной для москвича (увы – теперь непонятной) доброжелательностью. В Тире, мне кажется, человеку трудно умереть от голода. Особенно если он христианин. На юге Ливана христиан мало – меньше тридцати процентов. Они вполне уживаются с мусульманами, но четко идентифицируют себя. Их немного – они все друг друга знают. Крикни в окно машины что-нибудь нехорошее про человека, который внезапно перешел тебе дорогу – а он вдруг окажется крестным твоей двоюродной тетки. И может получиться некрасиво.
Но дело даже не в этом. Вот сидят морщинистые, коричневолицые рыбаки в темных дешевых куртках. Руки у них… классические руки эпохи соцреализма. Рыбаки себе и рыбаки, такой вот морской пролетариат. Но трудно представить себе, насколько это радушные люди. Сколько в них радости – от самых простых вещей – чашечка кофе, приятель, проходящий мимо, ребенок, прибежавший из дома к дедушке. И, конечно, все эти бесконечные партии в “которз” – “четырнадцать”. Обсуждение необычных композиций, удачных карт, побед и поражений. Они уходят ловить рыбу на рассвете – в четыре утра. Возвращаются около восьми. И все остальное время – до сна – “которз” стаканчики с тминным чаем, сигарета, дымящаяся на краещке жестяной пепельницы.
Самое важное в жизни – “которз” с друзьями. И, конечно, новости.
Они зарабатывают ровно столько, чтобы жить. И им нравится такое размеренное существование. Молодежь здесь очень уважительна по отношению к старикам – предупредительна и услужлива. Мне всегда не нравилось последнее слово, но здесь важно понимать – местные старики финансово не богаче, а беднее молодежи. Более молодой человек не просто принесет старику стакан чая, но положит сахар, размешает, вложит в руку – тут же отберет обратно, потому что горячий, поставит на стол рядом. Все это мелочи, но такие мелочи наполняют людей общим настроением радушия.
Они живут, стараясь не особо пересекаясь с государством. Государство для них – некая машина, которая может помочь, а может и погубить. И сделает это с одинаковым равнодушием. Они живут общиной.
Поэтому, возвращаясь в Москву, читая газеты, я подумал – нет, у нас так невозможно жить. Слишком много народу. Слишком много. В массах невозможно то, что возможно в небольшой общине значит – опять мантра свободы, опять навальные, акунины, едросы, вся эта канитель вокруг выборов. Все это воспитание ненависти к жизни, к миру, к людям. Вся эта Борьба. Кампф. Вечныйбойпокойнамтолькоснится. Доброе утро, столицанашейродиныгородгерой.
Андрей Добров
